Любовь для дурочки
Часть 7 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Даже речи не может быть об этом. И потом, что тут делать-то: со стола убрать и посудомойку загрузить? Так это совсем не проблема и много времени и у меня не отнимет.
Алина снова вздохнула, внутренне ощутив немалое облегчение от рассуждений мужчины, от того, что он освободил её от нежеланной сейчас для неё бытовой рутины.
— Кирилл, спасибо тебе за всё, что ты для меня делаешь, и извини, что так получается, — произнесла она и, увидев, что тот больше не ест, добавила. — А ты ешь… ешь… не обращай на меня внимания.
Он грустно усмехнулся.
— Считаешь, что я не понимаю, что с тобой происходит? Я же не бесчувственная скотина, в конце концов.
Алина покраснела и, сглотнув поступивший к горлу ком, поспешно ответила.
— Нет, что ты… ты заслуживаешь самого лучшего, просто я сама себя сейчас не понимаю и … не узнаю. Я пойду. Ладно?
— Да-да, конечно. Я сейчас тебе помогу, — вдруг засуетился мужчина. — Отдыхай, только тебе ещё таблетки пить. Поваляйся немного, а я тут порядок наведу, а потом тебе лекарство принесу.
Алина усмехнулась.
— Тотальный контроль…
Кирилл заулыбался и уточнил.
— Не контроль, а ответственность! Иначе нельзя. Мне нужно тебя на ноги поставить во что бы то ни стало.
Добравшись до спальни, Алина с помощью Кирилла прилегла на кровать.
— Тебя чем-нибудь укрыть?
— Нет, спасибо, пока не нужно.
— Хорошо. Я зайду минут через пятнадцать — двадцать с таблетками.
Как только Кирилл вышел, Алина задумалась…
«Интересно как жизнь нас меняет. Когда-то Кирилл боялся мне слово сказать, часами молчал, а сейчас общается без проблем, за словом в карман не лезет. Но, в принципе, мне и это в нем тоже нравится. Вон, Сережка вообще как балалайка только и тренькал. Рот не закрывался…».
Она невольно заулыбалась, вспоминая говорливого и лёгкого в общении друга детства, впоследствии ставшего её мужем. Спустя какое-то время мысли её свернули на разгадывание поведения Сергея по поводу приобщения Алины к употреблению пирожных, относящихся к категории продуктов правильного питания и сверхдорогих элитных вин. Но больше всего её почему-то поразила история со шпинатом.
«А вот со шпинатом это что было-то? Как я так лопухнулась, что не обратила внимания на то, что он сам никогда не пил этот зеленый смузи? Даже и подумать не могла, что Сергей его не любит», — она ещё раз принялась прокручивать в голове все виденные ею взаимоотношения мужа с этой овощной травой.
«Взаимной любви между ними не было, это точно. Тогда почему он так упорно пичкал меня этим зелёным «безобразием»? Исключительно из заботы о моем здоровье или здесь что-то ещё было?».
Внезапная догадка такому поведению супруга вспыхнула в голове Алины.
«Не может этого быть! Просто не может, и всё тут! Сережка готовил меня к жизни с Кириллом? Приучал к тому, что любит его друг?».
Алина даже вспотела от такого предположения, настолько нелепым оно ей показалось.
В это время Кирилл, быстро убрав со стола остатки еды в холодильник, загрузил посудомоечную машину и, взяв предназначенное для Алины лекарство и стакан воды, вошёл в спальню. Женщина лежала с открытыми глазами и о чем-то думала.
— Не спишь?
— Нет, конечно, — тут же откликнулась она, присаживаясь на кровати.
— Вот лекарство и вода. Выпей его минут через пять, а я в душ по-быстрому, — произнес он.
Алина согласно кивнула.
Когда же Кирилл минут через двадцать вышел из душа и заглянул в спальню, то увидел, что Алина спит. Таблеток на тумбочке уже не было. Сама она лежала на кровати, свернувшись калачиком, и в этот момент казалась такой беззащитной, ранимой, что мужчина, не выдержав, вошёл в комнату и, присев перед кроватью на корточках, с теплотой и нежностью принялся разглядывать свою любимую.
«Сколько же на её долю в этой жизни досталось? Изменилась? Да, она сильно изменилась. Живя с Сергеем, сильно похудела. Он ведь был большим приверженцем спорта и жену приобщил к нему. Даже тренера для этих целей на остров пригласил. Но Алина и без спорта, даже будучи полненькой, оставалась женщиной, в которой было нечто притягательное, то, что делало её какой-то особенной… желанной… пьянящей… А возраст? За прошедшие годы она стала ещё более женственной, даже в чертах лица, произошедшие возрастные изменения пошли только на пользу… Самое главное, она по-прежнему такая же родная, желанная и красивая… Впрочем, Алина всегда была красивой».
Когда любишь, живешь только этой любовью, одевая те самые пресловутые розовые очки. Ты идеализируешь своего любимого, свой объект воздыхания и обожания. А уж если он по каким-то причинам не досягаем, то любовь к нему вообще становится безумием…
Они с Сергеем были влюблены в эту девушку. С годами их тяга к ней становилась всё сильнее и острее. Именно она сносила им головы, заставляя делать безумные поступки: заключать между собой странные соглашения, помогать бизнесу её мужа, да и, в конце концов, просто любить, хоть и издалека, ничего не прося и не требуя взамен.
Он помнил её разной: девчонкой, познакомившейся с ним в парке при таких ужасных обстоятельствах, мамочкой, ведущей дочку в детский сад, а потом и в школу, деловой женщиной, спешащей на работу… Кирилл давно нашёл её: знал, где и с кем она живет. И если бы не паритетное соглашение с Сергеем, то непременно объявился бы. Он рассказал бы Алине, как она дорога ему, и приложил бы все силы, уговаривая её уехать вместе с ним… Но он не мог так поступить… Обещание другу и брату по жизни связало его по рукам и ногам. Всё, что он мог себе позволить, так это снова и снова приезжать вот так, потихоньку, не ставя в известность никого, даже Сережку, скрываясь от всех, издалека наблюдать за ней, за её жизнью… как шпион… как вор, готовящий преступление. Сколько раз он мечтал ворваться в её жизнь, но всё же сдерживал себя, рвал зубами по живому свои эмоции…
Его до сих пор мучил вопрос: «почему она тогда, в юности, бросила его без объяснения причин?».
Что это было?
Он много думал над этим и склонялся к выводу, что тогда напугал её своим напором, ведь он готов был повести её в ЗАГС хоть на следующий же день.
И вообще, можно ли было так полюбить один раз и навсегда?
Сколько он думал об этом и понял: можно! Господи, но как же он её любит! Он искренне был готов принять, полюбить её ребенка тогда… А «ребенок» оказался лишь глупой девичьей шуткой…
Кирилл прерывисто вздохнул и, приложив к своим губам указательный и средний пальцы правой руки, тихонько, стараясь не разбудить Алину, обвел ими женский силуэт, слегка прикасаясь к ней: от плеча и заканчивая щиколоткой ноги, а затем снова коснулся своих губ, забрав с пальцев вкус и запах любимой себе. Острая, чувственная волна миллионом мурашек пробежала по его телу. Он дернулся, не давая себе воли в действиях, ещё немного посидел перед кроватью. Медленно выдохнув полученные от прикосновения чувства, встал и аккуратно, стараясь не шуметь, забрал с тумбочки пустой стакан и блюдечко из-под лекарства. Едва развернулся, чтобы уйти, как Алина не открывая глаз, сонным голосом, но вместе с тем громко и четко произнесла.
— Сережка. Укрой меня пледом, пожалуйста.
Услыхав имя своего друга и умершего мужа Алины, Кирилл замер, потом резко развернулся и пристально посмотрел на любимую. Чуть-чуть замешкавшись, буквально на пять секунд, слегка севшим от волнения голосом спросил.
— Где взять плед?
— Там, возле кресла, что со стороны окна, корзинка плетёная стоит. В ней пледы. Возьми один из них… — практически снова засыпая, так и не открыв глаз, пробормотала она.
«Да, Серёня! Да, брат!»— подумал он, рассматривая любимую, уже укрытую пледом. — «Мне, по всей видимости, ещё долго придётся за неё с твоей тенью бороться», — он наклонился и, легко поцеловав женщину в висок, вышел из комнаты.
Чтобы немного успокоиться, мужчина пробежался по квартире, наводя порядок: собрал вещи, лежащие не на своих местах; разобрал сумки с одеждой, своей и Алининой, что-то отбросив в грязное бельё, а что-то развесив по шкафам; почистил туфли и кроссовки, в которых они сегодня ходили; протер брызги воды на стекле душа, на кафеле и на кранах в обоих санузлах. Уж очень раздражало его наличие мутных высохших пятен в этих помещениях. А когда закончил, вернулся в её спальню и, присев на стоящий там диван, наконец-то принялся спокойно рассматривать комнату.
Выбранное под спальню помещение было светлым, уютным, таким, каким его сделала Алина и таким, каким его и представлял в своих фантазиях об их совместной жизни Кирилл.
«Здесь так спокойно, комфортно и очень приятно. Наверное, и спать тут будет тоже хорошо», — сразу же определил он для себя. — «От Сергея здесь ничего нет и быть не может. Он тут прожил не больше недели. Разве что спал на этой же кровати… с ней… и занимался здесь… с ней».
От ревности к уже ушедшему другу, к тому, что он мог делать в этой комнате с его любимой женщиной, Кирилл непроизвольно скрипнул зубами.
«А в свою комнату я спать сегодня не пойду!» — сердясь на самого себя за недостойные дружбы мысли, решил он, ничуть не смущаясь принятого решения. — «Тем более что Алина забыла мне бельё дать. Вот и повод благовидный нашёлся».
Мужчина ухмыльнулся. Пока он разбирал сумку Алины из больницы, раскладывал и развешивал её вещи в гардеробной, всё, что нужно было для сна, он нашёл и сам. Но грех было не воспользоваться сложившейся ситуацией. Снова усмехнувшись, Кирилл взял из корзины второй плед и, забравшись на кровать, аккуратно, чтобы не потревожить любимую, прилёг рядом.
Глядя на спящую Алину, тут же подумал.
«Да, Сергей! Ты был прекрасным, надежным другом для меня, обаятельным, харизматичным человеком, но ведь для неё… изначально, ты тоже был просто другом детства. Но как же это надо было суметь, что прошло меньше недели, и моя любимая женщина добровольно стала твоей женой. А спустя год она уже практически не могла без тебя жить… Да и ещё, оказывается, носила твоего ребенка.
Как же так, Сережка? Я теперь уже ничего не понимаю в нашей дружбе: где я ошибся? Мы рука об руку шли по жизни, помогали и поддерживали друг друга, как могли… Единственное, что мы не смогли поделить, так это её — Алину, вот и объявили нейтралитет: ни тебе, ни мне. И если бы не твоя болезнь, то ещё неизвестно кто из нас стал бы её мужем?! Уж я бы точно не сдался. Никому бы её не отдал, даже тебе… И только это ужасное обстоятельство позволило тебе вырваться вперед.
И ещё! Братишка! Мне не понятно, зачем же ты кормил её тем, что люблю я? Чего ты добивался этим? Я разрываюсь между ней и памятью к тебе, но теперь она должна стать моей! Обещаю, что буду любить её не меньше, чем ты. Я сделаю нашу любимую девочку счастливой. И уж прости, но я постараюсь, чтобы, лежа в постели, она называла не твоё имя, а моё».
Глава 7
Лежа рядом с Алиной, Кирилл поправил на ней плед, подоткнув его со всех сторон, отчего та заворочалась и… положила свою руку на него. Мужчина замер. Сдерживая своё дыхание, попытался аккуратно убрать её, но тоненькие пальчики вдруг мертвой хваткой вцепились в его руку, а затем женщина и вовсе прижалась к нему всем телом, при этом умильно чмокая губами во сне.
«Попал, — подумал Кирилл. — Ну, теперь никак не докажешь, что просто так прилёг рядом, без всякой задней мысли… Вот ведь, точно не поверит», — подумал он.
Выждав ещё какое-то время, он честно предпринял ещё одну попытку, чтобы отстраниться от неё в постели, но и это действие не увенчалось успехом.
«Не судьба», — подумал он и уже через пять минут заснул сном праведника.
А через четверть часа Алина, чей организм включил будильник естественных потребностей для посещения «дамской комнаты», открыв глаза, осознала себя не просто лежащей в собственной кровати рядом с Кириллом, а ещё и прижимающейся к нему.
«Упс! Приплыли, — мелькнула у неё в голове шальная мысль, — первый вечер дома, а я уже в постели с другим… как в паршивенькой мелодраме… ведь этот «другой» ещё и лучший друг мужа».
Аккуратно, чтобы не разбудить Кирилла, сползая с кровати, решила.
«Ничего предосудительного и противоестественного в том, что мы утром проснемся в одной постели, нет. Между нами ничего не было — мы просто спим. Вот я балда!» — и только тут она осознала причину нахождения Кирилла рядом с ней, на одной кровати. Мысленно шандарахнув себя по лбу, расстроилась. — «Я ведь ему даже постельное бельё не дала… ни одеяла, ни подушек… хозяйка, блин!».
И, вернувшись, с чистой совестью снова залезла на кровать, укрылась пледом и осторожно прильнула к спящему Кириллу.
«Сон всё спишет, — решила она. — Мне рядом с ним хорошо и спокойно, как тогда… давно… очень давно…».
И, не успев додумать свою мысль до конца, тоже уснула.
Когда же Алина снова открыла глаза и быстро глянула на другую сторону кровати, удивилась. Вторая половина спального места была пуста, хотя покрывало, которое она вчера так и не удосужилась снять с кровати, было смято. Часы на стене показывали только семь утра.
Прислушавшись к звукам в квартире, попыталась понять, что сейчас в ней происходит и, услышав шум льющейся воды во второй ванной, успокоилась. Значит, Кирилл дома. Вернее, у неё дома… в душе.
Она лениво потянулась. И без того отличное настроение с каждой минутой становилось все лучше и лучше. Кажется, жизнь налаживалась, да ещё вдобавок у неё ничего не болело. Это обстоятельство, безусловно, особенно обрадовало Алину, так как давало шанс в скором времени вернуться к нормальной жизни.
Мысли плавно потекли к Кириллу. Закрыв глаза, она попыталась представить мужчину в душе: как вода из верхней лейки теплым летним дождем падает на его волосы моментально делая их похожими на иголки встревоженного ежа, а затем неровными нервными дорожками струится вниз по его лицу, по шее…
Алина снова вздохнула, внутренне ощутив немалое облегчение от рассуждений мужчины, от того, что он освободил её от нежеланной сейчас для неё бытовой рутины.
— Кирилл, спасибо тебе за всё, что ты для меня делаешь, и извини, что так получается, — произнесла она и, увидев, что тот больше не ест, добавила. — А ты ешь… ешь… не обращай на меня внимания.
Он грустно усмехнулся.
— Считаешь, что я не понимаю, что с тобой происходит? Я же не бесчувственная скотина, в конце концов.
Алина покраснела и, сглотнув поступивший к горлу ком, поспешно ответила.
— Нет, что ты… ты заслуживаешь самого лучшего, просто я сама себя сейчас не понимаю и … не узнаю. Я пойду. Ладно?
— Да-да, конечно. Я сейчас тебе помогу, — вдруг засуетился мужчина. — Отдыхай, только тебе ещё таблетки пить. Поваляйся немного, а я тут порядок наведу, а потом тебе лекарство принесу.
Алина усмехнулась.
— Тотальный контроль…
Кирилл заулыбался и уточнил.
— Не контроль, а ответственность! Иначе нельзя. Мне нужно тебя на ноги поставить во что бы то ни стало.
Добравшись до спальни, Алина с помощью Кирилла прилегла на кровать.
— Тебя чем-нибудь укрыть?
— Нет, спасибо, пока не нужно.
— Хорошо. Я зайду минут через пятнадцать — двадцать с таблетками.
Как только Кирилл вышел, Алина задумалась…
«Интересно как жизнь нас меняет. Когда-то Кирилл боялся мне слово сказать, часами молчал, а сейчас общается без проблем, за словом в карман не лезет. Но, в принципе, мне и это в нем тоже нравится. Вон, Сережка вообще как балалайка только и тренькал. Рот не закрывался…».
Она невольно заулыбалась, вспоминая говорливого и лёгкого в общении друга детства, впоследствии ставшего её мужем. Спустя какое-то время мысли её свернули на разгадывание поведения Сергея по поводу приобщения Алины к употреблению пирожных, относящихся к категории продуктов правильного питания и сверхдорогих элитных вин. Но больше всего её почему-то поразила история со шпинатом.
«А вот со шпинатом это что было-то? Как я так лопухнулась, что не обратила внимания на то, что он сам никогда не пил этот зеленый смузи? Даже и подумать не могла, что Сергей его не любит», — она ещё раз принялась прокручивать в голове все виденные ею взаимоотношения мужа с этой овощной травой.
«Взаимной любви между ними не было, это точно. Тогда почему он так упорно пичкал меня этим зелёным «безобразием»? Исключительно из заботы о моем здоровье или здесь что-то ещё было?».
Внезапная догадка такому поведению супруга вспыхнула в голове Алины.
«Не может этого быть! Просто не может, и всё тут! Сережка готовил меня к жизни с Кириллом? Приучал к тому, что любит его друг?».
Алина даже вспотела от такого предположения, настолько нелепым оно ей показалось.
В это время Кирилл, быстро убрав со стола остатки еды в холодильник, загрузил посудомоечную машину и, взяв предназначенное для Алины лекарство и стакан воды, вошёл в спальню. Женщина лежала с открытыми глазами и о чем-то думала.
— Не спишь?
— Нет, конечно, — тут же откликнулась она, присаживаясь на кровати.
— Вот лекарство и вода. Выпей его минут через пять, а я в душ по-быстрому, — произнес он.
Алина согласно кивнула.
Когда же Кирилл минут через двадцать вышел из душа и заглянул в спальню, то увидел, что Алина спит. Таблеток на тумбочке уже не было. Сама она лежала на кровати, свернувшись калачиком, и в этот момент казалась такой беззащитной, ранимой, что мужчина, не выдержав, вошёл в комнату и, присев перед кроватью на корточках, с теплотой и нежностью принялся разглядывать свою любимую.
«Сколько же на её долю в этой жизни досталось? Изменилась? Да, она сильно изменилась. Живя с Сергеем, сильно похудела. Он ведь был большим приверженцем спорта и жену приобщил к нему. Даже тренера для этих целей на остров пригласил. Но Алина и без спорта, даже будучи полненькой, оставалась женщиной, в которой было нечто притягательное, то, что делало её какой-то особенной… желанной… пьянящей… А возраст? За прошедшие годы она стала ещё более женственной, даже в чертах лица, произошедшие возрастные изменения пошли только на пользу… Самое главное, она по-прежнему такая же родная, желанная и красивая… Впрочем, Алина всегда была красивой».
Когда любишь, живешь только этой любовью, одевая те самые пресловутые розовые очки. Ты идеализируешь своего любимого, свой объект воздыхания и обожания. А уж если он по каким-то причинам не досягаем, то любовь к нему вообще становится безумием…
Они с Сергеем были влюблены в эту девушку. С годами их тяга к ней становилась всё сильнее и острее. Именно она сносила им головы, заставляя делать безумные поступки: заключать между собой странные соглашения, помогать бизнесу её мужа, да и, в конце концов, просто любить, хоть и издалека, ничего не прося и не требуя взамен.
Он помнил её разной: девчонкой, познакомившейся с ним в парке при таких ужасных обстоятельствах, мамочкой, ведущей дочку в детский сад, а потом и в школу, деловой женщиной, спешащей на работу… Кирилл давно нашёл её: знал, где и с кем она живет. И если бы не паритетное соглашение с Сергеем, то непременно объявился бы. Он рассказал бы Алине, как она дорога ему, и приложил бы все силы, уговаривая её уехать вместе с ним… Но он не мог так поступить… Обещание другу и брату по жизни связало его по рукам и ногам. Всё, что он мог себе позволить, так это снова и снова приезжать вот так, потихоньку, не ставя в известность никого, даже Сережку, скрываясь от всех, издалека наблюдать за ней, за её жизнью… как шпион… как вор, готовящий преступление. Сколько раз он мечтал ворваться в её жизнь, но всё же сдерживал себя, рвал зубами по живому свои эмоции…
Его до сих пор мучил вопрос: «почему она тогда, в юности, бросила его без объяснения причин?».
Что это было?
Он много думал над этим и склонялся к выводу, что тогда напугал её своим напором, ведь он готов был повести её в ЗАГС хоть на следующий же день.
И вообще, можно ли было так полюбить один раз и навсегда?
Сколько он думал об этом и понял: можно! Господи, но как же он её любит! Он искренне был готов принять, полюбить её ребенка тогда… А «ребенок» оказался лишь глупой девичьей шуткой…
Кирилл прерывисто вздохнул и, приложив к своим губам указательный и средний пальцы правой руки, тихонько, стараясь не разбудить Алину, обвел ими женский силуэт, слегка прикасаясь к ней: от плеча и заканчивая щиколоткой ноги, а затем снова коснулся своих губ, забрав с пальцев вкус и запах любимой себе. Острая, чувственная волна миллионом мурашек пробежала по его телу. Он дернулся, не давая себе воли в действиях, ещё немного посидел перед кроватью. Медленно выдохнув полученные от прикосновения чувства, встал и аккуратно, стараясь не шуметь, забрал с тумбочки пустой стакан и блюдечко из-под лекарства. Едва развернулся, чтобы уйти, как Алина не открывая глаз, сонным голосом, но вместе с тем громко и четко произнесла.
— Сережка. Укрой меня пледом, пожалуйста.
Услыхав имя своего друга и умершего мужа Алины, Кирилл замер, потом резко развернулся и пристально посмотрел на любимую. Чуть-чуть замешкавшись, буквально на пять секунд, слегка севшим от волнения голосом спросил.
— Где взять плед?
— Там, возле кресла, что со стороны окна, корзинка плетёная стоит. В ней пледы. Возьми один из них… — практически снова засыпая, так и не открыв глаз, пробормотала она.
«Да, Серёня! Да, брат!»— подумал он, рассматривая любимую, уже укрытую пледом. — «Мне, по всей видимости, ещё долго придётся за неё с твоей тенью бороться», — он наклонился и, легко поцеловав женщину в висок, вышел из комнаты.
Чтобы немного успокоиться, мужчина пробежался по квартире, наводя порядок: собрал вещи, лежащие не на своих местах; разобрал сумки с одеждой, своей и Алининой, что-то отбросив в грязное бельё, а что-то развесив по шкафам; почистил туфли и кроссовки, в которых они сегодня ходили; протер брызги воды на стекле душа, на кафеле и на кранах в обоих санузлах. Уж очень раздражало его наличие мутных высохших пятен в этих помещениях. А когда закончил, вернулся в её спальню и, присев на стоящий там диван, наконец-то принялся спокойно рассматривать комнату.
Выбранное под спальню помещение было светлым, уютным, таким, каким его сделала Алина и таким, каким его и представлял в своих фантазиях об их совместной жизни Кирилл.
«Здесь так спокойно, комфортно и очень приятно. Наверное, и спать тут будет тоже хорошо», — сразу же определил он для себя. — «От Сергея здесь ничего нет и быть не может. Он тут прожил не больше недели. Разве что спал на этой же кровати… с ней… и занимался здесь… с ней».
От ревности к уже ушедшему другу, к тому, что он мог делать в этой комнате с его любимой женщиной, Кирилл непроизвольно скрипнул зубами.
«А в свою комнату я спать сегодня не пойду!» — сердясь на самого себя за недостойные дружбы мысли, решил он, ничуть не смущаясь принятого решения. — «Тем более что Алина забыла мне бельё дать. Вот и повод благовидный нашёлся».
Мужчина ухмыльнулся. Пока он разбирал сумку Алины из больницы, раскладывал и развешивал её вещи в гардеробной, всё, что нужно было для сна, он нашёл и сам. Но грех было не воспользоваться сложившейся ситуацией. Снова усмехнувшись, Кирилл взял из корзины второй плед и, забравшись на кровать, аккуратно, чтобы не потревожить любимую, прилёг рядом.
Глядя на спящую Алину, тут же подумал.
«Да, Сергей! Ты был прекрасным, надежным другом для меня, обаятельным, харизматичным человеком, но ведь для неё… изначально, ты тоже был просто другом детства. Но как же это надо было суметь, что прошло меньше недели, и моя любимая женщина добровольно стала твоей женой. А спустя год она уже практически не могла без тебя жить… Да и ещё, оказывается, носила твоего ребенка.
Как же так, Сережка? Я теперь уже ничего не понимаю в нашей дружбе: где я ошибся? Мы рука об руку шли по жизни, помогали и поддерживали друг друга, как могли… Единственное, что мы не смогли поделить, так это её — Алину, вот и объявили нейтралитет: ни тебе, ни мне. И если бы не твоя болезнь, то ещё неизвестно кто из нас стал бы её мужем?! Уж я бы точно не сдался. Никому бы её не отдал, даже тебе… И только это ужасное обстоятельство позволило тебе вырваться вперед.
И ещё! Братишка! Мне не понятно, зачем же ты кормил её тем, что люблю я? Чего ты добивался этим? Я разрываюсь между ней и памятью к тебе, но теперь она должна стать моей! Обещаю, что буду любить её не меньше, чем ты. Я сделаю нашу любимую девочку счастливой. И уж прости, но я постараюсь, чтобы, лежа в постели, она называла не твоё имя, а моё».
Глава 7
Лежа рядом с Алиной, Кирилл поправил на ней плед, подоткнув его со всех сторон, отчего та заворочалась и… положила свою руку на него. Мужчина замер. Сдерживая своё дыхание, попытался аккуратно убрать её, но тоненькие пальчики вдруг мертвой хваткой вцепились в его руку, а затем женщина и вовсе прижалась к нему всем телом, при этом умильно чмокая губами во сне.
«Попал, — подумал Кирилл. — Ну, теперь никак не докажешь, что просто так прилёг рядом, без всякой задней мысли… Вот ведь, точно не поверит», — подумал он.
Выждав ещё какое-то время, он честно предпринял ещё одну попытку, чтобы отстраниться от неё в постели, но и это действие не увенчалось успехом.
«Не судьба», — подумал он и уже через пять минут заснул сном праведника.
А через четверть часа Алина, чей организм включил будильник естественных потребностей для посещения «дамской комнаты», открыв глаза, осознала себя не просто лежащей в собственной кровати рядом с Кириллом, а ещё и прижимающейся к нему.
«Упс! Приплыли, — мелькнула у неё в голове шальная мысль, — первый вечер дома, а я уже в постели с другим… как в паршивенькой мелодраме… ведь этот «другой» ещё и лучший друг мужа».
Аккуратно, чтобы не разбудить Кирилла, сползая с кровати, решила.
«Ничего предосудительного и противоестественного в том, что мы утром проснемся в одной постели, нет. Между нами ничего не было — мы просто спим. Вот я балда!» — и только тут она осознала причину нахождения Кирилла рядом с ней, на одной кровати. Мысленно шандарахнув себя по лбу, расстроилась. — «Я ведь ему даже постельное бельё не дала… ни одеяла, ни подушек… хозяйка, блин!».
И, вернувшись, с чистой совестью снова залезла на кровать, укрылась пледом и осторожно прильнула к спящему Кириллу.
«Сон всё спишет, — решила она. — Мне рядом с ним хорошо и спокойно, как тогда… давно… очень давно…».
И, не успев додумать свою мысль до конца, тоже уснула.
Когда же Алина снова открыла глаза и быстро глянула на другую сторону кровати, удивилась. Вторая половина спального места была пуста, хотя покрывало, которое она вчера так и не удосужилась снять с кровати, было смято. Часы на стене показывали только семь утра.
Прислушавшись к звукам в квартире, попыталась понять, что сейчас в ней происходит и, услышав шум льющейся воды во второй ванной, успокоилась. Значит, Кирилл дома. Вернее, у неё дома… в душе.
Она лениво потянулась. И без того отличное настроение с каждой минутой становилось все лучше и лучше. Кажется, жизнь налаживалась, да ещё вдобавок у неё ничего не болело. Это обстоятельство, безусловно, особенно обрадовало Алину, так как давало шанс в скором времени вернуться к нормальной жизни.
Мысли плавно потекли к Кириллу. Закрыв глаза, она попыталась представить мужчину в душе: как вода из верхней лейки теплым летним дождем падает на его волосы моментально делая их похожими на иголки встревоженного ежа, а затем неровными нервными дорожками струится вниз по его лицу, по шее…