Лягушачий король

Он поймал мой взгляд и тепло улыбнулся.

– Таня, как ты себя чувствуешь? – несмело спросила Кристина.

– Лучше, – хрипло сказала я. – Спасибо!

Ульяна покачала головой, будто осуждала меня за что-то.

Мы завтракали, и я видела, что свекровь едва сдерживается. Внутри нее клокотал гнев.

Раздался топот, детский смех, и в столовую ворвалась Ева, а за ней Антон.

– Мамочка, привет!

– С добрым утром, мамочка!

Они вопили и дурачились. Любимые мои мышата, благополучно проспавшие все на свете!

– Я королева! – кричала Ева. – Смотрите все на меня! Я сверкаю!

У нее действительно что-то поблескивало в ушах, но я посмотрела не на нее, а на Ульяну. Свекровь побагровела.

– Как ты смеешь?! – взвизгнула она и попыталась схватить Еву за плечо. – Ты рылась!.. Подлая!.. В моих вещах! Дай сюда!.. Нет, пошла вон, вон отсюда!..

Удивленная этими противоречивыми инструкциями, я присмотрелась внимательнее к украшениям, которыми обвешалась моя дочь.

– Ева! Зачем ты взяла бабушкины…

И осеклась. Мое нарастающее возмущение вышло из меня со свистом, как воздух из лопнувшего шарика.

– Таня, в чем дело? – Илья, собиравшийся отчитать Еву, заметил, что со мной происходит что-то не то.

– Уходи немедленно! – кричала Ульяна. – Видеть тебя не хочу! Ты мерзкая воровка! Положи все на место, положи сейчас же!

– Это не она воровка, – сказала я на удивление спокойно.

Ульяна замолчала и впилась взглядом в мое лицо. Ева стояла посреди комнаты, растерянно уронив руки.

Из-за облака просочился солнечный луч, осветил ее маленькую фигурку, и на груди вспыхнули гранатовые капли.

– Господи, Ульяна Степановна! – только и могла обессиленно сказать я.

– Да что такое? Что происходит? – всполошился Виктор Петрович.

– Это все вранье! – категорично сказала Ульяна.

– Мама?..

– Таня, да объясни ты, что происходит!

– Ульяна Степановна взяла украшения из дома Ежовой после ее смерти.

После этих слов повисло молчание.

– Они сейчас на Еве, – устало закончила я.

Клипсы с серым агатом. Гранатовая подвеска, сверкнувшая в луче. Кольца и браслеты. Все это носила Галя Ежова.

Теперь мне стало ясно, отчего Ульяна рвалась навести порядок в доме Гали после убийства, и отчего на морозилке были ее отпечатки пальцев.

– Вы искали украшения даже в холодильнике, ведь так? Думали, Галя припрятала кое-что от воров, и все перерыли.

– Мама, это правда? – потрясенно спросил Илья.

– Ева, подойди сюда…

Я заставила ее снять все, что она нацепила. Сказала, что поговорю с ней после, и велела идти в детскую. Ева, сообразившая, что ее ждет наказание, уныло поплелась к себе, прихватив Антона.

В моей ладони остались лежать клипсы, подвески, браслеты и серьги. Я молча ссыпала их на стол.

Ульяна обвела нас возмущенным взглядом.

– Мама, ты взяла эти вещи? – повторил Илья.


– Ой, давай еще ты мать пристыди! – заголосила Ульяна. – Нашлись, понимаешь, беспорочные… Лишь бы ославить мать родную, камень в нее бросить! Я о вас заботилась, между прочим, не о себе!

Но на этот раз ее выступление не возымело прежнего эффекта.

– Мама, ты обокрала Галю? – недоуменно спросила Кристина.

– Еще одна! – Ульяна стукнула кулаком по столу. – Галя уже покойница была к тому времени, ей без разницы! А приехала бы ее родственница и забрала бы все себе. А мы с Галей соседки! Она столько хорошего от нас получала… Разве справедливо?

– Ну, если так подумать… – согласился Виктор Петрович.

– Это какое-то словоблудие. – Илья встал, забрал у меня украшения. – Я отнесу их в Галин дом. Таня, где ключи?

Ульяна надулась, но возражать не посмела. Только бросила на меня свирепый взгляд.

Утащив агаты, гранаты и сердолик у Гали, она спрятала их в свою шкатулку. Моя дочь пробралась в бабушкину комнату и решила, что лучше реквизита для игры в королеву не найти.

Ульяна до глубины души возмущена разоблачением. Она пыталась призвать в свидетели Варвару – «Я хотела как лучше! Это все досталось бы вам в наследство!» – но та слишком погружена в свои переживания.

– У бабушки воровать! – бормотала Ульяна, не в силах успокоиться после выходки Евы. – Стыд какой! Кого воспитали из девчонки, а?

Мне стало смешно.

– Ульяна Степановна, так ведь вы сделали то же самое.

– Это другое! – взвилась свекровь. – Я у чужого человека взяла! А Ева – у родной бабушки!

– Все равно, мародерство какое-то… – пробормотала Кристина.

– А ты мне морали не читай! Нету у тебя такого права! Ты тут вообще хуже всех выступила!

Вернувшийся Илья остановился в дверях.

– Мама, ты о чем? Где Кристина выступила?

Ульяна помолчала, пожевала губами.

– Привела этого урода, – наконец сказала она. – Частного детектива. Как так можно было, Кристина?!

– Я хотела защитить Варю!

– Хотелки твои до беды довели! – в сердцах брякнул Виктор Петрович, кивнув на зареванную старшую дочь.

Илья сел рядом со мной.

– До беды мог довести не поступок Кристины, абсолютно правильный, кстати, – сестрица, я тобой горжусь! – а то, что Варвара едва не вышла замуж за убийцу, – спокойно сказал он.

Кристина ответила ему благодарным взглядом, Ульяна закатила глаза.

– Так уж сразу «убийца»! Слова-то какие громкие!

– Ты не слышала, что рассказывал вчера Сергей? Восемь человек задохнулись в его машине!

– Гриша искупил! – твердо возразила свекровь. – Он свое отсидел, все до единого годика!

– …от звонка, как говорится, до звонка, – поддакнул Виктор Петрович.

– Не надо было это вскрывать! – Ульяна стояла на своем. – Никого его прошлое не касается!

Илья недоверчиво улыбнулся.

– Родители, что вы такое говорите? Вы хоть поняли, что произошло? Григорий нашу Варю не любил, она нужна была ему в качестве бесплатной медицинской помощи для матери. Но главное, он – убийца. Преступник, понимаете?

– Подумаешь, преступление, – пробормотала Ульяна. – Восемь черных, кто их считает…

– Там было трое детей с родителями! – повысил голос Илья. – Две семьи!

Виктор Петрович махнул рукой:

– «Семья, семья»… А вот у Варьки-то теперь семьи не будет! То-то и оно. А все из-за этих… сыщиков! Дряни, ей-богу… Лишь бы на чужой беде заработать! Сидели бы мы тихо, не знали ничего, и жили бы себе счастливо! Свадебку сыграли бы… Варюха внучков бы нам родила! Да, Варюш?

– Да, папа, – всхлипнула Варвара.

– Вот и я говорю! Гриша к нам хорошо относился. И парень работящий, все в дом…

На лице Ильи отразился неподдельный ужас. Он смотрел на родителей так, словно видел впервые.