Лимб
Часть 23 из 72 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Давай подеремся. Все по-честному. Два на два. Я, мой приятель Костя. Ты и кто-то из твоих. Бой будет за пределами школы, чтобы ни учителя, ни родители на нас не повлияли. Как тебе такое?
– Устраивает, – рявкнул Вадим. – Если какие-то правила будут, говори сейчас.
– По лицу не бьем, никаких тяжелых и острых предметов.
– Ладно. Когда и где встретимся?
– Завтра после занятий пойдем в закуток парка, там обычно малолюдно. Два на два, запомни.
– Упаковывайте свои тощие жопы, – процедил Вадим.
* * *
Весь день Костя ходил за Лукавым. Он оправдывал это тем, что ему нужны советы, как правильно драться. Его скулы подергивались, голова покачивалась, а губы плотно сжимались.
– Ты что, никогда не дрался? – удивился Лукавый.
– В детстве, но это несерьезно. Вадим – зверь. Он нас обоих прикончит. – Костя сжимал и разжимал кулаки, его дыхание участилось.
– Если понадобится, я буду драться за двоих.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
После уроков они вышли за школьные ворота. Вадим, его приятели и группа случайных школьников-зрителей, до которых дошли слухи, уже поджидали их.
– Че, девочки, поджилки трясутся? – ухмыльнулся Вадим. По толпе прошелся гул смешков.
– Не дождешься, – сказал Лукавый. – Пойдем.
Они двинулись к парку. Шли минут пятнадцать, потом сняли рюкзаки и приготовились к бою.
– Черт, черт, черт. – Костя ходил взад-вперед, задыхаясь от волнения, как астматик.
Лукавый развернул его к себе лицом.
– Сосредоточься! – Он встряхнул друга за плечи. – Если будешь паниковать или утратишь концентрацию, тебя мигом уложат. А теперь – дыши.
Лукавый вдыхал и выдыхал, а Костя повторял за ним.
– Ты справишься. – Лукавый похлопал его по шее, когда тот успокоился. – Победа – не главное, важно дать отпор.
Они встали друг против друга. Вадим смотрел на Костю, значительно побледневшего даже в тусклом свете фонарей. Лукавому достался подкачанный коротышка. Он улыбался, постукивая кулаком в ладонь.
– Эй, – окликнул их Лукавый, – лежачего по голове не бить! Мы тут не на смерть деремся, окей?
– Так и быть, – хмыкнул Вадим, – не буду тебя добивать в первом же бою.
Бойцы ждали сигнала. Они ринулись друг на друга, когда у кого-то в толпе зазвонил телефон. Качок выбрасывал вперед то один кулак, то другой, а Лукавый уворачивался. Когда его противник вымотался, Лукавый ударил его и сбил с ног. Качок упал и больше не поднимался. Вадим молотил Костю по локтям, а тот защищался, блокируя его удары, как в боксе.
В свете фонарей что-то блеснуло. Секунда – размытое движение – громкий удивленный вскрик Кости. Он держался за покрасневшую левую руку. Лукавый заметил у Вадима кастет. Не раздумывая, он прыгнул и закрыл собой Костю. Вадим замахнулся. Лукавый заблокировал его удар правой рукой, а сам ответил хуком слева. Потеряв сознание, соперник рухнул на землю. Галдящая толпа замолчала. Кто-то сфотографировал Лукавого, еще держащего кулак в воздухе.
Протез
30
Костя прислонился к дереву и смотрел на свои перепачканные кроссовки. Вадим очнулся первым, привел товарища в чувство, и они ушли, никому ничего не сказав. Толпа зрителей быстро редела.
Кто-то хлопнул Костю по плечу, он вздрогнул, вскинул голову.
– Они ушли, расслабься, – сказал Лукавый. – Как твоя рука?
– Болит, но не опухла, – пробормотал Костя.
– Поздравляю, ты дал Вадиму отпор! – Лукавый улыбнулся.
– И что в этом хорошего? Он чуть не сломал мне руку, а сознание потерял после твоего удара.
– Если бы я этого не сделал, ты пострадал бы сильнее. Я говорил ему не жульничать. Пойдем.
Левицкий кивнул и побрел за другом. С каждым шагом окружающий мир размывался. Костя не сразу понял, что это слезы наполнили глаза.
– Эй, ты в порядке? – голос Лукавого доносился словно издалека.
Слезы все катились и катились. Косте казалось, что он сбрасывает груз обиды, накопленный за многие годы.
– Нет. Я не в порядке. Моя жизнь – дерьмо, – выдохнул он. – Теперь еще в школе обо мне будут говорить как о слабаке. Ты видел телефоны? Они все снимали видео…
Лукавый подошел ближе. Костя стер слезы, размазав их по лицу. Теперь его щеки блестели.
– Прекращай, – сказал Лукавый.
– Что?
– Прекращай думать, будто самое важное в жизни – это чужое мнение. Самое важное – то, как ты себя чувствуешь. Если тебе плохо, скажи об этом прямо. Не избегай правды.
– Всем плевать на правду и мое самочувствие! – взорвался Костя. – Если бы не эта чертова авария, я не повредил бы руку! Мне не пришлось бы думать каждый день об обезболивающем!
– Авария… Подожди, – Лукавый вздрогнул, – ты говоришь о февральской аварии?
– Да.
– Почему ты мне раньше не сказал?
– А должен был? Разве это так важно сейчас? – Костя раздраженно шмыгнул.
– Важно. Я ищу виновника аварии. Из-за него умер мой брат. Еще погибли невинные люди. Когда я доберусь до этого подонка, то отправлю его под суд, – пока Лукавый говорил, его плечи подрагивали, а взгляд изменился: из жизнерадостного стал злобным.
– Это не вернет умерших, – тихо возразил Костя.
– Зато вернет жизнь моим родителям и другим семьям, пострадавшим в аварии.
Они распрощались, и каждый пошел своей дорогой. Костя сунул руки в карманы куртки, согревая немеющие пальцы. Перчатки он забыл дома и не торопился, зная, что из-за этого его ждет скандал. Костя нащупал упаковку «скитлз». Прижав пачку ко рту, он высыпал несколько штук и прожевал.
Попались лаймовые, лимонные и апельсиновая. Они наполнили рот кисло-сладкой кашицей.
– Да твою мать! – воскликнул кто-то.
Костя поперхнулся, закашлялся. В темноте остановки на корточках сидела девушка. На ней были светло-бежевое пальто, под ним – толстовка с капюшоном, накинутым на голову. Она громко материлась и чем-то стучала.
Подойдя ближе, Костя увидел мотоцикл, который она пыталась починить. Ее руки запачкались в масле.
– Ну почему именно сейчас?! – Девушка подскочила и топнула по асфальту. – Ар-р-р! – Она откинула голову.
Костя остановился, наблюдая за ней. Достал конфеты, закинул в рот горстку. В этот раз смешались клубничные со смородиновыми.
– Дядя, у вас нет пары тысяч взаймы? – незнакомка кинулась на прохожего. Мужчина в шапке шарахнулся от нее и побежал. – А у вас, женщина, нет денег взаймы? У меня мотоцикл сломался. Надо его эвакуировать.
– У тебя, девочка, что, своей родни нет? Позвони им и попроси, – ответила женщина, поправляя шарф.
– Не-а, нет никого. Помогите сиротке!
Женщина хмыкнула и села в автобус.
– В этом городе хоть кто-нибудь кому-нибудь помогает?! – раскричалась девушка и кинула инструмент на землю, присев на корточки посреди улицы.
Костя перетащил рюкзак на грудь, достал из него кошелек и посчитал деньги. Три с половиной тысячи на уроки музыки и обеды.
«Самое важное – то, как ты себя чувствуешь», – вспомнил он слова Лукавого, вернул рюкзак на спину и подошел к девушке.
– Вам хватит этих денег? – Костя протянул ей все купюры.
От неожиданности незнакомка отпрянула, чуть не сев в лужу, но Костя успел подхватить ее под локоть. Девушка поднялась, хмуро глядя на него ярко-голубыми глазами. Ее верхняя губа чуть задралась, обнажая зубы.
«Она ведь не ударит меня?» – на мгновение Левицкому стало страшно.
– Устраивает, – рявкнул Вадим. – Если какие-то правила будут, говори сейчас.
– По лицу не бьем, никаких тяжелых и острых предметов.
– Ладно. Когда и где встретимся?
– Завтра после занятий пойдем в закуток парка, там обычно малолюдно. Два на два, запомни.
– Упаковывайте свои тощие жопы, – процедил Вадим.
* * *
Весь день Костя ходил за Лукавым. Он оправдывал это тем, что ему нужны советы, как правильно драться. Его скулы подергивались, голова покачивалась, а губы плотно сжимались.
– Ты что, никогда не дрался? – удивился Лукавый.
– В детстве, но это несерьезно. Вадим – зверь. Он нас обоих прикончит. – Костя сжимал и разжимал кулаки, его дыхание участилось.
– Если понадобится, я буду драться за двоих.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
После уроков они вышли за школьные ворота. Вадим, его приятели и группа случайных школьников-зрителей, до которых дошли слухи, уже поджидали их.
– Че, девочки, поджилки трясутся? – ухмыльнулся Вадим. По толпе прошелся гул смешков.
– Не дождешься, – сказал Лукавый. – Пойдем.
Они двинулись к парку. Шли минут пятнадцать, потом сняли рюкзаки и приготовились к бою.
– Черт, черт, черт. – Костя ходил взад-вперед, задыхаясь от волнения, как астматик.
Лукавый развернул его к себе лицом.
– Сосредоточься! – Он встряхнул друга за плечи. – Если будешь паниковать или утратишь концентрацию, тебя мигом уложат. А теперь – дыши.
Лукавый вдыхал и выдыхал, а Костя повторял за ним.
– Ты справишься. – Лукавый похлопал его по шее, когда тот успокоился. – Победа – не главное, важно дать отпор.
Они встали друг против друга. Вадим смотрел на Костю, значительно побледневшего даже в тусклом свете фонарей. Лукавому достался подкачанный коротышка. Он улыбался, постукивая кулаком в ладонь.
– Эй, – окликнул их Лукавый, – лежачего по голове не бить! Мы тут не на смерть деремся, окей?
– Так и быть, – хмыкнул Вадим, – не буду тебя добивать в первом же бою.
Бойцы ждали сигнала. Они ринулись друг на друга, когда у кого-то в толпе зазвонил телефон. Качок выбрасывал вперед то один кулак, то другой, а Лукавый уворачивался. Когда его противник вымотался, Лукавый ударил его и сбил с ног. Качок упал и больше не поднимался. Вадим молотил Костю по локтям, а тот защищался, блокируя его удары, как в боксе.
В свете фонарей что-то блеснуло. Секунда – размытое движение – громкий удивленный вскрик Кости. Он держался за покрасневшую левую руку. Лукавый заметил у Вадима кастет. Не раздумывая, он прыгнул и закрыл собой Костю. Вадим замахнулся. Лукавый заблокировал его удар правой рукой, а сам ответил хуком слева. Потеряв сознание, соперник рухнул на землю. Галдящая толпа замолчала. Кто-то сфотографировал Лукавого, еще держащего кулак в воздухе.
Протез
30
Костя прислонился к дереву и смотрел на свои перепачканные кроссовки. Вадим очнулся первым, привел товарища в чувство, и они ушли, никому ничего не сказав. Толпа зрителей быстро редела.
Кто-то хлопнул Костю по плечу, он вздрогнул, вскинул голову.
– Они ушли, расслабься, – сказал Лукавый. – Как твоя рука?
– Болит, но не опухла, – пробормотал Костя.
– Поздравляю, ты дал Вадиму отпор! – Лукавый улыбнулся.
– И что в этом хорошего? Он чуть не сломал мне руку, а сознание потерял после твоего удара.
– Если бы я этого не сделал, ты пострадал бы сильнее. Я говорил ему не жульничать. Пойдем.
Левицкий кивнул и побрел за другом. С каждым шагом окружающий мир размывался. Костя не сразу понял, что это слезы наполнили глаза.
– Эй, ты в порядке? – голос Лукавого доносился словно издалека.
Слезы все катились и катились. Косте казалось, что он сбрасывает груз обиды, накопленный за многие годы.
– Нет. Я не в порядке. Моя жизнь – дерьмо, – выдохнул он. – Теперь еще в школе обо мне будут говорить как о слабаке. Ты видел телефоны? Они все снимали видео…
Лукавый подошел ближе. Костя стер слезы, размазав их по лицу. Теперь его щеки блестели.
– Прекращай, – сказал Лукавый.
– Что?
– Прекращай думать, будто самое важное в жизни – это чужое мнение. Самое важное – то, как ты себя чувствуешь. Если тебе плохо, скажи об этом прямо. Не избегай правды.
– Всем плевать на правду и мое самочувствие! – взорвался Костя. – Если бы не эта чертова авария, я не повредил бы руку! Мне не пришлось бы думать каждый день об обезболивающем!
– Авария… Подожди, – Лукавый вздрогнул, – ты говоришь о февральской аварии?
– Да.
– Почему ты мне раньше не сказал?
– А должен был? Разве это так важно сейчас? – Костя раздраженно шмыгнул.
– Важно. Я ищу виновника аварии. Из-за него умер мой брат. Еще погибли невинные люди. Когда я доберусь до этого подонка, то отправлю его под суд, – пока Лукавый говорил, его плечи подрагивали, а взгляд изменился: из жизнерадостного стал злобным.
– Это не вернет умерших, – тихо возразил Костя.
– Зато вернет жизнь моим родителям и другим семьям, пострадавшим в аварии.
Они распрощались, и каждый пошел своей дорогой. Костя сунул руки в карманы куртки, согревая немеющие пальцы. Перчатки он забыл дома и не торопился, зная, что из-за этого его ждет скандал. Костя нащупал упаковку «скитлз». Прижав пачку ко рту, он высыпал несколько штук и прожевал.
Попались лаймовые, лимонные и апельсиновая. Они наполнили рот кисло-сладкой кашицей.
– Да твою мать! – воскликнул кто-то.
Костя поперхнулся, закашлялся. В темноте остановки на корточках сидела девушка. На ней были светло-бежевое пальто, под ним – толстовка с капюшоном, накинутым на голову. Она громко материлась и чем-то стучала.
Подойдя ближе, Костя увидел мотоцикл, который она пыталась починить. Ее руки запачкались в масле.
– Ну почему именно сейчас?! – Девушка подскочила и топнула по асфальту. – Ар-р-р! – Она откинула голову.
Костя остановился, наблюдая за ней. Достал конфеты, закинул в рот горстку. В этот раз смешались клубничные со смородиновыми.
– Дядя, у вас нет пары тысяч взаймы? – незнакомка кинулась на прохожего. Мужчина в шапке шарахнулся от нее и побежал. – А у вас, женщина, нет денег взаймы? У меня мотоцикл сломался. Надо его эвакуировать.
– У тебя, девочка, что, своей родни нет? Позвони им и попроси, – ответила женщина, поправляя шарф.
– Не-а, нет никого. Помогите сиротке!
Женщина хмыкнула и села в автобус.
– В этом городе хоть кто-нибудь кому-нибудь помогает?! – раскричалась девушка и кинула инструмент на землю, присев на корточки посреди улицы.
Костя перетащил рюкзак на грудь, достал из него кошелек и посчитал деньги. Три с половиной тысячи на уроки музыки и обеды.
«Самое важное – то, как ты себя чувствуешь», – вспомнил он слова Лукавого, вернул рюкзак на спину и подошел к девушке.
– Вам хватит этих денег? – Костя протянул ей все купюры.
От неожиданности незнакомка отпрянула, чуть не сев в лужу, но Костя успел подхватить ее под локоть. Девушка поднялась, хмуро глядя на него ярко-голубыми глазами. Ее верхняя губа чуть задралась, обнажая зубы.
«Она ведь не ударит меня?» – на мгновение Левицкому стало страшно.