Любовь без размера

– Вчера все болело, – не подумав, ответила Холли и тут же смутилась.

Логан выгнул бровь, на его щеках появились сногсшибательные ямочки.

– Ну и дела!

– Судороги замучили, – выпалила она, всей душой жалея, что в бутылке вода, а не мышьяк. Это было все равно что сказать ему, что у нее месячные. По крайней мере, он бы успокоился, хотя он и так знал, что она на противозачаточных.

Он слегка склонил голову набок, его это явно веселило.

– Мне очень жаль.

– Судороги в ногах! Лужайку подстригала, и вот… – Прекрасно. Цель научиться играть в покер можно считать достигнутой.

Логан кивнул, сохраняя полную серьезность.

– Это, безусловно, можно отнести к кардио – лужайка у тебя большая. Уверен, что твой озеленитель это оценит.

– Я… я же устала. – Она запнулась, готовая сдаться, щеки ее пылали.

– Вполне можно понять, – спокойно ответил он и нажал «СТОП» на беговой дорожке. – Значит, сегодня ты пришла отдохнувшая. А то минут пять спустя возьмет и заклинит четырехглавые мышцы. Давай работать.

Он вел себя нормально – профессионал, как всегда. Холли с облегчением вздохнула и даже не удивилась. Во всяком случае, отказываться от нее, как от клиентки, он не намеревался. Главное, заткнуться и не начать щебетать про то, как великолепно он смотрится в обнаженном виде и какой, без сомнения, изысканный он на вкус. Следуя за Логаном, она подошла к тренажеру для жима лежа. Он уже расстелил полотенце. Она села, и тренировка началась.

Оба молчали, если не считать его сухих указаний, какое было следующее упражнение. Через некоторое время это стало раздражать. Логан был явно намерен вести себя так, будто между ними ничего не произошло. Крайняя степень сосредоточенности Холли помогала ей обороняться и в конечном итоге неожиданно открыть в себе силу. Адреналин, как и пот, лился потоками, а усталость, кажется, вовсе не приходила.

– Видимо, оправдал себя вчерашний отдых – или стрижка лужайки, – наконец задумчиво произнес Логан после того, как она выдала третий подход приседаний «на коробку», да еще с восемнадцатикилограммовой штангой на плечах. – Отлично сработано.

Он забрал у нее штангу, заменив ее двумя гантелями по четыре с половиной кило.

– Чередующиеся выпады и подъемы на бицепс, – велел он.

– Выпады? – незамедлительно по привычке заворчала Холли. Он угрожающе сощурил глаза, и она поскорее закрыла рот и удержалась от ухмылки. С выпадов ногами как раз и началась вся это заваруха. Она принялась за упражнение, как он сказал.

– Ниже, – секунду спустя скомандовал Логан. – Ноги раздвигай шире.

Холли хотела подчиниться, но его голос начал вызывать у нее дрожь. Те же слова, что он употреблял всегда, вдруг зазвучали с подтекстом. Конечно, той ночью он не говорил ей, чтобы шире раздвигала ноги, – он просто делал это сам. Она с ума сходила, пытаясь решить, что хуже: его молчание или инструкции, вдруг зазвучавшие с сексуальным подтекстом.

– Холли. – Строгий голос Логана вырвал ее из задумчивости. – Я сказал, ниже. Колено к полу.

И тогда это случилось. Он прикоснулся к ней. Протянул руку и игриво шлепнул по заднице.

Холли будто током ударило. Голова дернулась и резко повернулась к нему.

Он невинно улыбнулся и подмигнул ей.

– Надо обязательно расслабить болезненные мускулы, не правда ли?

Холли опустила колено к полу, и все пошло как по маслу.

И тогда он указал на «Бальзака».

Ах, нет, только не «Бальзак»! У Холли от отчаяния даже закружилась голова. Уже несколько недель этот тренажер они не применяли. Получается, он ведет нечестную игру! «Бальзак» был очередным их определением в «Словаре мерзопакостных фитнес-терминов». На самом деле это был отдельно стоящий вертикальный блок, к которому не прилагалась скамья, а обычную штангу заменяло специальное приспособление: крюк с двумя толстыми веревками сантиметров по тридцать. К концам веревок были привязаны два тяжелых круглых… мяча, наверное. Упражнение предполагало работу трицепсов, когда, стоя перед веревками и держась за мячи, нужно было опускать их ниже пояса, при этом то разводя веревки как можно дальше в стороны, то возвращая их в изначальное положение. Ничего более напоминающего фаллический символ Холли в жизни не встречала, от начала и до конца. Просто повиснув на крюке, они напоминали пару мужских яичек. Себе под нос она даже для развлечения стала называть тренажер «мошонкой»[31], пока однажды это случайно не вырвалось у нее громче обычного. Логан услышал и принялся донимать ее, пока она не дала исчерпывающего объяснения. Отсмеявшись от души и назвав ее извращенкой, он предложил называть тренажер повежливее. Он подбросил идею обыграть фамилию французского романиста девятнадцатого века, и с тех пор упражнение стали называть «Бальзаком».

Мало того, что Холли ментально попала не туда, куда надо, но была у «Бальзака» еще одна намного более пагубная особенность. Самым важным в упражнении было держать локти полностью прижатыми к туловищу для того, чтобы изолировать трицепсы, что было решительно невозможно.

Боже мой, ему придется ее касаться. И не просто касаться. Реально трогать. Это было одно из тех упражнений, когда ему приходилось трогать ее каждый раз. Это напрягало все ее нервы задолго до того, как он вывел касания на новый уровень. Это, безусловно, было ничем не лучше – может быть, и хуже – растяжки, и все из-за неизвестной величины интимности. Она бы даже не удивилась, если бы узнала, что они не пользовались тренажером неделями потому, что и для него упражнение было слишком эротичным. Теперь же когда он насытился, то мог снова начать ее истязать. Стараясь казаться сосредоточенной, она подошла к тренажеру, где он уже поджидал ее, однако ее нервы были натянуты, как гитарные струны.

Она заняла место перед «Бальзаком», он встал прямо за ней. Как только она взялась за мячи, чтобы контролируемым движением опустить их, он проворно пригвоздил ее локти к бокам. И умело удерживал ее так, чтобы единственным доступным ей движением были рывки с мячами вверх-вниз и разводы их в стороны, преодоление сопротивления веса. Он никуда не собирался, пока не закончится подход. Стоял ли он в полуметре или в паре сантиметров от нее, определить было невозможно. Отклонись она назад хоть немного, натолкнется ли она на все его лучшие части одновременно, притом что руками он уже ее почти обнимал? Сможет ли вызвать у тех частей ту же реакцию, как той ночью? Она ощущала его дыхание на шее, оно казалось горячим, как паяльная лампа. Когда она стала двигаться слишком быстро в попытке поскорее закончить, он крепче прижал ее локти.

– Не спеши, девочка. За тобой никто не гонится. – Он дышал прямо в ухо, и ей показалось, что ее сердце совсем перестало биться. Не важно, как близко он стоял – получалось все равно слишком близко.

Как-то Холли все же дожила до конца тренировки. Логан опять стал деловым, а она размышляла, как бы сходить на чистку зубов. Составляла список необходимых продуктов. Размышляла, не приобрести ли ящерицу, чтобы избавиться от нежелательных насекомых – думала о чем угодно, лишь бы отвлечься от настоящего момента. Когда приступили к растяжке, она была вся как желе, так как устала и ослабла, пытаясь оградиться от его присутствия. Он работал молча, делая растяжку ног так же, как и два дня назад, иногда бросая на нее редкие взгляды, дабы удостовериться, что она еще дышит. Ни остроумных замечаний, ни пустой болтовни. Ощущая на себе его бесстрастные руки и не в состоянии ничего делать, а только лежать, Холли загрустила. Он не зацикливается и живет дальше, совершенно спокойно продолжая их отношения с того же места. И даже из вежливости не скажет ей, что хорошо провел время. А зачем? Что ей было известно об искусстве любви? Она могла практически претендовать на статус девственницы, по крайней мере до него. Она подавила подступившие слезы, напомнив себе, что, даже заранее зная исход, она все равно бы обеими руками ухватилась за возможность быть с ним, даже если только на одну ночь. Он был исполнением ее фантазий. И она не станет проявлять неуважение, как бы ей ни было обидно. Когда все наконец закончилось, он взял ее за руку и поднял – как обычно.

Оказавшись на ногах и стоя рядом с ним, она услышала положенное «отлично сработано».

Холли кивнула, будто в трансе, и, пренебрегая полотенцем у него в руке, вытерла пот над верхней губой рукавом футболки. Не зная, куда себя деть, она сделала два первых шага в направлении двери.

И тут почувствовала, что его рука легла ей на бедро. Засунув пальцы за пояс ее брюк, Логан целенаправленно тянул ее назад, пока она не оказалась притиснутой к его твердокаменной груди. Он прижал ее к себе.

– Слава богу, с делами покончено. – Он со значением выдохнул и поцеловал ее. – Куда пойдем ужинать?






Глава 17




Свершилось. Логан Монтгомери, персональный тренер профессионалов, был изъят с рынка. По крайней мере, когда дело касалось дам. Перестал звонить женщинам, перестал отвечать на их звонки. Голосовые сообщения от старых любовниц копились-копились, а потом, так и не прослушанные, удалялись. Текстовые сообщения оставались без ответа. Он продолжал следовать рабочему расписанию, но каждую свободную минуту уделял сексу с Холли Бреннан. Каждый день, как только уходил последний клиент и Логан запирал дверь, он направлялся прямо к ней домой с единственной целью: услышать, как она во время оргазма выкрикивает его имя.

Он практически ушел в подполье, и только Чейз с Амандой имели представление о том, где он. Первая тренировка наедине с Амандой была мучительной. Придя с Чейзом, она вела себя безупречно. Чейза все это не интересовало – он был сосредоточен на подготовке к плей-офф. Однако Аманда вела себя тихо, слишком тихо. Логан все понял по ее таинственной улыбке. Когда в тот же день она пришла на свою тренировку, он взял быка за рога.

– Ну, давай, Аманда. Что там у тебя? – Он вздохнул.

– Мне запретили про это говорить, – ответила она, сияя таинственной улыбкой.

– Передай от меня Чейзу спасибо. – Почувствовав облегчение, он подмигнул ей.

– А ведь я говорила, – весело ответила она, а потом выдала полномасштабную обличительную речь, даже с планами нескольких отпусков, праздников и свадьбы.

– Я тебя сдам, – наконец сказал он и вытащил мобильник.

У него будто бы имелась новая игрушка, которой он не желал ни с кем делиться – так, по крайней мере, он говорил сам себе. Холли во многом была не такой, как все, и это было потрясающе. Он чувствовал себя так, будто ему ее всегда не хватало. Он просто не мог удержаться, чтобы не овладеть ею сразу и быстро, и постоянно опасался непроизвольной эякуляции в момент, когда она дотронется до него. Возможно, так было из-за того, что она сказала ему, что никогда не была ни с кем, кроме покойного мужа, и это ее наивное неодолимое желание сводило его с ума. Ее нежные прикосновения к его разгоряченной коже «чиркали», как спички, и его охватывало пламя. Она звала его, как будто молилась, и он был ее спасением. В первую неделю ему вообще не удавалось избежать эрекции при одной мысли о ней. Это было невыносимо и удивительно, когда ненасытное желание боролось с усилиями, направленными на то, чтобы вернуть себе контроль над собственным телом.

Он раздевал ее медленно – она не возражала – и поражался нежности ее кожи. Каждый снимаемый предмет одежды был приглашением касаться ее бесконечных изгибов и выемок. Ее натуральные груди, полные и роскошные, становились в его руках упругими и выдавались вперед не потому, что были сконструированы таким образом пластическим хирургом, а вследствие ее возбуждения. Ее темные круглые соски так и напрашивались на поцелуи, и он не отказывал себе в удовольствии, точно зная, что она ощущала каждое движение его языка, каждый легкий укус его зубов. Ее ягодицы дрожали и весело колыхались, когда он их мял или неустанно входил в нее сзади. Небольшая округлость ее живота, остававшаяся, несмотря на бесчисленные «скручивания», которые он заставлял ее делать, начала напоминать ему аттракцион и давала возможность держаться за что-то, пока она с радостью и без испуга отдавалась ему в любом положении по его выбору.

Но самое главное – она отдавалась тепло, без колебаний и каких-либо условий. Она никогда не стеснялась того, кем была, со смехом говоря ему, что создана для выносливости, а не для скорости. Она никогда не пряталась ни за полотенцами, ни под простынями, ни в темноте. И не ставила ультиматумов. Она ничего не требовала и ничего не ожидала. Но ее поцелуй требовал и ожидал его внимания, и никак не меньше, и был он нежным, но настойчивым. Каждый раз, когда он подносил свои губы к ее губам, это было как в первый раз, и в ее ответе были благоговение, волшебство и удивление. Каждый прощальный поцелуй заканчивался опять возникшим у него желанием обладать ею заново.

Они начали вместе тренироваться, не забывая удостовериться, что дверь спортзала заперта. Начиналось все обычно с самых благих намерений. Они деловито и всерьез занимались, отдавая дань и поклоняясь своим организмам. Но каждый втайне нетерпеливо ждал, чтобы наблюдать за мускулами другого в действии, ощущать потоки феромонов, выделяемые с потом, и испытывать возникающую впоследствии сумасшедшую страсть. Он овладевал ею на скамьях для пресса, в душевой, на письменном столе. Он прикладывался к источнику у нее между бедер, как будто умирал от жажды, а она была оазисом в пустыне.

Но когда уставший Логан, истратив весь, до последней капли, запас тестостерона, оставался один, то ловил себя на мысли вроде: «Как мне помочь ей сбросить последние килограммы?» Или: «Может, и немного липосакции ей не помешает». Он понимал, что с медицинской точки зрения она имела эндоморфное телосложение и что ни дополнительными упражнениями, ни новыми диетами, если не считать голодовки, в размере ей не видать однозначной цифры. С точки зрения логики он понимал, что она была здорова и что ее тело было натренировано и запрограммировано не хуже, чем у любого спортсмена. Она следовала каждому его совету. Он предпочитал ездить к ней домой, а не приводить ее к себе, избегая каких-либо случайных визитов, способных привести к конфликтам. Он оправдывал тот факт, что никогда никуда с ней не ходил, тем, что она предпочитала тихую жизнь, в которой не было лихорадочных темпов, известных людей и ночных развлечений. При этом он понимал, что не был до конца честен.

Однажды поздно вечером они лежали в обнимку в ее постели, их тела сплелись, руки обоих время от времени блуждали. Игравший ранее диск Джона Мейера давно сменился разговором по душам, а потом сонным молчанием. Холли подняла голову с груди Логана, поставив на нее подбородок, и стала смотреть на резные черты сонного лица. Подбородок давил все сильнее – Логан открыл глаза и, глубоко удовлетворенный, улыбнулся:

– Что?

– Кого ты во мне видишь? – спросила она.

– Это экзамен? – Он усмехнулся.

– А, ладно. Можешь не отвечать, – приуныв, сказала Холли и снова положила голову ему на грудь так, чтобы он не видел ее лица. Она задала вопрос, ответа на который знать не желала.

Холли почувствовала, как лежавшая у нее на плече рука крепче обняла ее. Она медленно двигалась вниз-вверх по спине, кончиками пальцев он рисовал на коже чувственные узоры. Наконец рука замерла на изгибе ее талии. И тогда он заговорил:

– Я вижу женщину, которой доставляет удовольствие многое из того, что нравится мне, и с которой мне весело. Которой нравится стремиться и потеть и которая не жалуется, хотя и терпеть не может выпады ногами. Я вижу женщину, чья внутренняя сила под стать внешней, и то же можно сказать о ее красоте. Я вижу женщину, которая без особых усилий пробуждает во мне, как в мужчине, все самое лучшее.

Холли продолжала лежать отвернувшись, так как боялась, что если она взглянет на него, то не сможет справиться с нахлынувшими чувствами. Его ответ был сердечным и искренним, но, по мнению Холли, в нем чего-то не хватало. Он прозвучал так дипломатично. Как будто Логан наслаждался всем тем, что она ему давала, но мог и спокойно без этого прожить. Она же была им совершенно покорена. Он просто наслаждался проведенным вместе временем. Ну, по крайней мере, ответил он честно, не забивая ей голову и сердце льстивой чепухой. Она понимала, что ей придется начать относиться к этому больше как он, иначе она обречена, когда их время подойдет к концу. Она глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом. Он улыбался ей, это была та же улыбка, от которой у нее по-прежнему перехватывало дыхание.

– Сдал? – спросил он, приближая ее губы к своим и пуская в ход руки.

Губы их сомкнулись раньше, чем пришлось бы отвечать.





Глава 18




– Я устроилась на работу, – сообщила Холли спустя две недели. Они сидели у нее на диване и собирались смотреть фильм.

– На работу? – переспросил Логан, сначала чуть удивившись, а потом несколько озаботившись. Он не знал, что она искала работу. – У тебя проблемы? С деньгами?

– Нет-нет, – быстро заверила его она. – Ничего подобного. Просто я подумала, что пришло время, а тут и интересная вакансия возникла.

– Интересная вакансия бухгалтера? Разве такое вообще возможно? – пошутил он.

– Не совсем, – неуверенно ответила она, – хотя мне и предстоит иметь дело с кое-какими деньгами. Скорее, должность в сфере обслуживания клиентов. На днях я зашла в магазин «Nike» и разговорилась с парнем, который оказался коммерческим директором местного спортзала.

– Ты разговорилась с парнем? О местном спортзале? – Логан чувствовал, как отметка на шкале раздражительности поползла вверх. Зачем Холли было интересоваться местными спортзалами? Почему она разговаривала с другими мужчинами? – Какого именно спортзала?

– «Бодиссей», – сказала она, заметив в его тоне отчетливый переход от беседы к допросу.

– «Бодиссей»? – повторил он.