Лик полуночи

В Ксиопаре таких законов не было.

Мимо прошел уличный артист, волоча ноги по невысокой траве бульвара, с кожаным чемоданом в руке и фиолетовым шарфом, туго обмотанным вокруг головы. Концы шарфа свешивались через плечо. Он расположился в нескольких ярдах от места ее обеда, вытащил из футляра ярко изогнутый рог и воткнул в землю железный кол, на который наколол ноты.

Несколько неприятных минут он настраивал инструмент, и Кроне захотелось бежать изо всех сил подальше отсюда. А потом он начал играть, считывая ноты, нацарапанные на листе почерком, напоминающим куриную лапу.

Хотя рог звучал глубокими басами, музыкант играл искусно.

Она расслабилась, оперлась спиной о дерево, слегка покачивая головой в такт ритму мелодии. Ее пальцы постукивали по стенке горшка, стараясь попадать в такт музыке.

Кроне всегда хотелось играть… на чем-нибудь. На самом деле, это не имело значения – лишь бы музыка приносила удовольствие. Но такой возможности у нее не было.

Люди приходили и выходили из архива. Некоторые перепрыгивали сразу через пару широких ступеней, другие едва перетаскивали ноги на следующую высокую ступень. На мгновение ее внимание привлек пронзительный смех ребенка по другую сторону улицы: малыш был примерно того же возраста, что и Эстебан – Эстебан, которому долго еще не придется так смеяться.

Первая жертва маски Хаоса не засмеется больше никогда.

Вытерев темные руки о траву, она взяла кружку и горшок для таджина и пошарила в сумке в поисках дисков времени. Она бросила несколько стеклянных дисков в футляр музыканту, когда шла вернуть глиняную посуду. Протянув посуду ксиопарцу, она приподняла бровь, давая ему понять, что заметила. Он послушно кивнул и тут же снял колечко.

Было грустно видеть, как он теряет частичку себя ради города-государства.

– Какой префикс у вашей семьи? – спросила она.

Его лицо озарилось. Так в Ксиопаре представлялись незнакомцы.

– Ри. А у вас?

– Де.

– Крепкая семья.

– Как и дом Ри.

– Будешь рядом, заходи, одна из Де.

– Еда у тебя очень вкусная, поэтому обязательно зайду, один из Ри.

Они обменялись улыбками и попрощались, затем Крона направилась к ступеням архива и снова водрузила шлем на голову, шагая вперед.

Она чувствовала на себе взгляды, но старалась не думать об этом. Регуляторы всегда привлекали внимание.

Городской архив представлял собой великолепную библиотеку и состоял из трех этажей. Внутри до потолка простирались полки. Вдоль высоких окон тянулись галереи для прохода. Когда по ним шли посетители, они отбрасывали длинные тени, скользившие по полированному мраморному полу. Широкий потолок был инкрустирован сотнями кусков цветного, зеленого и пурпурного стекла и опирался на толстые квадратные колонны. Стену слева от главного входа украшала импрессионистская фреска – от пола до потолка: синие птицы размером с человека взлетали вверх вокруг столба оранжево-желтого света.

Пространство пропиталось запахом старой бумаги и кожи. По залу эхом разносились шаги, но голосов слышно не было – ни единого шепотка.

От полной тишины у Кроны зазвенело в ушах и сжалось горло.

Она подошла к справочной службе, и молодой архивариус в очках протянул ей ручку и чернильницу, не отрываясь от большого фолианта, разложенного на его коленях. Перед ней лежал журнал, в который надлежало записать запрос.

Она поспешно нацарапала: Луи Шарбон: арест, суд, казнь.

Архивист повернул к себе журнал, чтобы прочитать запрос, и бросил на нее взгляд, увидев, что она написала. Его, казалось, сначала удивила ее форма, но потом успокоила: подробные отчеты о казнях не предназначались для широкой публики. Рядом с ее запросом он быстро написал: «Могу я увидеть ваш жетон?»

Это была обоснованная просьба. Она потянула за шнурки в верхней части воротника, расшнуровала их так, чтобы просунуть руку внутрь, где в потайном кармане у ключицы было спрятано ее самое драгоценное имущество. Большой металлический жетон с выгравированной надписью: «В гармонии с магией – в гармонии с народом», бежавшей по краю, и стилизованным пентаклем из переплетенных гуманоидных фигурок в центре. На обратной стороне жетона был вырезан индивидуальный номер – ее и жетона для надлежащей идентификации. Такой жетон вручали всем регуляторам в день окончания академии. Это был знак того, что они теперь стоят на страже закона.

Она протянула жетон архивариусу на проверку.

Он формально взглянул на него и уважительно кивнул. Затем отложил книгу в сторону и жестом пригласил ее следовать за ним. Сунув руки в карманы брюк и небрежно сутулясь, он повел ее в сторону приватных читальных залов. В большинстве из них было темно, чтобы защитить страницы и надписи на самых старых манускриптах. В некоторых имелись окна, чтобы пропускать естественный свет для чтения. Архивист отвел ее в специальную комнату – чтобы в нее попасть, требовался ключ. Нельзя, чтобы кто-то случайно подошел к регулятору, когда в руках у него конфиденциальный материал.

Несмотря на уединение, обеспечиваемое читальными залами, в них все равно царила тишина. В комнате, в которую она вошла, не было окон, и на небольшом столике стояла только одна газовая лампа, которую зажег архивист.

Огонь лампы осветил грифельную доску на стене. Вытащив из кармана завернутый кусочек мела, архивист написал, что скоро вернется с запрошенными файлами.

Мрачное и теплое пространство напоминало тихий изолированный кокон. Шлем еще больше притушил мягкий свет, превратив его в слабое мерцание в уголке глаз. Здесь можно было бы легко прикорнуть. Сесть на один из стульев, ноги сложить на другой и просто…

Но она-то хоть немного поспала. А вот Де-Лия… Хоть она и говорила, что отдохнула, но Крона знала, что это не так.

У сестры была глупая способность игнорировать собственные потребности из-за работы. Однако не только упрямство или твердая самоотверженность держали ее на ногах. Уснуть ей не давала сама проблема. Он давила на нее, клевала, умоляя решить ее.

А это дело… Наплевательское отношение Де-Лии к себе сейчас только вырастет в разы из-за ответственности, которую она несет за утрату магических предметов.

Тянулись минуты ожидания, а архивист все не возвращался. Крона постучала кончиками пальцев по столу, но даже этот звук был сильно приглушен ее перчатками и шлемом.

Здесь, в темноте, в зловещей тишине, легко было представить движение – увидеть большие живые тени в мерцающем свете. Она снова почувствовала, что за ней наблюдают.


Ее собственное дыхание, как обычно, эхом отражалось в шлеме, но сейчас звук казался более глубоким, чужим. Возможно, тяжелые выдохи были не ее.

Очень умный варг мог незаметно пробраться в архив. Особенно прыгун. Если бы он захотел, то тихо бы появился где угодно. Вполне мог материализоваться в этой самой комнате.

Крона держалась очень неподвижно, приглушила дыхание, напрягла слух, чтобы услышать стук шипов и цоканье когтей по камню.

Он мог сейчас находиться прямо за ее спиной, но она не узнает, пока он не схватит ее.

Ты ведешь себя нелепо, накручивая на пустом месте.

Неужели? Как же тогда варги смогли подобраться так близко к зимнему саду при таком большом количестве стражи? Монстры становятся смелее? Может, ей уже стоит оглядываться и в городе?

А затем вдруг… безошибочное дуновение ветра – дыхание? От которого свет лампы затрепетал еще больше.

Нет, это всего лишь мое воображение…

Скрип и смещение влево. Движение, и двигалась не она.

Как одержимая, она сунула руку в кобуру и вытащила свой пятизарядник. Так же быстро прижалась спиной к стене, услышав внезапный звук.

Только для того, чтобы обнаружить у двери архивиста с папками в руках, ошеломленного и с трясущимися коленями.

Крона быстро убрала оружие, смущенно провела рукой по лицевому щитку. Ну почему с тобой такое происходит?

– Простите…

– Тихо, – он быстро прервал ее, приходя в себя, и поднес палец к губам.

Наверное, это было первое слово, которое он произнес с тех пор, как пришел на работу.

Все еще дрожа, он положил папки на стол и встал у грифельной доски. Краем глаза заметив, как она стоит, он держал себя настороженно и написал: «По-видимому, некоторые документы поместили не туда, куда следует. Здесь только то, что я смог найти на данный момент».

Он повернулся, чтобы уйти, но она жестом остановила его, протянула руку за мелом.

«Вы хотите сказать, что документов нет?» – написала она.

«Они не там, где должны быть», – ответил он.

Где-то в голове у нее мелькнуло что-то, сказанное Тибо.

«И много ли таких неправильно размещенных документов в последнее время?»

Архивист облизнул языком губы, закрыл рот и плотно сжал челюсти. Она видела, как в его голове выстраивается защита и всплывает на поверхность желание настоять на том, что все архивисты хорошо обучены и надежны. Вместо этого он написал: «Да».

«Какие документы? Их виды?»

Его губы сжались от напряжения. Он не знал, как ответить.

«Разные. Религиозные, политические, криминальные, медицинские. Но они, кажется, не…»

Он перестал писать, подыскивая нужные слова.

– Кажется, не связаны между собой? – нетерпеливо прошептала Крона.

– Шшш, – зашипел он в ее сторону, будто зашуршал колючками.

– Я не собираюсь тут полдня шипеть вместе с вами! – выплюнула она со злостью, выхватила у него из рук мел и демонстративно швырнула его через комнату. – Но, если вы хотите, чтобы я говорила тише, вам лучше поговорить со мной.

– Их… их было не так много, – настойчиво, но тихо произнес он. – Немного тут, немного там, но мы обратили внимание. Главный архивист очень рассердился.

– И вы решили, что их не украли, а убрали в другое место? Например, какой-нибудь клиент?

– Это не те бумаги, которые кто-то станет красть. Ничего криминального – по крайней мере, для живых. Большинство из них старые, но не настолько старые, чтобы представлять ценность. И они не были связаны между собой – ни по времени, ни по месту, ни по людям, насколько мы можем судить. Но во многих случаях все, что у нас осталось – это ярлыки. Так что делайте выводы сами.

Архивист неловко переминался с ноги на ногу, поигрывая очками в медной оправе. Он нервничал. Сильнее, чем предполагала ситуация. Возможно, это из-за того, что всего несколько минут назад она навела на него дуло пятизарядника, но что-то подсказывало ей, что проблема не в этом.

– Почему ты мне лжешь? – быстро спросила она.

– Я не лгу. Я… я говорю вам то, что сказали мне.

– И что это значит?

– Это значит, что главный архивист сказал нам, что эти документы неправильно убрали, – и закрыл вопрос. Он сказал, что мы не должны больше спрашивать. И что не стоит их искать.

– Значит их забрал он?