Лягушачий король

Врач усмехнулась. Сергей увидел на столе пыльный бейдж с напечатанным «Ирина Михайловна».

– …мужчины ведут себя по-разному, если им что-то от вас нужно, – продолжал он. – Вы человек наблюдательный, наверняка помните, чем отличался Богун…

– Давайте-ка без комплиментов, – оборвала его врач. – Знать о моей наблюдательности вы не можете.

– А я и не знаю, – с обезоруживающей прямотой признался Сергей. – Мне начальство вас так отрекомендовало. Ирина Михайловна, говорят, отличается редкой наблюдательностью, она та, кто вам нужен.

– Какое начальство?

– Олег Владимирович.

В зеленых глазах блеснуло удовлетворение. Бабкин похвалил себя за грамотное вранье.

«Будь на моем месте Илюшин, ему и врать бы не пришлось. Обаял бы тетку за милую душу. А нам, людям без харизмы, что прикажете делать? Вранье, шантаж, угрозы и подкуп – вот наш путь».

– Приятно слышать от руководства в свой адрес такие слова, – смягчилась Ирина Михайловна. – Хотя я предпочла бы узнать об этом лично. Но это не к вам претензия, боже упаси. Богун, Богун… – Она задумалась. – Помню его. Мне, в общем-то, сказать о нем нечего…

Разочарование на лице Бабкина было таким выразительным, что она засмеялась.

– Слушайте, ну какая может быть личная характеристика от врача, который проводит медосмотр? Он за мной не ухлестывал. Вел себя прилично. Не матерился. Что еще? Не курил… Хотя постойте-ка, Богун как раз курил, и помногу.

Бабкин отметил про себя, что о курении Григория слышит впервые.

– …предупреждала его, что нужно завязывать, – продолжала Ирина Михайловна. – У нас два сотрудника на предрейсовых осмотрах, я и Голикова, она медработник со средним образованием, но прошла специальное обучение… У «Агро-света», собственно, и лицензия есть своя, а то ведь многие, знаете, просто заключают договор с медицинским учреждением на обслуживание. Это совершенно другой уровень! Неизвестно, какого специалиста пришлют. А самое главное, они же меняются постоянно! Мы-то своих водителей видим, знаем, на что обратить внимание, у кого какие слабые места… А когда у клиники такая текучка кадров, что новый терапевт каждые полгода, – ну помилуйте, о каком знании пациентов тут можно говорить?

Бабкин понял очень немногое из сказанного, но послушно кивал. Свидетеля, начавшего говорить, легче вывести на искомую тему, чем свидетеля молчащего.

– …так я о чем? – нахмурилась Ирина Михайловна. – А! Предрейсовый осмотр. Я как раз была в отпуске, и когда вернулась, Света сказала, что отправляла Богуна на флюорографию. Все из-за курения.

– Света – это Голикова?

– Да. Она сейчас в декрете. Но вам, наверное, нет разницы, курит водитель или нет…

– Нам все важно, – не покривив душой, заверил Бабкин. – Любая деталь может оказаться очень полезной.

– Например? – заинтересовалась врач.

– Например, слабый мочевой пузырь. Кажется, ерунда, а на самом деле мы отсеиваем таких сотрудников. Потому что если ему раз в два часа, извините, приспичило, у него внимание рассеивается, концентрация падает. И в телохранители, кстати, подобные субъекты не годятся. Что еще… – Он задумался. – Ну, вот если бы вы сказали, что Богун при вас матерился, вход к нам ему был бы закрыт.

– Ваше начальство таких строгих правил? – усмехнулась врач.

– Начальству моему все равно, – махнул рукой Бабкин. – А вот я бы такого сотрудника не допустил. Если он при женщине, да к тому же проводящей осмотр, не может или не считает нужным сдерживаться, это говорит о слабом самоконтроле. Или представьте: водитель сидит у вас в кабинете и ковыряет в носу без всякого стеснения. Что вы скажете?

Ирина Михайловна пожала плечами.

– Я скажу, что он свинья и пошел вон, пока не научится приличиям.

– А мы перестраховываемся и считаем, что у него расторможенность в полный рост. Не контролирует себя, не может остановить навязчивых действий. Почесывание, ковыряние, подергивание ногой… Понимаете теперь, почему я говорю, что любые детали важны?

Ирина Михайловна покрутила в пальцах дужку очков.

– Я вас, кажется, поняла, – медленно проговорила она.

И задумалась. Бабкин понимал, что его взвешивают, и главная задача сейчас – не испортить впечатления.

– Ваш Богун мне не нравился, – вдруг сказала врач.

– Так… – осторожно начал Сергей после паузы. – Интуиция? Или были причины?

– Он подкатывал к Инночке Даладзе. Они даже встречались. Ну, это мои предположения, – спохватилась она. – Возможно, я ошибаюсь, но мне казалось, что они пара, только не афишируют это среди коллег. В женском коллективе легко стать мишенью шуток, а Инночка – нежная девушка, чувствительная…

– В женском коллективе?

– Бухгалтерия, – пояснила Ирина Михайловна.

Ему вспомнилась молоденькая сотрудница, возле которой гарцевал Кудасов.

– Богун за ней ухаживал. – Врач повертела в пальцах очки. – Как говорил мой дедушка, волочился. А бабушка сказала бы «женихался», и у меня было именно такое чувство, что он начал осаду с далеко идущими намерениями, если вы понимаете, что я хочу сказать. У Инны своя квартира, машина… Выгодная партия для провинциального парня без кола и двора. А главное – она хорошая культурная девушка. Я их как-то встретила в «Современнике». Не подошла, конечно, и сделала вид, что не заметила их… Но по реакции Инны на следующий день было ясно, что она все поняла. Она смущалась. Конечно, я никому ничего не стала рассказывать. Это вообще меня не касается.

– А когда Богун перестал ухаживать за Инной?

– В один прекрасный день он резко оборвал свои поползновения. Я видела, что Инна ходит заплаканная, и кто-то говорил, что она появлялась в «Ленинграде»…


– Простите?

– У нас так называют комнату, где собираются водители. На первом этаже, напротив учебных классов. Там постоянно сквозило из щелей под окнами, а потом плесень полезла по стенам. Поэтому – Ленинград.

Бабкин гыгыкнул, не удержавшись.

– По умолчанию эта комната считается чисто мужской. Инна зашла туда, чтобы вызвать на разговор Григория, а это, знаете, о многом говорит! Плевать на условности не в ее духе. Должно быть, девушка была поражена тем, как он ее бросил. Но это все только мои догадки, – спохватилась она.

– Как давно это было?

– М-м-м… Месяца за два до его ухода. Он уволился в начале лета, значит, где-то в апреле.

Именно в апреле Варвара Харламова пробила колесо, выезжая с парковки, и обходительный молодой человек предложил ей помощь.

«Поменял, значит, Гриша невест на переправе».

С одной стороны, не было ничего удивительного в том, что, встретив другую девушку, хороший парень Гриша Богун не стал держать свою прежнюю подругу в качестве запасного аэродрома и разорвал отношения. Однако Бабкина терзали нешуточные сомнения на этот счет. Он многое бы дал, чтобы оказаться в тот день на парковке перед торговым центром и внимательно изучить шины «Кашкая», в который села Варвара Харламова.

– Спасибо, вы очень помогли, – искренне сказал он Ирине Михайловне. – Было что-то еще настораживающее в его поведении?

Они провели в кабинете намного больше отведенных ею десяти минут. Он опасался, что в любую секунду в дверь постучит нелюбимый ею Кудасов, и она замкнется.

Женщина помолчала.

– А знаете что? Вы ведь не начальник службы безопасности, – проговорила она неторопливо, словно размышляя вслух. – Точно-точно. На первый взгляд, конечно, он самый, а на второй уже видна подложка из другого материала.

Она уставилась на него, прищурив зеленые глаза, будто собираясь рассмотреть ту самую подложку.

Бабкин мысленно крякнул.

Нарушать ограничения, поставленные клиентом, нельзя. Он быстро взвесил все «за» и «против» и понял, что у нее есть что-то еще на Богуна, однако получить это что-то, держась за прежнюю линию поведения, ему не удастся.

Сергей обернулся на дверь, убедился, что она плотно прикрыта.

– Я частный детектив, – сказал он. – Меня наняли родственники девушки, за которой Богун, как говорил ваш дедушка, волочится. Раскрывать это мне запрещено. Так что…

Ирина Михайловна поняла его.

– Сохраню вашу тайну, можете не тревожиться. Значит, частный детектив! Да, что-то такое в вас определенно есть…

Сергея терзало любопытство, как она поняла, что он не тот, за кого себя выдает. Но у него оставалось все меньше времени на расспросы.

– Что еще вы можете сказать о Богуне, Ирина Михайловна?

– Скользкий он, – не задумываясь, отозвалась она. – Сейчас таких называют мутными. Что-то в нем есть неуловимо сомнительное. Я бы посоветовала вашим нанимателям держаться от него подальше.

Сергей кивнул. Это совпадало с его впечатлениями.

– Можете вспомнить, с кем из водителей он тесно общался?

– Ну, с Петрищенко и Каракуровым, надо думать, потому что они были его сменщиками на каких-то рейсах. А вообще я вам тут, к сожалению, ничем не могу помочь. Вам нужен свой человек среди водителей.

– Кудасов сгодится?

Она скривилась.

– Выбора-то у вас все равно нет. Но лучше попросите Кудасова представить вас Ибрагиму. Это прозвище. Ибрагим наших водил знает изнутри и пользуется у них большим уважением. К вам совершенно по-другому отнесутся, если вы придете с расспросами по его, так сказать, рекомендации.

В дверях Сергей, не выдержав, обернулся.

– Как вы поняли, что я не начальник службы безопасности? Я считал, что стопроцентно попадаю в образ.

– Вы идеально вписываетесь в образ, – заверила она. – Но я не верю в начальников, которые приехали бы лично, чтобы убедиться в пригодности будущего сотрудника.

– Будь я безопасником, точно приехал бы, – пробормотал уязвленный Сергей.

– Вот поэтому-то вы – не он, – непонятно ответила Ирина Михайловна.



Поговорить с бывшей девушкой Богуна Сергею не удалось: она отпросилась с обеда. Он решил, что второго свидетеля не упустит.

– Мне нужен Ибрагим, – без экивоков сказал он Кудасову.

– Я вас отведу… – начал тот.