Лето на Цеоде

* * *


Инмара очнулась от крепкого подзатыльника, следом за которым послышался склизкий женский голос:

– Проснись, ведьма!

Девочка приоткрыла глаза и возмущенно поджала губы. Она была привязана к большому деревянному шесту, вокруг которого толпа селян торопливо громоздила поленья. Инмара находилась в какой-то деревушке, жители которой были убеждены в том, что карают малолетнюю ведьму.

– Я что-то не поняла, – произнесла Ин с вызовом. – Неужто вы, смерды, собрались подвергнуть меня несанкционированному и нелегитимному сожжению?

– Устами черта заговорила! – послышались восхищенные восклицания стариков. – Исходит на волю бесовская сила!

Инмара поискала глазами Вукузё, но к столбу была привязана она одна.

– Надоели эти похищения, – буркнула девочка. Обычно в этом мире достаточно было заговорить поувереннее и помудренее, чтобы тебя начали уважать. Но сейчас все явно шло не так!





На крохотной площади собралось целое скопище народу, жаждущего увидеть казнь. И чумазая ребятня, и кислолицые взрослые, и даже хмурый священник. Инмара насупилась: в толпе выделялся приветливо улыбающийся ей молодой человек в яркой ливрее.

Ин вынуждена была оторвать взгляд от этой белой вороны, потому что на ногу ей бросили целую вязанку дров.

– Ай-й, – ойкнула девочка, жмурясь. – А ну освободили меня сию же секунду! Головорезы невоспитанные, холопы суеверные!





– Изошла чертова сила, – одобрительно закивали старики.

Селяне тем временем закончили носить дрова, и Инмара заметила двух хорошеньких девчонок, одетых в праздничные белые платьица. Те бережно выносили из избы котелок с красными от жара углями.

– Предупреждаю в последний раз, – угрожающе крикнула Инмара. – Если я не буду свободна через секунду, то пеняйте на себя.

Когда никто не ринулся ее освобождать, Ин зловеще ухмыльнулась. Похоже, представился отличный случай надрать кому-то седалища. Ее палачи связали ей руки за столбом, но связали на запястьях, оставив пальцы свободными…

– Да будет ваша воля, – промурлыкала Ин ласково, разминая пальцы.

– Доброе утро, госпожа волшебница! – послышался голос.

Ин удивилась. Говорила та самая белая ворона – улыбающийся мужчина в ливрее. Мужчина, поклонившись, сказал:

– Будьте так любезны не задеть меня камнями, а то эта ливрея, – он ласково огладил ткань и поиграл золотыми нашивками, – присвоена мне лишь на днях, а стоила уйму денег.

Инмара пристальней всмотрелась незнакомцу в лицо.

– Сжечь ведьму! – послышались крики.





Ин увидела, что девочки с жутким котелком уже в паре шагов, и они больше не казались ей хорошенькими. Ин посуровела – время переговоров закончилось. На площади, рядом с местом казни, был вырыт колодец. Девочка, изогнувшись вокруг столба, кое-как указала туда пальцем.

– Вот и полетели клочки по закоулочкам, – пробормотала она.

Колодец затрясся и почти тут же взорвался, распираемый булыжниками. Пара острых сланцев, отделившись от общей груды, понеслись к Инмаре и с лету распороли веревки. Девочка соскочила с дров и сделала пассы руками: увесистые булыжники стали кататься вдоль и поперек площади, отдавливая лапти и ноги, ноги и лапти. Каменная пыль облачками металась туда-сюда, раздражая глаза и забиваясь шелушащимися горстками под одежду.

Инмара не забыла и о белой вороне. Камни и пыль обходили молодого человека стороной, а тот стоял, с достойным уважения хладнокровием, и наблюдал за представлением, изредка ставя какому-нибудь растяпе подножку.





Крестьяне торопливо разбегались, и только несколько особо храбрых молодцев попытались потыкать в булыжники-агрессоры вилами. Вскоре и они сдались и пустились наутек.

Площадь быстро опустела: крестьяне разбегались, булыжники неслись за ними, временами отвешивая тумаки. Девочки с визгом убежали, так и не выпустив котелок с углями.


Инмара восседала на горе дров, отряхиваясь и массируя запястья, когда к ней подошел молодой человек в ливрее.

– Впечатляет, мисс Инмара! Вы стали не по годам сильны! Я не веселился так, как сегодня, со времен королевской свадьбы.

– Я вас откуда-то знаю, – призналась Ин. – Мы знакомы?

Слуга церемонно поклонился до земли:

– Как и все горожане, я не в состоянии забыть подвиг, совершенный вами и вашим отцом.

Инмара заинтригованно спросила:

– Когда это было?

– Семь лет назад, Ваша светлость. Ваш отец изволил посетить столицу нашего королевства и там соблаговолил выстроить великолепную мостовую, которая является достоянием города и предметом зависти недругов по сей день.

Голос лакея был певуч и приятен слуху, а лицо сияло желанием услужить – видимо, как результат долгих недель тренировок перед зеркалом. Инмара разглядела на ливрее вышивку в виде золотой короны с вылетающим из нее белым голубем.

– Вы личный слуга и лакей его величества короля? – догадалась Ин.

– Вы очень проницательны! Мое имя – Эасоль.

– Да, теперь я вас вспомнила, – кивнула девочка, – вы тот самый милый юноша, который помогал мне засыпать камешками щели в мостовой?

– Ваша память подобна фолианту! – просиял слуга. – Семь лет назад ваш отец строил мостовую на главной улице нашего города, а вы, пускай и были еще слишком молоды, помогали ему двигая легкие предметы. Позволю себе заметить, что даже тогда я ни на миг не сомневался, что из вас выйдет непревзойденная волшебница!

– Оставьте лесть при себе, – покраснела Ин.

– Разве правда ныне стала зваться лестью? – Лакей придал своему лицу печаль. – Помню как сейчас, в благодарность за проделанную работу Его Величество Аскольд, да храни его чело Господь, одарил вас с отцом чинами придворных магов!

– А я и забыла, – призналась Инмара. – Я ведь теперь вдвое старше.

Девочка с минуту молчала размышляя, и все это время лакей тоже молчал. Наконец она спросила:

– Кстати, вы не видели здесь юношу моего возраста, вероятно тоже связанного, которого, уверена, кликали колдуном?

– Юношу, увы, не видел, – замялся слуга. – Но рано утром я возвращался во дворец после выполнения государственных дел, когда вдруг увидел телегу с подозрительным на вид возничим. Я бы не обратил внимания на того старика, если бы он не орал во все горло: «Сжечь ведьму и некроманта! Отдам даром, только предайте огню!»

Инмара закусила губу.

– А… этот старик не был случайно похож на мерзкий сморчок с кривым носом, бельмом на глазу и недовольной рожей, будто по ней прошлись телегой?

– И я бы не смог описать лучше! – подтвердил Эасоль. – Он мне сразу не понравился, а когда, проследовав за телегой до деревни, я узнал в «ведьме» вас, то решил остаться, ожидая вашего освобождения. Простите, сам я не смог помочь, это земли соседнего княжества – тут меня никто слушать не станет. К тому же я знал, что вы сами сможете постоять за себя!

– Спасибо, что были уверены в этом, – сказала Инмара.

– Ни на миг не смел усомниться в вас! – продолжал профессионально льстить Эасоль. – Влекомый интуицией, я решил разузнать, где собираются казнить мальчишку-некроманта.

– Пожалуйста, скажите, что вы узнали, – с мольбой произнесла Ин.

– Эти немытые кметы не собирались говорить мне, как я ни просил… – протянул Эасоль, опустив руки. – И тогда мне пришлось уплатить им золотую монету.

– Они признались?

– Деньги открывают самые молчаливые уста. – Лакей горделиво подбоченился. – Да, признались. Мальчика повез дальше внук лесника. Они хотят казнить его в крепости, что южнее. До нее пять миль ходу через лес.

– Мальчика нужно спасти, – постановила Инмара. – Это никакой не некромант, а мой лучший друг Вукузё.

Эасоль нахмурился:

– Я помню это имя. Ваш отец объявлял награду за злобного колдуна Вукузё. Кстати, она еще действует!

– Забудь, что говорил отец. – Ин поморщилась. – Вукузё-младший – добрейший юноша из всех, кого я знаю. Вчера он спас мне жизнь, даже когда считал, что я его заклятый враг.

Лакей склонил голову:

– Нижайше прошу извинить мою вольность, ваша светлость. Отныне я готов отдать за него свою жизнь!

– Похвально, – кивнула Инмара. – Но никто не погибнет.

– Насколько я помню слова вашего отца, Вукузё управляет водой, верно? Тогда в каменной крепости ему будет худо.

Инмара с минуту напряженно думала. Слуга все так же молча стоял рядом, по привычке сияя лучезарной улыбкой.

– Есть у меня идея… – прошептала Инмара.