Любовь без размера

– Холли, успокойся. Я что-то не поняла. Ты же сказала, что у вас все хорошо. Что он натворил?

Холли глубоко вздохнула и, вытащив из коробки на стойке салфетку, вытерла нос.

– Называл меня гадким утенком. А узнала я об этом от одной стервы, с которой он раньше встречался. Сегодня, на вечеринке. Представляешь? Если про это знала она, то, наверное, знали все.

– Ничего себе шуточки! – Тина потеряла дар речи. – А ты уверена?

Холли почувствовала, как к глазам подступили свежие слезы, и резко смахнула их новой салфеткой. Молчаливое удивление Тины лишь укрепило ее во мнении о том, как подло он поступил.

– Как бы мне хотелось, чтобы это была шутка. Даже Аманда не стала отрицать.

– М-может быть, это такая фишка у красивых накачанных парней? Ласковые прозвища на грани оскорбления? – Запинаясь, Тина попыталась внести в ситуацию долю позитива.

– Тогда красивые накачанные парни не для меня! – чуть ли не выкрикнула Холли и высморкалась. – Видимо, следует радоваться, – всхлипнув, добавила она. – Я, наверное, сбросила достаточно веса, чтобы можно было показать всем, как хорошо он поработал. Мог бы из приличия сказать мне это в лицо, чтобы услышанное от других не застало меня врасплох, как мяч левого аутфилдера.

– Ты говоришь бейсбольными терминами. – Тина вдруг хмыкнула.

– А как же? Я дышу спортом дни напролет. – Холли фыркнула, слезы стали набирать обороты. – Круглые сутки «ESPN» смотрю, только чтобы понимать, о чем он говорит. Все, что важно для него, стало важно для меня. И ради чего? Быть с ним лучшими друзьями, пока ему не надоест со мной играть? Он ни разу не построил планов вокруг того, что нравится мне. Ну, там, ботанический сад, современное искусство или опера.

– С каких это пор ты интересуешься оперой?

– Это не важно, – взорвалась Холли. – Важно то, что я себя потеряла в нем. Меня так потрясло, что он мной заинтересовался, я только и думала о том, чтобы его удержать. Будто мне с ним несказанно повезло. Временами возникали у меня опасения, что в этих отношениях что-то не так, но из-за него я считала эти мысли паранойей. А он все это время смотрел на меня как на свидетельство того, какой он сам потрясающий. А вообще, ты-то на чьей стороне?

– На твоей, конечно, но нельзя не признать, что до того, как все пошло наперекосяк, ты наверняка получила уйму удовольствия.

Холли замерла, сделала глубокий вдох.

– Что ты хочешь этим сказать?

Тина помолчала.

– Я просто хочу заметить, что не все было так уж плохо. Я вас не видела вместе, и вначале у меня были сомнения, но из того, что ты говорила, он показался мне довольно приятным. С твоих слов всегда выходило, что вы получали кучу удовольствия. Ну и что, что вы делали то, что нравится ему? Когда ты с ним только познакомилась, тебе вообще все было до лампочки.

– Ты чуть ли не защищаешь его. – Холли опять шмыгнула носом.

– Да нет же, – заверила ее Тина. – Я за Холли, ты это знаешь. Просто размышляю, что, возможно, вы подходите друг другу больше, чем ты думаешь. Ну хорошо, парень ступил, сказав про тебя что-то неприглядное. Может, он это сделал до того, как узнал тебя получше. Он же не говорит все время, что ты тролль, живущий у него под мостом.

– Этого мы с тобой не знаем. Он – да, наверное. И ты не понимаешь, – сказала Холли, и глаза ее снова налились слезами. – Дело не в том, что он сказал это, а в том, что он не сказал этого мне. Значит, для него здесь есть доля правды. Нет, я с ним не останусь. Раз уж он считает, что лучше меня.

– Так ты послала его? – спросила Тина, меняя направление разговора. По тону Холли было понятно, что переубеждать ее было бесполезно. Тина услышала в нем знакомую решимость.

– Нет. – Холли подивилась своей собственной глупости. – Провела вечер, как идиотка, зная, что все втихаря потешаются надо мной, и не сказала ни слова.

– Холли, это не делает тебя идиоткой. А делает тебя волевой. И ты становишься лучше как человек.

– Знаешь что, Тина? – Холли вздохнула от безысходности. – Я больше так не могу. Если из-за каких-то пяти кило он закончит наши отношения. И раз уж я знаю, что все это всплыло, мне кажется, что ему нравлюсь не я, а то, что он создал. Каждый раз при виде его я буду задаваться вопросом, не это ли занимает его мысли. Я делала все, чего хотел этот человек, боясь, что иначе он уйдет. Я старалась ему угождать и ни разу ничего не потребовала от него взамен, все это время полагая, что не заслуживаю его. Оказывается, он тоже так думал. Я больше так не могу. И не хочу.

– И не надо. Это он тебя не заслуживал. Никто из них тебя не заслуживает. Все это надрывает мне душу, – грустно сказала Тина. – Я знала, что ему нельзя было верить. С таких людей никогда не спросишь за их свинские поступки.

Холли громко шмыгнула носом.

– А если бы можно было? – помолчав, спросила она.

– Можно было что?

– Ну, с них спросить. – Некоторое время обе молчали. – Как ты думаешь, смогла бы ты на какое-то время отлучиться? – спросила Холли.

– Наверное, – медленно ответила Тина. – Холли, мне почему-то кажется, что ты что-то задумала, – с подозрением добавила она.

– Да, задумала. Я закажу тебе билет, он будет ждать тебя у стойки «JetBlue»[37]. Сообщи, когда соберешься.





Глава 22




Около недели спустя, одеваясь к вечеринке по случаю Хеллоуина, Аманда, обратившись к Чейзу, заметила, как ее радовало, что Натали не было среди приглашенных, а без приглашения она не явится.

– Почему ты беспокоишься, придет она или нет? – поинтересовался Чейз. – Вечер благотворительный. Главное, чтобы чековую книжку захватила, и я ее пущу!


– Просто мне кажется, что Логану и Холли не нужны обострения.

– Не вмешивайся, – игриво прорычал он. – Логан умеет с бывшими обращаться, да и Холли вроде всегда принимает их как должное.

– Да, наверное, – нерешительно согласилась Аманда. – Правда, Натали очень любит целиться в солнечное сплетение. После того, что случилось на прошлой неделе в «Занятых базах», я вообще предпочла бы с ней не встречаться. И деньги пусть оставит себе.

– А что случилось? – со снисходительной улыбкой спросил он. – Что, я пропустил отличную бабскую свару, как в старые добрые времена?

– Не совсем. – Аманда с отвращением поморщилась. – Скорее удар исподтишка и поспешное отступление.

– Аманда. – Чейз бросил дела и устремил на нее сощуренный взгляд. – А почему ты говоришь со мной иносказательно?

– Да так, – почувствовав на себе его тяжелый взгляд, быстро сказала Аманда. – Ничего особенного не случилось. Все хорошо. Просто она мне не нравится.

– Что ты от меня скрываешь? – спросил он, на этот раз снисходительности в его тоне поубавилось. – Выкладывай давай.

– Ну, произошла между ними небольшая стычка, вот и все, – торопливо сказала Аманда. – Натали крякнула на нее, а Холли во что бы то ни стало понадобилось узнать почему. Вот я и рассказала ей о пристрастии Логана к птичьим отсылкам, мы вроде как посмеялись и закрыли тему. Вот видишь? Даже нечего рассказать.

– Что ты сделала?! – Чейз вернулся к своему костюму и, в качестве последнего штриха, принялся надевать зеленый парик, а сам продолжал ворчать на жену: – Мэнди, как ты могла ей рассказать? Холли тебе подруга. Что на тебя нашло?

– А что оставалось делать? Решительно врать ей в лицо? Придушить Натали посреди ночного клуба? Почему бы тебе не задать этот вопрос Логану? Он же сначала дал ей это дурацкое прозвище, а потом протрепался такому количеству людей, что дошло и до Натали. Почему бы тебе не адресовать свою нотацию ему? – Она закончила наносить красную помаду, завершающую образ Бетти Буп, поправила декольте и удостоверилась, что платье прикрывает ягодицы. Судя по настроению ее Радостного Зеленого Великана, Аманда не знала, как долго они будут прикрыты. Но до момента, как их дом заполнится людьми, оставалось двадцать минут, и она решила, что пока ей ничего не грозит. Кроме того, если он отшлепает ее сейчас, то на ней останется зеленая краска, а это было уж слишком откровенно, даже для таких, как они. Он укоризненно покачал головой, надел свои большие зеленые ступни, и они пошли вниз.

Особняк был превращен в замок с призраками. От самых ворот лужайку украшали фонари «мерцающий Джек» и призрачные вампиры. Страшноватая музыка, вступавшая у начала подъездной дорожки, сопровождала гостей всю дорогу до входной двери, покрытой мнимой паутиной и дымкой. У входа в зал торжеств стояли два генератора сухого льда, которые, когда мимо них проходил гость, выдували жутковатые клубы тумана. Зал был тоже украшен с театральным размахом и был зловеще сумрачным, если не считать мигалок, пульсирующих в ритме басов танцевальной музыки диджея. Каждые полчаса свет в доме на десять минут включался, чтобы позволить гостям пообщаться, поесть и восхититься костюмами друг друга.

Уже прошло около часа с начала вечеринки, а Холли все не было. Логан приехал один и заверил Аманду, что говорил с Холли и что все в порядке.

– Она просто задерживается. Небольшая простуда, – сказал он хозяйке дома сквозь ватные тампоны за щеками, чувствуя, как кожу стягивает клеем для усов Крестного отца.

Аманде ничего не оставалось, как поверить Логану и закрыть тему. Надо было развлекать гостей и руководить обслуживающим персоналом. Ей нравилось отвечать за что-то самой и пожинать плоды своего труда. Чейз поначалу без восторга отнесся к идее костюмированного бала, но, глядя на то, как он топал по дому своими огромными зелеными ступнями в тоге из листвы, она поняла, что ее старания были не напрасны и оно того стоило. Они как раз позировали фотографу из «Daily News», когда появилась Холли.

К счастью, их только что сфотографировали, и улыбки оставались на их лицах будто приклеенные. Как по заказу, Холли вошла как раз перед тем, как закончилась концертная программа диджея и зажегся свет. Увидев Логана, она, не обращая больше ни на кого внимания, пошла прямо к нему. Люди, заметив ее, расступались.

Логан не успел обрадоваться появлению Холли, так как рассмотрел ее. На ней было платье, похожее на печально знаменитый наряд, в котором Бьорк явилась на вручение премии «Оскар». Оно было ей мало и буквально лопалось по швам, над лифом и по бокам свисали складки. Голые ляжки были испещрены рябью целлюлита. Она несла пластиковую упаковку от кока-колы, где с колец еще свисала пара банок, а сам пластик был опутан жутким лебяжьим боа, да еще с головой и клювом. Глаза птицы были в виде буквы «X». К клюву был липкой лентой приклеен картонный кусок пиццы с настоящими ломтиками «пепперони». Печенье «Твинкиc» и «Девил Догс»[38] прилипли к подолу платья, их крошки запутались в перьях. Остальные перья были измазаны шоколадом. Присутствующие не сводили с нее глаз. Тут и там мелькали вспышки фотоаппаратов. Ее вид был воплощением неопрятности. Но Холли внимания не обращала. Она впилась глазами в Логана, рот застыл в той же безжизненной улыбке, с которой она почти не расставалась всю неделю, когда приходилось общаться с кем-то из них.

Логан почувствовал, как залилась краской его шея, быстро оглянулся и заговорил с Холли дрожащим голосом Вито Корлеоне.

– Что за повод для такого наряда, детка?

– Я лебедь. Ясно?

И тогда на виду у всех приятелей Логана, его коллег и прессы Холли размахнулась и ударила его. Начался ад.

По залу прокатилось оглушительное «ах», и он осветился, как от гигантской фотовспышки. Краем быстро опухающего глаза Логан заметил Радостного Зеленого Великана и Бетти Буп с отвисшими челюстями. Лица других участников вечеринки с выражением изумления – у каждого по-своему – заплясали вокруг размытыми пятнами. У него в голове запели птицы и звезды закружились в вихре, он увидел остатки вымазанного в помадке хвоста, ковыляющего вразвалочку в туман, откуда и появился. Перед тем как рухнуть, Логан сказал:

– Костюмчик что надо, могла и победить.





Глава 23




Вечеринка закончилась, в прямом и в переносном смысле этого слова. Холли была знакома с внутренним расположением особняка, поэтому, когда она вышла в боковую дверь, всем показалось, что она, как по волшебству, просто испарилась. Она успела уйти до того, как могла быть схвачена охраной, за ней тянулись лишь след из кусочков печенья и кромешный ад. Логан на самом деле не терял сознания, и когда ему задавали вопросы, он настоял, чтобы делу не дали дальнейшего хода. Чейз с Амандой тоже не хотели, чтобы этим занимались. Слух об инциденте распространялся быстро, как пожар в сухом кустарнике. Но все произошло так стремительно, а вокруг было много гостей, которые приходили и уходили, что к концу вечера рассказы переросли в следующую историю: будто Логан застал какую-то одетую черт знает во что женщину, пытавшуюся прихватить с собой столовое серебро, и завязалась драка.

По крайней мере, ему была отведена роль героя, а не негодяя, которым он себя ощущал.

Теперь они остались втроем: Логан, Чейз и Аманда. Они сидели в берлоге, и Чейз за стойкой бара разливал на всех крепкие напитки, которые они сегодня явно заслужили. Логан сидел на диване, приложив к глазу пакет со льдом. Аманда сидела рядом, ее сильно накрашенное лицо выражало явную озабоченность. Логан выглядел несчастным не только из-за неминуемого фонаря, с которым придется ходить всю следующую неделю. Он знал, что облажался. Черт возьми, да они все хороши.

– Кажется, опухоль немного спала. – Аманда старалась, чтобы слова прозвучали ободряюще.

– От двадцати четырех до тридцати шести часов, но все равно спасибо. – Логан немного сместил пакет со льдом.

– Хорошо еще, что ты не стал называть ее Франкенштейном – а то ведь могла и кости переломать. – Аманда вяло усмехнулась, и все трое, задумавшись над справедливостью ее замечания, обменялись многозначительными взглядами.

Чейз вышел из-за стойки бара с тремя напитками и поставил два на стол, продолжая держать свой.

– Как думаешь, это был хук справа?

– Не-а. Она выставила левую ногу. Определенно, это был кросс, и, надо признать, идеальный. По-моему, я даже видел, как она в самом конце повернула кисть. Так и думал, что еще припомню все эти тренировки по кикбоксингу. – Логан посмеялся своей шутке, невзирая на причиняемую смехом боль. Он вздохнул: – А ведь предположительно все ссылки на птиц и зверей – это весьма по Дзену. Это работает на идею «человек – неотъемлемая часть природы».

Аманда откинулась на диване, сняла туфли и положила ноги на журнальный столик. Она отхлебнула бурбона.