Ледяное взморье
Часть 18 из 19 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Представляю реакцию товарища Сталина.
– Нет, Витя, ты этого даже представить не можешь. Или ты часто бываешь у Верховного? Не нам обсуждать товарища Сталина.
Шелестов, прочитав рапорт командира N-ской дивизии, подписанный и полковником Литовцевым, и командиром полка Ерохиным, сказал:
– Значит, побег предателей готовился абвером?
– Да, Максим, и весьма тщательно.
– Зачем немцам Грунов? Да еще с балластом офицеров, особой ценности не представляющих? Гитлеровцы хоть и подонки, но в расчетливости им отказать нельзя. Без плана применения предателей в своих целях они не стали бы затевать целую операцию с фактическим прорывом линии фронта.
Платов взглянул на Шелестова:
– А сам как думаешь, Максим, что за планы у гитлеровцев насчет Грунова и иже с ним?
– Думаю, это игра Гиммлера, ведь сейчас он курирует абвер.
– Какая игра? Как информатор Грунов ценности не представляет, назначение его на должность командира учебного подразделения подготовки диверсантов не стоило того, чтобы устраивать побег. У них в концлагерях есть те, кто согласится на эту работу. Да и до сего времени такие подразделения возглавляли офицеры СС. И в довольно низких званиях. Так в чем же игра начальника РСХА рейхсфюрера Гиммлера, естественно, если это его игра?
– Да черт их разберет в этом гадюшнике, но что-то гитлеровцы задумали такое, чего до сих пор не применялось.
Платов кивнул:
– Вот тут ты прав – раньше гитлеровцами не применялось.
Шелестов взглянул на старшего майора ГБ:
– У вас уже есть что-нибудь по предателям?
– Иначе зачем бы я собрал вас? Рапорт о происшествии в поезде «Челябинск – Москва» капитан Буторин мог составить и на базе.
– И что же мы имеем?
Раздался звонок телефона внутренней связи.
Платов ответил:
– Слушаю. Ну, готово – неси.
В кабинет вошел Данилин, принес бутерброды и стаканы в подстаканниках с крепким черным чаем. Поставил на стол.
– Если этого не хватит, возьму в буфете еще…
Платов прервал его:
– Этого достаточно, спасибо, свободен.
Данилин вышел.
Старший майор сказал:
– Перекусим.
– А как насчет ужина – макароны с тушенкой? – спросил Буторин. – Не знаю, как вы, а я проголодался. Бандиты пообедать не дали.
Платов ответил:
– Сейчас в наркомате работает только буфет. Так что довольствуйся тем, что есть. Мало будет, Данилин еще принесет.
Перекусили. Платов продолжил:
– У нас на данный момент в Риге при штабе командующего войсками СС служит капитан госбезопасности Андрей Сергеевич Ремезов, он же оберштурмбаннфюрер СС Марк Рейтель. Примечательно, что Ремезов еще весной был отправлен в Ригу из Берлина, так как состоит в штате специального отдела VI Управления РСХА штандартенфюрера Вальтера Шелленберга. Его непосредственный начальник штандартенфюрер СС Герхард Тимме также прибыл в Ригу незадолго до побега предателей.
Так вот, по счастливой случайности именно Рейтель-Ремезов встречал предателей, которых доставили в Ригу транспортным самолетом. И что очень интересно, Ремезов не имел ни малейшего понятия о прибытии в Ригу Грунова, Дургина и Сазонова. Даже от него, офицера, доказавшего свою верность фюреру и рейху образцовой службой в СС, а внедрен в Германию он был в 1938 году, руководитель спецотдела скрыл сообщение о побеге.
Позавчера около полуночи от его радистки, по легенде, его любовницы, латышской патриотки, пришла шифровка. В ней он сообщил только о факте нахождения подонков в Риге. Тогда и это был хлеб, так как товарищ Берия приказал привлечь всю агентурную сеть, чтобы выяснить, где и у кого находятся предатели. Сообщение «Гудвина», это позывной Ремезова-Рейтеля, прояснило ситуацию с местонахождением Грунова и его подчиненных и со службой, которая приняла их.
Шелестов спросил:
– И что, капитану больше ничего не удалось узнать?
– В шифрограмме от 7 августа он передал, кроме факта прибытия предателей, что в ближайшее время он должен прояснить обстановку. Но после этого на связь не выходил.
– Может, он провалился?
– Нет. Радистка передала сигнал безопасности. Скорее всего, затянулось решение по Грунову. Сейчас сеанс связи с Ремезовым может состояться в любую минуту. Хотя по плану он должен выходить в эфир по средам каждой недели и, как резерв, по четвергам.
Шелестов улыбнулся:
– И тогда вы, товарищ старший майор госбезопасности, отдадите приказ группе отправиться в Ригу или в Берлин или в любое другое место на оккупированной территории, чтобы притащить обратно в Союз этого гаденыша Грунова. Остальные, как мне представляется, вам не нужны.
Платов улыбнулся в ответ:
– Ты поразительно догадлив, но даже я не знаю, каким будет приказ товарища Берии. Так что делать какие-либо выводы и предположения преждевременно. Мое мнение: все будет зависеть от того, какую роль отвели бывшему начальнику штаба корпуса подчиненные Гиммлера.
Буторин достал пачку папирос:
– Разрешите?
– Кури. Тебе бы отдохнуть. Я распоряжусь, помощник подготовит комнату.
Шелестов тоже достал папиросы:
– Из чего следует, что шифровку от товарища Ремезова мы будем ждать в Управлении.
– И вновь в «десятку», Максим.
– А смысл? Мы и на базе могли бы подождать. Потребовалась бы срочная переброска – я вывел бы группу прямо на аэродром.
Платов ответил:
– Смысл, Максим, в том, что сразу же по получении и дешифровке сообщения Ремезова я должен представить план работы группы в зависимости от обстоятельств. Причем представить товарищу Берии в любое время дня или ночи.
– Ну, ночь он, как правило, проводит либо в НКВД, либо в Кремле у товарища Сталина. Иосиф Виссарионович приучил всех работать по ночам.
– Это не имеет значения.
Шелестов потянулся:
– Простите, товарищ старший майор, но если ждать, то может и мне предложите койку рядом с Буториным? Или я могу устроиться на диване вашего кабинета?
– Это хорошо, что ты сейчас шутишь. Спать будешь в комнате Буторина, а диван в кабинете займу я, если ты, Максим Андреевич, не имеешь ничего против.
– Совершенно ничего.
– Еще чаю, бутербродов?
Шелестов взглянул на Буторина, это он практически весь день не ел.
Но капитан отказался:
– Хватит, перед сном много есть вредно. И вообще, как говорят про ужин? Завтрак возьми себе, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.
Платов сказал:
– Насколько я знаю, это говорил еще Суворов, правда несколько иначе, точно не помню, но смысл тот же.
– Какая разница, кто сказал? Главное – верно, хотя я бы предпочел наоборот. Но нельзя, так и физическую форму потерять можно. А с ней на задании и жизнь. Хотя просто чаю выпить можно за отсутствием чего-нибудь более крепкого.
Платов нахмурился:
– Об этом пока забудь. С этой минуты и до принятия особого распоряжения, а в случае работы по заданию, то и на время работы – сухой закон.
– Понятно. Тогда чаю, – проговорил Буторин.
– Спасибо, я не буду, Петр Анатольевич, – сказал командир группы.
– Дело хозяйское.
Платов вызвал и озадачил помощника.
Когда тот вышел, Шелестов спросил:
– Может, Данилин покажет комнату?
– Покажет.
– Как я понимаю, как только придет радиограмма из Риги, вы нас разбудите?
– Нет, Витя, ты этого даже представить не можешь. Или ты часто бываешь у Верховного? Не нам обсуждать товарища Сталина.
Шелестов, прочитав рапорт командира N-ской дивизии, подписанный и полковником Литовцевым, и командиром полка Ерохиным, сказал:
– Значит, побег предателей готовился абвером?
– Да, Максим, и весьма тщательно.
– Зачем немцам Грунов? Да еще с балластом офицеров, особой ценности не представляющих? Гитлеровцы хоть и подонки, но в расчетливости им отказать нельзя. Без плана применения предателей в своих целях они не стали бы затевать целую операцию с фактическим прорывом линии фронта.
Платов взглянул на Шелестова:
– А сам как думаешь, Максим, что за планы у гитлеровцев насчет Грунова и иже с ним?
– Думаю, это игра Гиммлера, ведь сейчас он курирует абвер.
– Какая игра? Как информатор Грунов ценности не представляет, назначение его на должность командира учебного подразделения подготовки диверсантов не стоило того, чтобы устраивать побег. У них в концлагерях есть те, кто согласится на эту работу. Да и до сего времени такие подразделения возглавляли офицеры СС. И в довольно низких званиях. Так в чем же игра начальника РСХА рейхсфюрера Гиммлера, естественно, если это его игра?
– Да черт их разберет в этом гадюшнике, но что-то гитлеровцы задумали такое, чего до сих пор не применялось.
Платов кивнул:
– Вот тут ты прав – раньше гитлеровцами не применялось.
Шелестов взглянул на старшего майора ГБ:
– У вас уже есть что-нибудь по предателям?
– Иначе зачем бы я собрал вас? Рапорт о происшествии в поезде «Челябинск – Москва» капитан Буторин мог составить и на базе.
– И что же мы имеем?
Раздался звонок телефона внутренней связи.
Платов ответил:
– Слушаю. Ну, готово – неси.
В кабинет вошел Данилин, принес бутерброды и стаканы в подстаканниках с крепким черным чаем. Поставил на стол.
– Если этого не хватит, возьму в буфете еще…
Платов прервал его:
– Этого достаточно, спасибо, свободен.
Данилин вышел.
Старший майор сказал:
– Перекусим.
– А как насчет ужина – макароны с тушенкой? – спросил Буторин. – Не знаю, как вы, а я проголодался. Бандиты пообедать не дали.
Платов ответил:
– Сейчас в наркомате работает только буфет. Так что довольствуйся тем, что есть. Мало будет, Данилин еще принесет.
Перекусили. Платов продолжил:
– У нас на данный момент в Риге при штабе командующего войсками СС служит капитан госбезопасности Андрей Сергеевич Ремезов, он же оберштурмбаннфюрер СС Марк Рейтель. Примечательно, что Ремезов еще весной был отправлен в Ригу из Берлина, так как состоит в штате специального отдела VI Управления РСХА штандартенфюрера Вальтера Шелленберга. Его непосредственный начальник штандартенфюрер СС Герхард Тимме также прибыл в Ригу незадолго до побега предателей.
Так вот, по счастливой случайности именно Рейтель-Ремезов встречал предателей, которых доставили в Ригу транспортным самолетом. И что очень интересно, Ремезов не имел ни малейшего понятия о прибытии в Ригу Грунова, Дургина и Сазонова. Даже от него, офицера, доказавшего свою верность фюреру и рейху образцовой службой в СС, а внедрен в Германию он был в 1938 году, руководитель спецотдела скрыл сообщение о побеге.
Позавчера около полуночи от его радистки, по легенде, его любовницы, латышской патриотки, пришла шифровка. В ней он сообщил только о факте нахождения подонков в Риге. Тогда и это был хлеб, так как товарищ Берия приказал привлечь всю агентурную сеть, чтобы выяснить, где и у кого находятся предатели. Сообщение «Гудвина», это позывной Ремезова-Рейтеля, прояснило ситуацию с местонахождением Грунова и его подчиненных и со службой, которая приняла их.
Шелестов спросил:
– И что, капитану больше ничего не удалось узнать?
– В шифрограмме от 7 августа он передал, кроме факта прибытия предателей, что в ближайшее время он должен прояснить обстановку. Но после этого на связь не выходил.
– Может, он провалился?
– Нет. Радистка передала сигнал безопасности. Скорее всего, затянулось решение по Грунову. Сейчас сеанс связи с Ремезовым может состояться в любую минуту. Хотя по плану он должен выходить в эфир по средам каждой недели и, как резерв, по четвергам.
Шелестов улыбнулся:
– И тогда вы, товарищ старший майор госбезопасности, отдадите приказ группе отправиться в Ригу или в Берлин или в любое другое место на оккупированной территории, чтобы притащить обратно в Союз этого гаденыша Грунова. Остальные, как мне представляется, вам не нужны.
Платов улыбнулся в ответ:
– Ты поразительно догадлив, но даже я не знаю, каким будет приказ товарища Берии. Так что делать какие-либо выводы и предположения преждевременно. Мое мнение: все будет зависеть от того, какую роль отвели бывшему начальнику штаба корпуса подчиненные Гиммлера.
Буторин достал пачку папирос:
– Разрешите?
– Кури. Тебе бы отдохнуть. Я распоряжусь, помощник подготовит комнату.
Шелестов тоже достал папиросы:
– Из чего следует, что шифровку от товарища Ремезова мы будем ждать в Управлении.
– И вновь в «десятку», Максим.
– А смысл? Мы и на базе могли бы подождать. Потребовалась бы срочная переброска – я вывел бы группу прямо на аэродром.
Платов ответил:
– Смысл, Максим, в том, что сразу же по получении и дешифровке сообщения Ремезова я должен представить план работы группы в зависимости от обстоятельств. Причем представить товарищу Берии в любое время дня или ночи.
– Ну, ночь он, как правило, проводит либо в НКВД, либо в Кремле у товарища Сталина. Иосиф Виссарионович приучил всех работать по ночам.
– Это не имеет значения.
Шелестов потянулся:
– Простите, товарищ старший майор, но если ждать, то может и мне предложите койку рядом с Буториным? Или я могу устроиться на диване вашего кабинета?
– Это хорошо, что ты сейчас шутишь. Спать будешь в комнате Буторина, а диван в кабинете займу я, если ты, Максим Андреевич, не имеешь ничего против.
– Совершенно ничего.
– Еще чаю, бутербродов?
Шелестов взглянул на Буторина, это он практически весь день не ел.
Но капитан отказался:
– Хватит, перед сном много есть вредно. И вообще, как говорят про ужин? Завтрак возьми себе, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.
Платов сказал:
– Насколько я знаю, это говорил еще Суворов, правда несколько иначе, точно не помню, но смысл тот же.
– Какая разница, кто сказал? Главное – верно, хотя я бы предпочел наоборот. Но нельзя, так и физическую форму потерять можно. А с ней на задании и жизнь. Хотя просто чаю выпить можно за отсутствием чего-нибудь более крепкого.
Платов нахмурился:
– Об этом пока забудь. С этой минуты и до принятия особого распоряжения, а в случае работы по заданию, то и на время работы – сухой закон.
– Понятно. Тогда чаю, – проговорил Буторин.
– Спасибо, я не буду, Петр Анатольевич, – сказал командир группы.
– Дело хозяйское.
Платов вызвал и озадачил помощника.
Когда тот вышел, Шелестов спросил:
– Может, Данилин покажет комнату?
– Покажет.
– Как я понимаю, как только придет радиограмма из Риги, вы нас разбудите?