Ледяное взморье
Часть 10 из 19 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я понял, – кивнул бывший начальник штаба корпуса.
Штурмбаннфюрер повернулся к Хальзеру:
– Глаузер с нами, остальным отдыхать. Всей группе от имени рейхсфюрера Гиммлера объявляю благодарность. Дальнейшее ваше использование будет определяться в управлении абвера.
– Да, господин штурмбаннфюрер.
Обер-лейтенант Глаузер отошел к эсэсовцам. И это было непонятно, диверсант, по сути, второй человек в группе, по крайней мере, по званию и должен быть с майором СС, когда остальным приказано оставаться до получения приказа.
Штурмбаннфюрер заметил замешательство Грунова, снизошел до объяснения:
– Вы удивлены, господин полковник, хотя ничего удивительного в моем распоряжении нет. Обер-лейтенант Глаузер будет работать с вами и дальше. А вот где и по какому направлению, извините, сказать не могу.
– Понятно, господин штурмбаннфюрер.
– Ну, тогда по местам, господа.
Все сели в автомобиль. Водитель «Кюбельвагена» с интересом посмотрел на офицеров, которые собрались у машины и командовали дальше, оставаясь в форме старшего офицерского состава РККА.
– Вы говорите по-немецки? – обратился он к Грунову.
– Да, шарфюрер.
Немец оказался общительным:
– Хорошо. А это правда, что вы служили начальником штаба целого стрелкового корпуса?
– Да, Ральф.
– О, вам известно мое имя!
– Назвал штурмбаннфюрер.
– Как мне обращаться к вам?
– Полковник. Думаю, это будет правильно.
– Начальник штаба корпуса – это высокая должность. А почему вы не генерал? У нас в корпусе, где мне раньше приходилось возить представителя службы безопасности, начальником штаба был «генерал-майор».
– Должен был получить. В октябре. Теперь… но это ладно.
Шарфюрер, ловко управляя армейской машиной, уверенно сказал:
– Будете генералом в Риге.
Грунов рассмеялся:
– Это вряд ли. А скажи мне, Ральф, партизаны в вашем тылу есть?
– В этом районе были небольшие диверсионные группы, партизан нет. Соседей вроде беспокоят. Но с ними эффективно борются.
– Значит, дорога безопасная?
– Абсолютно, герр полковник.
«Кюбельваген» сильно тряхнуло. Переднее левое колесо попало в колдобину.
– Черт побери эти дороги, извините, герр полковник.
– Ничего.
Дорога заметно ухудшилась, потянулась в лес. Водитель умолк.
Грунов повернулся, позади на удалении в пятнадцать-двадцать метров следовал «Опель». И никакой охраны. Значит, немцы чувствуют себя здесь в безопасности.
Он проговорил на русском:
– Быстрее бы уйти от линии фронта.
Водитель не понял:
– Что, господин полковник?
– Да нет, это я про себя.
Дургин ответил:
– Уйдем, Дмитрий Алексеевич, самое сложное позади.
В разговор вступил начальник разведки:
– Представляю, что сейчас творится в полку. Комбата наверняка расстреляют. И ротного, если выжил.
– Плевать на них, – скривился Дургин, – и вообще следует забыть о нашей прежней жизни, впереди ждет новая.
– Знать бы какая.
– Уж точно не хуже, чем в Союзе. По крайней мере, за малейшую неудачу на фронте не придется ожидать прихода особистов.
– Посмотрим.
Грунов повысил голос:
– Отставить разговоры, господа офицеры.
Сазонов усмехнулся:
– А мне нравится – «господин». Не то что у нас «товарищ». Ну каким может быть товарищем, скажем, секретарь обкома рядовому рабочему?
– Я сказал: отставить разговоры!
Беглецы замолчали.
Тридцать километров колонна прошла за сорок минут в основном из-за извилистой и разбитой лесной грунтовки. Впереди показался мостик, рядом с ним аэродром, на котором у искусственного вала стояли «юнкерсы», «мессершмитты», и «фокке-вульфы».
– Вот это я понимаю, авиационная часть! Не то, что у нас, – проговорил Сазонов.
– Забудь это слово – «наши», наши остались в прошлом, теперь наши – это немцы.
– И я, Дмитрий Алексеевич, этому рад. Интересно, нам присвоят немецкие звания или придумают что-то иное?
Дургин воскликнул:
– Да какая тебе разница! Отличимся – получим возможность жить безбедно. Вот что главное. А звания? Да к черту их!
И вновь полковнику пришлось успокаивать слишком возбудившихся подчиненных.
Колонна подошла к контрольно-пропускному пункту.
Вышедший навстречу унтер увидел штурмбаннфюрера, дал отмашку солдатам, те подняли шлагбаум. Автомобили проехали к штабу авиационного полка, но не остановились, а ушли за ангары. Там стоял транспортный самолет «Хенкель-111», вернее, транспортная модификация одноименного бомбардировщика.
Машины остановились на площадке.
У трапа топтался летчик.
Штурмбаннфюрер скомандовал:
– Все к машинам!
Офицеры вышли.
Вендель подошел к Грунову:
– Это самолет прилетел специально для вас.
– Высокая честь.
– Дорожите ей, полковник.
К ним подошел пилот, представился:
– Командир экипажа обер-лейтенант Шехтель.
– Вам известно, кого вы должны доставить в Ригу?
– Нет, господин штурмбаннфюрер, и это мне неинтересно. Командование поставило задачу прибыть сюда, забрать группу офицеров во главе с вами, вашу фотографию мне показали, и доставить на военный аэродром близ Риги. Это все, что я должен знать и что обязан сделать.
– Хорошо. Мы можем садиться?
Штурмбаннфюрер повернулся к Хальзеру:
– Глаузер с нами, остальным отдыхать. Всей группе от имени рейхсфюрера Гиммлера объявляю благодарность. Дальнейшее ваше использование будет определяться в управлении абвера.
– Да, господин штурмбаннфюрер.
Обер-лейтенант Глаузер отошел к эсэсовцам. И это было непонятно, диверсант, по сути, второй человек в группе, по крайней мере, по званию и должен быть с майором СС, когда остальным приказано оставаться до получения приказа.
Штурмбаннфюрер заметил замешательство Грунова, снизошел до объяснения:
– Вы удивлены, господин полковник, хотя ничего удивительного в моем распоряжении нет. Обер-лейтенант Глаузер будет работать с вами и дальше. А вот где и по какому направлению, извините, сказать не могу.
– Понятно, господин штурмбаннфюрер.
– Ну, тогда по местам, господа.
Все сели в автомобиль. Водитель «Кюбельвагена» с интересом посмотрел на офицеров, которые собрались у машины и командовали дальше, оставаясь в форме старшего офицерского состава РККА.
– Вы говорите по-немецки? – обратился он к Грунову.
– Да, шарфюрер.
Немец оказался общительным:
– Хорошо. А это правда, что вы служили начальником штаба целого стрелкового корпуса?
– Да, Ральф.
– О, вам известно мое имя!
– Назвал штурмбаннфюрер.
– Как мне обращаться к вам?
– Полковник. Думаю, это будет правильно.
– Начальник штаба корпуса – это высокая должность. А почему вы не генерал? У нас в корпусе, где мне раньше приходилось возить представителя службы безопасности, начальником штаба был «генерал-майор».
– Должен был получить. В октябре. Теперь… но это ладно.
Шарфюрер, ловко управляя армейской машиной, уверенно сказал:
– Будете генералом в Риге.
Грунов рассмеялся:
– Это вряд ли. А скажи мне, Ральф, партизаны в вашем тылу есть?
– В этом районе были небольшие диверсионные группы, партизан нет. Соседей вроде беспокоят. Но с ними эффективно борются.
– Значит, дорога безопасная?
– Абсолютно, герр полковник.
«Кюбельваген» сильно тряхнуло. Переднее левое колесо попало в колдобину.
– Черт побери эти дороги, извините, герр полковник.
– Ничего.
Дорога заметно ухудшилась, потянулась в лес. Водитель умолк.
Грунов повернулся, позади на удалении в пятнадцать-двадцать метров следовал «Опель». И никакой охраны. Значит, немцы чувствуют себя здесь в безопасности.
Он проговорил на русском:
– Быстрее бы уйти от линии фронта.
Водитель не понял:
– Что, господин полковник?
– Да нет, это я про себя.
Дургин ответил:
– Уйдем, Дмитрий Алексеевич, самое сложное позади.
В разговор вступил начальник разведки:
– Представляю, что сейчас творится в полку. Комбата наверняка расстреляют. И ротного, если выжил.
– Плевать на них, – скривился Дургин, – и вообще следует забыть о нашей прежней жизни, впереди ждет новая.
– Знать бы какая.
– Уж точно не хуже, чем в Союзе. По крайней мере, за малейшую неудачу на фронте не придется ожидать прихода особистов.
– Посмотрим.
Грунов повысил голос:
– Отставить разговоры, господа офицеры.
Сазонов усмехнулся:
– А мне нравится – «господин». Не то что у нас «товарищ». Ну каким может быть товарищем, скажем, секретарь обкома рядовому рабочему?
– Я сказал: отставить разговоры!
Беглецы замолчали.
Тридцать километров колонна прошла за сорок минут в основном из-за извилистой и разбитой лесной грунтовки. Впереди показался мостик, рядом с ним аэродром, на котором у искусственного вала стояли «юнкерсы», «мессершмитты», и «фокке-вульфы».
– Вот это я понимаю, авиационная часть! Не то, что у нас, – проговорил Сазонов.
– Забудь это слово – «наши», наши остались в прошлом, теперь наши – это немцы.
– И я, Дмитрий Алексеевич, этому рад. Интересно, нам присвоят немецкие звания или придумают что-то иное?
Дургин воскликнул:
– Да какая тебе разница! Отличимся – получим возможность жить безбедно. Вот что главное. А звания? Да к черту их!
И вновь полковнику пришлось успокаивать слишком возбудившихся подчиненных.
Колонна подошла к контрольно-пропускному пункту.
Вышедший навстречу унтер увидел штурмбаннфюрера, дал отмашку солдатам, те подняли шлагбаум. Автомобили проехали к штабу авиационного полка, но не остановились, а ушли за ангары. Там стоял транспортный самолет «Хенкель-111», вернее, транспортная модификация одноименного бомбардировщика.
Машины остановились на площадке.
У трапа топтался летчик.
Штурмбаннфюрер скомандовал:
– Все к машинам!
Офицеры вышли.
Вендель подошел к Грунову:
– Это самолет прилетел специально для вас.
– Высокая честь.
– Дорожите ей, полковник.
К ним подошел пилот, представился:
– Командир экипажа обер-лейтенант Шехтель.
– Вам известно, кого вы должны доставить в Ригу?
– Нет, господин штурмбаннфюрер, и это мне неинтересно. Командование поставило задачу прибыть сюда, забрать группу офицеров во главе с вами, вашу фотографию мне показали, и доставить на военный аэродром близ Риги. Это все, что я должен знать и что обязан сделать.
– Хорошо. Мы можем садиться?