Лео Мэддокс

— Я погружался в тебя дважды прошлой ночью, и сегодня планирую увеличить счет, поэтому не сдавай назад, — сказал я низким голосом, пытаясь успокоить ее.

— И сожалею по поводу будильника, детка. Завел его, потому что знаю, что у тебя уроки по гольфу сегодня. Простишь меня? Я не хотел будить тебя вот так.

— Все хорошо, — прошептала она без злости в голосе.

— Помоги мне выпутаться из этого покрывала, пока не заработала клаустрофобию.

Это было лучше, чем Рождество. Простыня запуталась вокруг нее, и я изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид, помогая ей освободиться. К тому моменту, когда простыня спала, мое сердце учащенно билось, а дыхание стало прерывистым. Теперь мы оба были восхитительно голыми с переплетенными руками на конце простыни.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Ты сегодня выглядишь по-другому.

— Просто… ты заставляешь меня стесняться, — призналась она шепотом, уткнувшись в мою грудь.

— И нервничать, и бояться, и сходить сума. И последние пару дней у меня в животе было такое странное ощущение, которое не проходит. Трепетание. Но, пожалуйста, не думай, что я сдам назад. Это просто… ну, уже день, и никто раньше не видел меня настолько обнаженной как сейчас.

Черт. И все же она сейчас была здесь, со мной. Я взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе:

— Поверь, чувство взаимно. Помнишь тот день у бассейна, в прошлом году, когда ты спросила, ни гей ли я?

Она закатила глаза:

— Как я вообще могу это забыть?

Да, как и я. Ты продефилировала в своем купальнике и примостила свою прекрасную попку рядом со мной. Не знал, что ты читала, но ты кусала губу и краснела. Клянусь, я не мог ни двигаться, ни думать, ни дышать. Вот настоящая причина, почему ни разу не вставал, чтобы переодеться или поплавать. Мне пришлось все время представлять свою прабабушку Бани, чтобы не опозориться. Я даже не мог нормально разговаривать с тобой.

Все дело в том, что она была слишком соблазнительной, стоя передо мной обнаженной. Я прикоснулся пальцем к ее обнаженному плечу и провел им вдоль ее тела. Остановившись, начал выводить круги на ее бедрах.

— Что ж.… я в восторге от того, что ты испытываешь то же самое, что я всегда испытывал к тебе.

Она слегка выдохнула, расслабляясь рядом со мной. На ее губах проскользнул намек на улыбку. Я продолжал ласкать ее бедра, и она сильно удивила меня, когда пробежалась своим пальцам по моей груди. Ее мягкая ласка заставила меня мгновенно затвердеть, но от ее последующих слов мое сердце взорвалось.

— Я притворяюсь безразличной, чтобы люди не знали, что я на самом деле чувствую, — призналась она. Это то, что я уже знаю, потому что это было очевидным для меня. Но, то, что она доверяет мне настолько, что рассказала об этом, сделало меня самым счастливым парнем на земле.

— Я знаю, — сказал ей.

— Но, когда мы с тобой вдвоем, тебе больше не нужно этого делать. К черту всех остальных — они не имеют никого значения.

Нуждаясь в ней больше, чем когда-либо, я крепко ухватил ее за талию и поднял так, чтобы она была на мне, оседлав мои бедра. Ее руки на моей груди прекратили двигаться. Дыхание стало бурным и прерывистым, а соски затвердели и находились прямо передо мной. Ее взгляд в этот момент я не забуду до самой своей смерти.

Черт возьми! Животом чувствовал, насколько она была готова.

Подняв ее с легкостью, правильно расположил и, проглотив крик, опустил ее на мою эрекцию. Внезапно оказался внутри нее, и это было прекрасно.

На лице Клары проявилось удивление, и красивый румянец окрестил ее кожу.

— Прошлой ночью мне тоже было страшно.

Ее глаза уставились в мои.

— Да? — выдохнула она, слегка смещаясь и покачиваясь на мне.

— Это… м-м.… поэтому ты был так холоден со мной?

— Да. А потом ты опустилась на колени, и я понял, что у тебя первый. Ни один мужчина не может игнорировать важность этих невысказанных слов.

Она снова качнулась на мне, и я дал ей то, о чем кричали наши тела. Сжав ее талию, поднимал и осторожно опускал, толкаясь внутрь так глубоко, как только мог.

— Почему ты до сих пор была девственницей, Клара? — выдохнул я.

— Ты самый импульсивный человек, которого я знаю, но ты никогда не чувствовала необходимости следовать своим побуждениям?

Прошлой ночью все было медленно и приятно, но сейчас мне нужен жесткий секс. Поэтому прижал ее к себе и перевернул нас так, что оказался сверху. Слишком много эмоций пронеслось в моей голове. Раз уж я был сверху, начал вдалбливаться в нее. Не в состоянии поддерживать нормальный разговор, произнес между рваными вздохами:

— Скажи. Мне. Пожалуйста.

— Потому что…, — выдохнула она.

Я продолжал двигаться, в то время как Клара старалась ответить. Не знаю почему, но сегодняшним утром все кажется немного лучше. Словно секс среди бела дня выглядит как-то более реальным. И мне это нравится. Мое тело поднималось все выше и выше, хотя я все еще ждал ее ответа.

— Черт, Клара. Просто ответь мне.

— Потому что…, — сказала она отрывисто.


— Потому что… я люблю тебя.

Какого.

Черта?

Из всего, что она могла сказать, я не ожидал, что она скажет именно это. Спустя мгновение после того, как эти прекрасные слова сорвались с ее губ, Клара закричала, когда ее затрясло в оргазме. Ее пальцы впились в мою кожу, и она прикусила мне плечо, пока я продолжал жестко иметь ее. То, как она кончила подо мной, было поразительно.

Этот момент был настолько неожиданным и настолько совершенным, что не мог не последовать за ней. Почувствовал свои яйца почти у меня в глотке, прямо перед тем, как первая волна удовольствия охватила меня. А потом еще одна, и еще, и еще накрывали меня, пока я полностью не излился. Утихомирившись, лег на нее всем весом.

Офигеть!

Выйдя из нее, упал на кровать рядом с ней, обессиленный и бодрый одновременно.

Но Клара не была такой же довольной. Она выскользнула из моей постели и начала быстро одеваться. Она не собиралась говорить мне, что любит меня — это было очевидно. Чего не понимал, так это то, почему это стало такой проблемой — то, что она сказала мне.

Потому что, внезапно, это стало проблемой.

То, как она бродила по комнате, собирая свою одежду, сорванную вчера с гиперскоростью… было совершенно ясно, что ее стремительно охватывало чувство невероятного дискомфорта.

— У меня уроки, — пробормотала она, как бы извиняясь. Она избегала моего взгляда как чумы. Я встал с постели, наблюдая за ней с сердцем, колотящемся в горле. Она успокоилась через минуту и поняла, что ей нечего бояться. Верно? Я не был уверен. С Кларой всегда было трудно разговаривать.

Она собрала почти все, но не могла найти свою рубашку. Одной рукой она прикрыла грудь как повязкой, когда обыскивала пол.

— Папа убьет меня, если я снова опоздаю, — простонала она.

Я выдохнул, чтобы успокоиться.

— У тебя есть еще тридцать минут.

— Ты не видел мою майку? Или можешь одолжить мне какую-нибудь рубашку? Белую футболку или что-то в этом роде? — Ее голос дрожал, как и она сама, когда она смотрела на меня через всю комнату.

Дерьмо. Эта стена ее равнодушия… это отбрасывало нас назад.

У меня в животе разлилась кислота, я двинулся к комоду. Открыв ящик, я нашел ей одну из своих белых футболок. Взяв ее в руки, прошел через всю комнату, чтобы отдать Кларе. Она потянулась и схватила эту проклятую футболку, но и мои пальцы не собирались ее отпускать.

Боже, теперь мы играли в перетягивание футболки.

У нее был свирепый взгляд.

— Отдай мне футболку, Лео.

Она выиграла. Я мгновенно отпустил футболку, добавив:

— Тебе не подойдет.

Мой голос вышел скрипучим. Я никогда не позволял эмоциям одолеть меня, но слезы угрожали появиться в глазах. У меня не было ни малейшего гребанного понятия, что я сделал не так. Потому что, это же не могло быть из-за ее трех коротких слов. Что бы не заставило ее уйти, было многим больше, чем эти слова.

Она рывком одела футболку через голову, а затем осмелилась взглянуть на меня. Взгляд, который она бросила, кричал — почему ты? Как будто она внезапно была шокирована тем, что из всех прочих мест она оказалась в моей спальне.

Я потянулся, чтобы коснуться ее лица, желая сделать что-нибудь, чтобы избавить Клару от всех ее страхов. Но моя рука упала, и что-то свирепое пронеслось по моим венам. Гнев. Этот сукин сын сильно ударил в меня.

Сжимая челюсть в пытке не сказать ничего, о чем бы пожалел, я отвернулся от нее, чтобы одеться. Обнаружил, что голым стоял перед ней, и ощутил легкую дрожь смущения. Я не заморачивался по поводу свежести одежды и надел вчерашнюю, которую нашел на полу.

— В таких случаях я выхожу из себя, — сказал я ей, и мой голос был гораздо более ровным и спокойным, чем мои внутренние ощущения.

— Мы провели прекрасную ночь вместе — лучшую в моей жизни — и теперь ты ведешь себя нелепо. Чертовски нелепо.

— Не называй меня нелепой, — сказала она мне со злостью.

Я сузил глаза.

— Я называю эту ситуацию, так, как ее вижу, дорогая. Неужели это так ужасно — любить меня? В таком случае, давай, продолжай убегать, если это то, что тебе нужно. Но не жди, что я всегда буду гоняться за тобой, когда ты сотворишь подобную фигню.

Мы смотрели друг на друга в течение несколько длинных ударов сердца. Мы оба возвращаемся к нашим обычным ролям.

— Как скажешь, — пожала она плечами, так словно ей было наплевать. И бог мне свидетель, я больше могу отличить того, защищает ли она себя, или она действительно испытывает ко мне эту искреннюю ненависть.

— Пока, Лео.

Не вздрогнув, не проронив ни слезинки, никак не показав того, что она также разбита, как и я, Клара повернулась и вышла из комнаты.

И через секунду после того, как услышал хлопок входной двери, я опустился на колени.