Лето потерянных писем
Часть 54 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это не стоило такой борьбы.
– А за что тогда стоит бороться? Мне тебя не понять. Ты как будто на моей стороне и готов бороться с собственной семьей, но как только они грубо отвечают, ты отступаешь.
– Он мой дедушка. – спокойствие Ноя на секунду испарилось. – Что мне оставалось делать?
– Не знаю. Я просто не понимаю, почему не могу получить ответ.
– Он пожилой человек. Прошло много лет. Это неважно.
– Это было важно для моей бабушки!
– Правда? Потому что у нее была целая жизнь, чтобы принять меры, но похоже, она так ничего и не сделала.
– Мы понятия не имеем, что она сделала, а что нет.
– Ты так убеждена, что твоя бабушка права, но откуда тебе знать? Откуда ты знаешь, что подробности, которые нам неизвестны, говорят в ее пользу?
Я уставилась на него, он – на меня.
Я покачала головой.
– Мне пора домой.
– Серьезно? – Теперь Ной рассердился еще сильнее. – Нельзя уносить ноги прочь всякий раз, как выходишь из себя.
– Почему бы и нет? Вполне нормальная стратегия по предотвращению шумных ссор.
– Нам необязательно ссориться, можно просто обсудить…
– И что нам обсуждать? Твое решение быть вечным защитником своей семьи?
– Они моя семья! Чего ты от меня хочешь?
– Не знаю! Ничего! Защищай их, да! Но это означает, что мы на разных сторонах, и это нормально, но мне не должно это нравиться.
Ной уставился на меня. Потом шумно выдохнул и провел пальцами по волосам.
– Мне тоже это не нравится.
Я отвела глаза.
– Вызову себе Убер.
– А я поговорю с дедушкой. Попытаюсь его успокоить.
– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Хотя утешать всю свою семью вообще не твоя обязанность.
Ной хмуро посмотрел на меня, и я приподняла голову. Да, я еще злилась, но не хотела, чтобы он уходил.
Но он шагнул назад.
– До встречи, ладно?
Я съежилась и кивнула.
– Ладно.
Выдавила улыбку, тупо помахала и вышла на улицу, чтобы вызвать такси. Сев на ступеньки веранды и подняв голову, я смотрела на луну и втягивала в легкие летний воздух. Что я творю? Провоцирую всех на стычки и ссоры. Может, ожерелье не так уж и важно. Может, мне стоит сосредоточить внимание на том, что сделает счастливой меня.
Но ведь бабушка так хотела вернуть свое ожерелье.
За моей спиной шумно открылась дверь, и я с надеждой вскочила на ноги. Она быстро испарилась, как только я увидела, что на веранду вышла Хелен.
– Здравствуйте, миссис Барбанел. – Я прочистила горло. – Эм, спасибо за приглашение.
Она молчала.
Ну надо же, все Барбанелы брали уроки по тактике запугивания посредством молчания? Я ткнула пальцем за плечо, потому что, когда нервничала, превращалась в комика.
– Машина приедет через восемь минут.
В тусклом свете мне не удавалось разглядеть выражение ее лица.
– Ты спрашивала моего мужа про ожерелье.
Молва быстро разносится по этому дому.
– Да, спрашивала.
– Это тебя не касается, но, если тебе так нужно узнать, он подарил ей это ожерелье, – монотонно отрезала она. – Он дал ей все, а она ему – ничего.
– Что? – Я заморгала, пытаясь уместить этот новый кусок информации в цепочку событий. Если Эдвард подарил Рут ожерелье, почему она потребовала его вернуть?
– Он подарил ей ожерелье, а потом забрал, и она была в ярости.
– Что… почему он его забрал?
– Они расстались. Оно не принадлежало ей.
Если расстаешься с человеком, то, выходит, можно запросто отнять подарки? Возможно. Я не задумывалась, что ожерелье могло оказаться подарком. Я была твердо уверена, что оно принадлежит бабушке. Считала, что это семейная реликвия, и, возможно, привезена из Германии. А если нет? Если это ожерелье вообще было подарено Эдвардом? Тогда, возможно, мое расследование этой истории не так уместно, как мне казалось.
Возможно, мне нечего сказать в свое оправдание.
Не придавай этому значения.
Я представила фотографию бабушки с переливающимися кулонами на шее. Это был романтичный, прекрасный сон – потерянное ожерелье, бабушкино наследие. Мысленно я всегда воображала бабушку героиней этой истории, но, возможно, Ной был прав. Возможно, были и другие интерпретации. Какой была история Хелен Барбанел? Молодой женщины, жених которой не замечал ее, но все равно женился.
Знала ли я свою бабушку по-настоящему, как личность? Почему я так уверилась, что она была права? Только потому, что в наших жилах текла одна кровь? Кровь – весомая причина, чтобы вставать на защиту близкого человека?
– Почему… Вам известно, почему они расстались? – спросила я.
– Она встретила другого. – Хелен Барбанел окинула меня взглядом. – Твоего деда, предполагаю. Он работал в булочной.
Меня словно ударили под дых. Точно. Какая запутанная паутина. И какая простая причина. Она решила выйти за другого, и ей пришлось вопреки своему желанию отдать подарок.
Я посмотрела на луну, чувствуя легкую тошноту.
– Извините меня, если все это навеяло воспоминания о прошлом, которые вы хотели забыть. Я не хотела никого огорчать.
Когда Хелен посмотрела на меня, на ее лице было суровое выражение.
– Никому этого не хотелось.
Глава 19
19 ноября, 1953
Я случайно устроилась на работу! В среду я вошла в пекарню, чтобы взять себе что-нибудь на завтрак, а попала в дурдом. Перемазанные мукой люди орали, а один мужчина требовал кукурузную крупу, которая стояла на полке за его спиной, но никто не подал ее этому бедному человеку. Я не выдержала, встала за стойкой и протянула ему пакет.
Потом он продолжил раздавать мне задания: резать и мыть, взбивать тесто и переворачивать бублики, когда тесто поднималось. В конце концов одна женщина поинтересовалась, кто я такая, и мужчина ответил: «Это дочь Сола, она приехала к нам на подмогу». Мне стоило вмешаться, но, когда меня назвали чьей-то дочерью, я испытала приятное чувство. А потом кто-то спросил, как меня зовут, и я ответила «Михал». Шутка показалась мне остроумной, но все закивали. Это ужасно, когда ты шутишь и не производишь должного впечатления.
Только потом, когда все угомонились, один молодой человек спросил: «А твоего мужа зовут Дэвид?» Я засмеялась, и мы разговорились. Я призналась, что на самом деле просто случайно забрела в их пекарню. Он засмеялся, но явно смутился, судя по тому, как покраснели у него уши (а уши у него очень большие). Поэтому он представил меня мужчине, который принял меня за дочь Сола, но тот ничуть не смутился и сразу же предложил у них работу.
На следующий день я чувствовала себя ужасно за то, как напирала на Ноя. За то, как прошел разговор с Хелен и Эдвардом Барбанел, да и вообще за решение приехать на этот остров. Во время смены в «Проуз Гарден» я сочинила несколько вариантов сообщений Ною, но так ни одного и не отправила. В полдень я направилась к причалу, где, наблюдая за лодками, печально жевала сэндвич.
Печаль сменилась удивлением, когда я открыла почту и увидела ответ на одно из многочисленных писем, которые я разослала в начале недели. Теперь я знала, что не стоит себя напрасно обнадеживать, но логика не всегда перекликается с эмоциями. Сердце забилось быстрее, когда я кликнула на сообщение от французской организации – мемориала Шоа.
26 июля
Уважаемая мисс Шенберг!
Благодарим за ваше обращение. Похоже, ваша бабушка проезжала через Париж и уехала в Нью-Йорк на пароходе «Бабетт». Ниже приложены записи о ее проезде.
У меня перехватило дыхание. Я уставилась на телефон, потом медленно подняла глаза на корабль, входящий в гавань, а затем еще выше, к треугольнику чаек, летящих в общем строю. Так вот как оно все было. Они подняли записи и нашли ее имя, нашли ее пароход и сведения, о которых мы с мамой ни разу в жизни не слышали.
Пароход «Бабетт».
– А за что тогда стоит бороться? Мне тебя не понять. Ты как будто на моей стороне и готов бороться с собственной семьей, но как только они грубо отвечают, ты отступаешь.
– Он мой дедушка. – спокойствие Ноя на секунду испарилось. – Что мне оставалось делать?
– Не знаю. Я просто не понимаю, почему не могу получить ответ.
– Он пожилой человек. Прошло много лет. Это неважно.
– Это было важно для моей бабушки!
– Правда? Потому что у нее была целая жизнь, чтобы принять меры, но похоже, она так ничего и не сделала.
– Мы понятия не имеем, что она сделала, а что нет.
– Ты так убеждена, что твоя бабушка права, но откуда тебе знать? Откуда ты знаешь, что подробности, которые нам неизвестны, говорят в ее пользу?
Я уставилась на него, он – на меня.
Я покачала головой.
– Мне пора домой.
– Серьезно? – Теперь Ной рассердился еще сильнее. – Нельзя уносить ноги прочь всякий раз, как выходишь из себя.
– Почему бы и нет? Вполне нормальная стратегия по предотвращению шумных ссор.
– Нам необязательно ссориться, можно просто обсудить…
– И что нам обсуждать? Твое решение быть вечным защитником своей семьи?
– Они моя семья! Чего ты от меня хочешь?
– Не знаю! Ничего! Защищай их, да! Но это означает, что мы на разных сторонах, и это нормально, но мне не должно это нравиться.
Ной уставился на меня. Потом шумно выдохнул и провел пальцами по волосам.
– Мне тоже это не нравится.
Я отвела глаза.
– Вызову себе Убер.
– А я поговорю с дедушкой. Попытаюсь его успокоить.
– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Хотя утешать всю свою семью вообще не твоя обязанность.
Ной хмуро посмотрел на меня, и я приподняла голову. Да, я еще злилась, но не хотела, чтобы он уходил.
Но он шагнул назад.
– До встречи, ладно?
Я съежилась и кивнула.
– Ладно.
Выдавила улыбку, тупо помахала и вышла на улицу, чтобы вызвать такси. Сев на ступеньки веранды и подняв голову, я смотрела на луну и втягивала в легкие летний воздух. Что я творю? Провоцирую всех на стычки и ссоры. Может, ожерелье не так уж и важно. Может, мне стоит сосредоточить внимание на том, что сделает счастливой меня.
Но ведь бабушка так хотела вернуть свое ожерелье.
За моей спиной шумно открылась дверь, и я с надеждой вскочила на ноги. Она быстро испарилась, как только я увидела, что на веранду вышла Хелен.
– Здравствуйте, миссис Барбанел. – Я прочистила горло. – Эм, спасибо за приглашение.
Она молчала.
Ну надо же, все Барбанелы брали уроки по тактике запугивания посредством молчания? Я ткнула пальцем за плечо, потому что, когда нервничала, превращалась в комика.
– Машина приедет через восемь минут.
В тусклом свете мне не удавалось разглядеть выражение ее лица.
– Ты спрашивала моего мужа про ожерелье.
Молва быстро разносится по этому дому.
– Да, спрашивала.
– Это тебя не касается, но, если тебе так нужно узнать, он подарил ей это ожерелье, – монотонно отрезала она. – Он дал ей все, а она ему – ничего.
– Что? – Я заморгала, пытаясь уместить этот новый кусок информации в цепочку событий. Если Эдвард подарил Рут ожерелье, почему она потребовала его вернуть?
– Он подарил ей ожерелье, а потом забрал, и она была в ярости.
– Что… почему он его забрал?
– Они расстались. Оно не принадлежало ей.
Если расстаешься с человеком, то, выходит, можно запросто отнять подарки? Возможно. Я не задумывалась, что ожерелье могло оказаться подарком. Я была твердо уверена, что оно принадлежит бабушке. Считала, что это семейная реликвия, и, возможно, привезена из Германии. А если нет? Если это ожерелье вообще было подарено Эдвардом? Тогда, возможно, мое расследование этой истории не так уместно, как мне казалось.
Возможно, мне нечего сказать в свое оправдание.
Не придавай этому значения.
Я представила фотографию бабушки с переливающимися кулонами на шее. Это был романтичный, прекрасный сон – потерянное ожерелье, бабушкино наследие. Мысленно я всегда воображала бабушку героиней этой истории, но, возможно, Ной был прав. Возможно, были и другие интерпретации. Какой была история Хелен Барбанел? Молодой женщины, жених которой не замечал ее, но все равно женился.
Знала ли я свою бабушку по-настоящему, как личность? Почему я так уверилась, что она была права? Только потому, что в наших жилах текла одна кровь? Кровь – весомая причина, чтобы вставать на защиту близкого человека?
– Почему… Вам известно, почему они расстались? – спросила я.
– Она встретила другого. – Хелен Барбанел окинула меня взглядом. – Твоего деда, предполагаю. Он работал в булочной.
Меня словно ударили под дых. Точно. Какая запутанная паутина. И какая простая причина. Она решила выйти за другого, и ей пришлось вопреки своему желанию отдать подарок.
Я посмотрела на луну, чувствуя легкую тошноту.
– Извините меня, если все это навеяло воспоминания о прошлом, которые вы хотели забыть. Я не хотела никого огорчать.
Когда Хелен посмотрела на меня, на ее лице было суровое выражение.
– Никому этого не хотелось.
Глава 19
19 ноября, 1953
Я случайно устроилась на работу! В среду я вошла в пекарню, чтобы взять себе что-нибудь на завтрак, а попала в дурдом. Перемазанные мукой люди орали, а один мужчина требовал кукурузную крупу, которая стояла на полке за его спиной, но никто не подал ее этому бедному человеку. Я не выдержала, встала за стойкой и протянула ему пакет.
Потом он продолжил раздавать мне задания: резать и мыть, взбивать тесто и переворачивать бублики, когда тесто поднималось. В конце концов одна женщина поинтересовалась, кто я такая, и мужчина ответил: «Это дочь Сола, она приехала к нам на подмогу». Мне стоило вмешаться, но, когда меня назвали чьей-то дочерью, я испытала приятное чувство. А потом кто-то спросил, как меня зовут, и я ответила «Михал». Шутка показалась мне остроумной, но все закивали. Это ужасно, когда ты шутишь и не производишь должного впечатления.
Только потом, когда все угомонились, один молодой человек спросил: «А твоего мужа зовут Дэвид?» Я засмеялась, и мы разговорились. Я призналась, что на самом деле просто случайно забрела в их пекарню. Он засмеялся, но явно смутился, судя по тому, как покраснели у него уши (а уши у него очень большие). Поэтому он представил меня мужчине, который принял меня за дочь Сола, но тот ничуть не смутился и сразу же предложил у них работу.
На следующий день я чувствовала себя ужасно за то, как напирала на Ноя. За то, как прошел разговор с Хелен и Эдвардом Барбанел, да и вообще за решение приехать на этот остров. Во время смены в «Проуз Гарден» я сочинила несколько вариантов сообщений Ною, но так ни одного и не отправила. В полдень я направилась к причалу, где, наблюдая за лодками, печально жевала сэндвич.
Печаль сменилась удивлением, когда я открыла почту и увидела ответ на одно из многочисленных писем, которые я разослала в начале недели. Теперь я знала, что не стоит себя напрасно обнадеживать, но логика не всегда перекликается с эмоциями. Сердце забилось быстрее, когда я кликнула на сообщение от французской организации – мемориала Шоа.
26 июля
Уважаемая мисс Шенберг!
Благодарим за ваше обращение. Похоже, ваша бабушка проезжала через Париж и уехала в Нью-Йорк на пароходе «Бабетт». Ниже приложены записи о ее проезде.
У меня перехватило дыхание. Я уставилась на телефон, потом медленно подняла глаза на корабль, входящий в гавань, а затем еще выше, к треугольнику чаек, летящих в общем строю. Так вот как оно все было. Они подняли записи и нашли ее имя, нашли ее пароход и сведения, о которых мы с мамой ни разу в жизни не слышали.
Пароход «Бабетт».