Любовь для дурочки

— Ладно, пока Веры нет, я в душ.

— Я тоже.

И они разошлись по ванным комнатам.

Через 20 минут Алина, выскочив из своей ванной в одном полотенце, опрометью бросилась в гардеробную. От чего её вдруг переклинило и она не взяла с собой чистую сменную одежду? Забыла. Бывает. Едва успела насухо вытереться, как услышала взволнованный голос Кирилла.

— Алина? Что случилось? Что за шум?

— Ничего, — крикнула она из гардеробной. Всё в порядке. Это я забыла в душ свежую одежду взять.

— Ну, так и что, что забыла? — не понял он.

— Так переодеться было не во что…

— Так, а неслась зачем? А если бы ты сейчас поскользнулась на мокром паркете и, не дай Бог, что-нибудь бы себе сломала? Могла просто предупредить, чтобы я не выходил несколько минут, пока добираешься до гардеробной, — проворчал мужчина.

— Ну да, — сказала женщина, почесав нос. — Я почему-то не подумала про это, — честно призналась она.

И вышла из гардероба уже одетой.

— Если в следующий раз что-то подобное произойдет, то я тебя предупрежу. Обещаю!

Раздался звонок в домофон. Пришла Вера.





Глава 10




За завтраком Кирилл спросил.

— С кем по телефону так долго разговаривала? Хорошие новости? Ты прямо вся светишься…

— Вирра звонила, — со счастливой улыбкой ответила ему Алина.

Кирилл в удивлении согнул одну бровь.

— Вирра? И что она хотела?

Алина с недоумением взглянула на мужчину, так как его голос был полон скептицизма.

— О здоровье спрашивала, — и, вздохнув, продолжила. — О Сереже вспоминала и о малыше жалела.

Алина вдруг сморщилась, будто вот-вот собиралась заплакать… Кирилл, уловив перемену в её настроении, тут же постарался переключить внимание женщины на другое.

— А хорошего-то что сказала? У тебя радость на лице прямо написана. Что именно тебя заставило так светиться?

Манипуляция мужчины вполне удалась. Алина, позабыв про слёзы, тут же снова счастливо заулыбалась.

— Она берет на работу Марину и Никиту, как когда-то мы и планировали с Сережей.

Кирилл, перестав жевать, воззрился на сидящую напротив него женщину и, помешкав пару десятков секунд, попросил.

— Отмени переезд детей в Милан. Давай оставим их в Нью-Йорке, в американском офисе.

— Почему? — искренне удивилась Алина, уже мысленно видевшая дочь и зятя живущими и работающими в Милане.

— Понимаешь… — он на какое-то время задумался, явно подбирая слова. — Им будет тяжело работать с Виррой. Она весьма непростой человек и может в любой момент выкинуть какой-нибудь фортель.

— Но она очень хорошо относится к Марине и Никите. Она считает Марину своей сводной сестрой, — гнула свою линию женщина.

Кирилл покачал головой и грустно сказал.

— Алина, Алина! Ты как дитя малое, да неразумное. Впрочем, тебе простительно. Ты совсем не знаешь эту девушку. Она милый и добрый человек, пока это не мешает ей жить. Это железная девочка, и для достижения задуманного она может пойти по головам кого угодно. Пойми, говорю «по головам» только потому, что не хочется говорить «по трупам».

— Кирилл. Думаю, ты не прав. У нас сложились очень доверительные отношения. Она и ко мне тоже хорошо относится.

— Пойми! — вздохнул он. — Сейчас её некому останавливать. У неё был один авторитет — отец. Она прислушивалась только к Сережке.


— Но этот переезд затевали мы вместе с Сергеем. Так что это было желанием её отца.

— Ну и что, — настойчиво гнул он свою линию. — Тогда бы она не захотела его расстраивать. Теперь же, — мужчина нервно пожал плечами, — стоп кран в её голове сорван. Её некому журить за промахи.

— А ты? Ты для неё не авторитет? Не контролёр?

— Я? — он усмехнулся. — Ко мне у неё несколько другое отношение. Вот этого я и боюсь в первую очередь. Она ведь как собака — сама не ем и другому не дам!

Алина поняла, о чем говорит Кирилл. Конечно же, он имел в виду влюбленность в него Вирры. Глядя на мужчину, осознала, что эта тема ему неприятна, но, тем не менее, озвучила давно терзающие её сомнения.

— Кстати, я давно хотела с тобой на эту тему поговорить.

Она замолчала, мысленно набираясь смелости для сложного для них обоих разговора.

— Ты действительно не любишь её? — выдавила она из себя мучающий её вопрос.

— Алина, — Кирилл даже застонал от её вопроса. — Ну а как ты думаешь? Конечно, люблю… только как свою воспитанницу, как племянницу, в конце концов. Но ни в коем случае не как женщину, с которой я бы хотел спать и делать детей. Прости за столь грубую откровенность.

Женщина даже покраснела от его слов, понимая, что первый раз слышит это лично от самого мужчины. Ей было очень жалко Вирру, и Алина чувствовала свою ответственность за её благополучие перед памятью мужа. Однако, черт побери, пресловутая соперница, живущая в её душе и претендующая на Кирилла, была безумно рада тому, что тот категорически не интересуется этой девушкой. Ну просто бальзам на душу! И всё же Алина рискнула продолжить этот разговор.

— А ты пробовал с ней поговорить? Объяснить, в конце концов, своё нежелание, донести до неё причины. Вирре ведь сейчас реально тяжело без мужской поддержки. Она отца потеряла.

— Алина, Алина, — Кирилл покачал головой. — Добрая ты душа! Недаром тобой все в этой жизни пользуются…

Алина насупилась.

— Прости, но это звучит как-то уж очень двусмысленно, если не сказать просто грубо.

Не смотря на явно сквозившую в её голосе обиду, мужчина улыбнулся.

— С каких пор ты стала «нежной фиалкой», страдающей от слов других людей? По-моему, ты всегда «лопала» любую обиду, даже не поморщившись.

— Ты сейчас пытаешься меня задеть? — с вызовом произнесла Алина, не желая признаваться даже самой себе, что Кирилл то, по сути, прав. Просто он не привык к ней новой, той, которую из неё сделал Сергей. — У каждой женщины в жизни наступает период, когда ей надоедает в глазах окружающих выглядеть дурочкой, — внезапно успокоившись, но как-то уж чересчур вяло отреагировала она на его странный вывод о себе.

— Мне обидно за тебя. Сережка правильно говорил: ты абсолютно не приспособлена к жизни. Очень уж доверчивая и ведомая. Совсем не умеешь отказывать.

Алина вспыхнула от досады, а потом, пересилив себя, прошипела, затронув другой, не менее важный и сложный вопрос, на обсуждение которого они обоюдно объявили мораторий.

— Так ты надеешься услышать «да»? По-моему, ты очень самонадеян.

Теперь наступил его черед вспыхнуть, да так эмоционально ярко, будто спичкой по коробку нервов чиркнули. Но Кирилл сдержался. Только глазами зло глянул, да закусил нижнюю губу так, что на месте укуса выступила капелька крови.

«Бешеный, — подумала Алина, наблюдая, как мужчина стирает с губы кровь. — Это я его таким делаю или просто не успела узнать, каков он настоящий?».

— И всё же! Что с Виррой? — решила она увести диалог с неудобной для неё темы, в другую, неприятную, но всё же менее болезненную.

— Ничего. Не провоцируй меня! Я даже ради памяти своего лучшего друга не буду врать: ни тебе, ни ей. То, что она втемяшила себе в голову, выбить сложно. Но поверь, тебе не стоит влезать в эту грязь и извращение. Это не любовь с её стороны — это прихоть. Когда любят, не делают больно другим.

Алина замерла. Она вдруг подумала, что то, что сейчас сказал Кирилл, в какой-то степени относится и к ней из их общей юности, как, впрочем, и к настоящему. Ведь она, испытывая к нему давнюю симпатию, с наслаждением мучает его сейчас.

«По его логике, если я смогла и могу делать ему больно, значит, не любила и не люблю?! Наверное… Только разве его слова догма? Да и потом, должна же я его наказать за тот фокус, что они провернули со мной в своем «мужском междусобойчике» с Сережкой. Радостно, что у них выходит всё не так гладко, как они предполагали».

Кирилл каким-то внутренним чутьем уловил начинающуюся в её душе бурю, и поэтому поспешил продолжить свою мысль.

— Я понимал бы её, если бы Вирре было двадцать лет. Гормоны требовали бы выхода, и её корёжило бы не только от эмоций, но и от их нестабильности. Но ей тридцать! Алин! Ей тридцать! Давно следует вести себя более сдержанно. Она руководит большим бизнесом. Поэтому сейчас уже всё её поведение, всё её естество показывает глубину эгоизма этой молодой женщины. Да, не удивляйся. Она просто махровая эгоистка. И это не лечится, никак!

Алина с недоверием посмотрела на мужчину. Увидев её странный взгляд, он устало произнес.

— Ты сама толкаешь меня на поступки, после которых первая же перестанешь уважать. — И вдруг разозлился. — Ещё раз говорю, я против того, чтобы меня укладывали в постель к человеку, к которому я не испытываю сексуального влечения.

Женщина в очередной раз вспыхнула. Её щеки обожгло горячечным румянцем. Кирилл же, распаленный настойчивостью Алины, завелся.

— Давай побережем детей и не будем заталкивать их в эту мясорубку странных отношений. Прошу! Отмени их переезд. Вирра ничего хорошего в их жизнь не принесет. Ребята у тебя счастливые, любят друг друга, а для неё чужое счастье, основой которого является взаимная любовь — как соль на свежую рану. Не рискуй!

— Я думаю, что уже поздно что-то отменять. По сути дела, меня просто поставили перед фактом уже свершившегося, — вынырнув из минутной задумчивости, произнесла она. — Через месяц ребята переезжают. Всё решено. Сейчас уже ищут квартиру в аренду.

Кирилл тоже тяжело вздохнул и с какой-то обреченностью в голосе подвел итог.

— Ну что ж! Раз так получается, то, значит, ребятам предстоит через это пройти… Ты только сама с Мариной и Никитой поговори, предупреди их, чтобы сильно не расслаблялись и не доверяли Вирре на все сто процентов. Если что, сразу пусть либо тебе говорят, а ты уже мне передашь, а ещё лучше — пусть выходят сразу на меня. Попробую вмешаться и что-то сделать.

— Кирилл. А я всё же не верю, что Вирра может поступить плохо с моими детьми.

— Дай Бог, Алинушка, что бы ты оказалась права. Может, я и правда очень плохо думаю о Вирре, — задумался он. Затем, встряхнув головой, продолжил. — Хотя маловероятно, что она изменилась.