Лазурь

Девушка схватила бурно сопротивляющуюся добычу и стала готовить ее к употреблению, благо ногти за время скитаний успели ощутимо отрасти и расковырять рыбье брюхо не составило особого труда.





* * *


Спустя примерно полчаса возни Аня раздосадованно отбросила недоеденную рыбу. Изнурительная водная охота не оправдала ожиданий: вкус мяса был пресным и слишком сильно отдавал железом, а куча мелких и колючих костей окончательно отбили всякое желание продолжать трапезу. Только зря время потратила. Аня вымыла руки в реке и, почесываясь то ли от холодной воды, то ли от ветра, пошла в лес.

За время, которое девушка потратила на рыбалку, поднялся ветер и немного разогнал тучи. Небо просветлело, хоть и не полностью, но пелена, застилающая его, истончилась и приобрела голубоватый оттенок. Под деревьями пролегли блеклые тени, чередуясь с бледными полосами света. Его было ничтожно мало, но даже такое его количество преобразило и оживило лес, заставив его зашуметь, зашевелиться, заговорить сотнями голосов птиц и насекомых. Заговорил и Анин желудок.

Проблемы начались почти сразу, стоило пройти десяток метров или чуть больше. Весь путь Аня чесалась не переставая и уже стала подозревать, что влезла в какую-то чесоточную аномалию, как живот внезапно скрутило и подступила тошнота. Поначалу девушка решила, что это временный дискомфорт и все пройдет как в первый раз – ее стошнит костями и на этом отпустит, но Аня успела пройти мучительно долгое расстояние, прежде чем ее наконец обильно вырвало мутной кашей из непереваренного рыбьего мяса и костей. Содержимое желудка на запах было столь же мерзко, как и на вид, от чего следующий приступ не заставил себя ждать. С трудом переставляя ноги, которые вдруг стали ватными, девушка поспешила подальше от этой мерзости, еще не подозревая, что настоящий кошмар только начинается.

На какое-то время ей стало лучше и даже удалось пройти довольно далеко вполне твердым и уверенным шагом, но стоило Ане немного расслабиться, как в желудке снова зашевелился ком из ржавых гвоздей, и с каждой минутой он все чаще приходил в движение. Когда это движение стало похоже на непрерывный сверлеж, девушку снова вырвало. Спазм был настолько сильный, что она чуть не задохнулась, пытаясь заставить себя сделать новый вдох и не свалиться без чувств, ведь тогда в случае очередного приступа она может захлебнуться и умереть отвратительным образом. Умирать Аня по-прежнему не хотела. Да, она чувствовала себя из рук вон плохо, едва держалась на ногах и не понимала, что происходит и почему, где допустила оплошность, но все еще хотела жить. Аня не задумывалась, что на самом деле ее основной целью было желание выжить, а не снять противогаз или вернуться домой, как она думала всю дорогу. Все, что она делала с момента расставания с друзьями, – пыталась жить. И даже сейчас, бредя через лес и едва понимая происходящее, с ужасной болью в желудке, тошнотой и чесоткой во всем теле, Аня жила и останавливаться не собиралась.

Больше всего это напоминало острое отравление. Очевидно, причина таилась в рыбе, но что именно с ней было не так, девушка сказать не могла, так как вкус сырого мяса подозрений не вызывал, да и речная рыба не имеет особенностей, связанных с ядом. Разве что…

Аня споткнулась, упала и зашипела, ударившись коленом о сучок в земле. Желудок недовольно заплясал, но сдержался. Поднимаясь на ноги, Аня вспомнила про радиацию. Аномалии и зверей можно увидеть, но радиоактивность – нет. Что, если это и рыба как-то связаны? Но если дело и вправду в ней, то почему Аня отравилась именно сейчас, ведь тогда, в доме, хватанула наверняка куда больше…

Слишком много вопросов, слишком много непонятных и странных вещей, а Ане слишком плохо, чтобы искать ответы. Она снова чуть не упала, от резкого толчка ее вырвало, но на этот раз водой, а через пару шагов она оступилась, упала и покатилась куда-то вниз. Если бы девушка чувствовала себя немного лучше, то издалека заметила бы впереди канаву, на дне которой теперь очутилась.

На несколько минут она впала в бессознательное состояние и, лежа в ворохе сырых листьев, слышала только глухой отдаленный гул, словно кто-то крутил у нее над головой огромную лопасть. Боль и тошнота привели ее в чувство, заставив вернуться к реальности. Аня попыталась подняться, но после нескольких безуспешных попыток поползла на четвереньках, медленно двигаясь по относительно сухому дну канавы. Когда она, кряхтя и хрипя, как умирающий астматик, выбралась наверх, было еще светло. Солнце садилось вдалеке за деревьями и сквозь стекла слепило глаза. Перед тем, как исчезнуть совсем, уступив место ночи, оно все же нашло лазейку в облаках, чтобы подарить хоть немного настоящего чистого света Зоне и ее обитателям, в числе которых теперь была и Аня.

Золотистый закатный свет придал девушке сил. Втянув в себя воздух с запахом пыли и терпких листьев, она принялась ползти вперед, но только через несколько минут смогла сообразить, куда и зачем ползет. Теперь уже не важно, чем и как она отравилась, в нынешнем состоянии она – беспомощная и легкая добыча для зверей. Нужно где-то отлежаться, прийти в себя либо же спокойно умереть, но Аня больше рассчитывала на первый вариант.

Аня ползла на четвереньках, осторожно переставляя конечности, чтобы не вызвать очередную бурю в желудке, и каждый раз, попадая в полосу света, немного ускорялась, словно подзаряжаясь от солнца. Этот свет, первый с того момента, как она еще вместе с друзьями пересекла границу привычного мира и мира Зоны, оказывал просто неоценимую поддержку. Аня ужасно ослабла, ее мучили боль и жажда, но эти тоненькие лучики света играючи перечеркивали все проблемы и неприятности. У тебя нет проблем, пока ты можешь двигаться. Шевелись, пока жив. Аня шевелилась, шуршала и хрустела листва между пальцами, впивались в колени иголки. Впереди, в полосе света, проскакала коричневая птица с коротким, желтым как солнце клювом, выудила из земли червяка и, глядя на Аню, проглотила жирное кольчатое тело.

Желудок не выдержал такого издевательства, и девушку незамедлительно вырвало. Птица, возмущенно треща, скрылась среди веток, оставив странное и непонятное ей существо внизу.

Солнце утонуло за самыми дальними деревьями, закрывшими собой горизонт, и лес из коричнево-золотого враз стал серо-синим. Возможно, это изменение произошло куда более плавно и медленно, но для Ани цвета переключились именно так. Вконец обессилев и измазавшись в грязи, исцарапав в который раз ладони, Аня добралась до густых и колючих зарослей какого-то низкорослого растения с запахом хвои. Не в силах двигаться дальше и искать более надежные варианты, она заползла в кустарник поглубже и там упала без чувств.

Лес окончательно погрузился во тьму.





* * *


Если бы Аня могла описать то, как прошла эта ночь, то предпочла бы не описывать. Стоило ей провалиться в некое подобие сна, как новый приступ тошноты выдергивал ее обратно, все тело ужасно чесалось и горело, хотелось пить, в то же время ее знобило и трясло, словно вокруг лежал снег. В ту ночь Аня на всю оставшуюся жизнь зареклась даже смотреть в сторону рыбы и любых других животных, хоть как-то связанных с водой, от одной мысли у нее в ужасе сжимался живот.

Ближе к рассвету девушке удалось ненадолго задремать. Спазмы и тошнота поутихли, а чесаться просто не было сил, и Аня провела в беспокойном сне все предрассветные сумерки.

Утро встретило холодом и уже знакомой слабостью и вялой тошнотой, но мутило больше от резкого перехода из сонного состояния к реальности. Любые спазмы в горле вызывали теперь только кашель и не более. Тошнить было нечем. Аня выдавила из себя все, даже воду, от чего страшно хотелось пить. Голод же не торопился подавать признаков жизни. Пускай. Все равно от одного вида потенциальной еды Аню вывернет наизнанку. О еде думать еще рано.

Другое дело – вода. Девушка слизывала влагу со мха, в котором же и спала, потом стала отползать подальше, но выбираться из своего колючего убежища не решалась. Ее активность могла привлечь постороннее внимание, а защититься ей было пока что не под силу.

Весь день Аня провела в спасительных зарослях, большую часть времени выделив под сон. Боли в желудке окончательно прекратились, а тошнота просыпалась лишь изредка, когда девушка вспоминала слово «рыба». Похоже, острый период отравления миновал, и теперь осталось пережить его последствия.

Основной проблемой для Ани стало отсутствие поблизости постоянного источника воды. Мох и прочие полумеры погоды не делали, ей нужно было много жидкости, дабы восполнить потери и избежать обезвоживания и новых неприятностей. Оставшуюся часть дня и ночь Аня перетерпела, отсыпаясь и приберегая силы, но к утру, окончательно убедившись, что идет на поправку, отправилась на поиски воды.

Утро выдалось весьма теплым, и, несмотря на отсутствие солнца, холод почти не ощущался. Весна захватывала все новые территории, озеленяя и наполняя их жизнью, немалую часть которой Зона сожжет, проглотит и переварит, превратит в пыль, что в свою очередь станет питательной средой для следующей весны, и так до бесконечности. Вечный круговорот.

Сперва Аня пыталась встать и идти прямо, но организм упорно отказывался воспринимать мир в вертикальном положении и тянулся к земле, на которой провел последние пару суток. В итоге безуспешной борьбы с желаниями собственного тела Аня сдалась и поползла на четырех. Хоть и было немного неудобно, зато голова кружилась меньше, а это давало возможность что-то соображать по пути. В идеале ей следовало найти ту самую реку, в которой она плескалась день назад. Пускай она и вызывала крайне неприятные ассоциации, это была чистая вода с хорошим течением, в отличие от какой-нибудь лужи со стоячей водой, где запросто можно подхватить всякую гадость. Вот бы пошел дождь! Вот где точно должна быть самая чистая вода…

Умоляя судьбу не дать ей напороться в таком состоянии на случайное животное, Аня то пробиралась по лесу ползком, то поднималась на ноги, дабы осмотреться. Ее мысли не занимало ничто, кроме поиска воды. Эта цель стояла в приоритете – ни на что другое девушка не могла себе позволить отвлекаться. И вскоре ее упорство было вознаграждено.

Спустя какое-то время, которое тянулось для Ани сплошным потоком из веток и листьев перед глазами, она очутилась на краю небольшого оврага. Снизу тянуло прохладой, а, как известно, где прохлада, там и вода. Вдохнув сырой воздух с запахом влажной земли и песка, девушка принялась спускаться вниз. Несмотря на слабость, она торопилась, размокшая земля скользила под ногами, и, чтобы не покатиться кубарем, Аня постоянно держалась за стволы молодой поросли, заселившей склоны оврага. Местами деревца росли довольно густо, и Аня буквально просачивалась между ними. Идеально ровные, высокие и гладкие, они тянулись высоко вверх, где распушались густой шапкой из мелких веток с бахромой почти распустившихся листьев. Летом здесь явно никогда не бывает жарко.

На дне оврага, в обрамлении густой низкорослой зелени девушка нашла ручей. Трава вокруг показалась ей знакомой: вроде бы похожую она видела в городе, но здешний ее аналог выглядел в разы пышнее и сочнее. В любом случае Аня сочла ее безопасной и подобралась к ручью вплотную. В первую очередь она вымыла руки, перепачканные землей и лесной пылью, и после того, как всю грязь унесло течением, аккуратно набрала воды в ладони и принялась жадно пить.

Первые пять порций ушил одним махом, Аня даже не заметила, что что-то проглотила. Казалось, вся вода уходит мимо или ее вообще нет, а сам ручей – галлюцинация. Но через несколько минут девушка стала чувствовать землисто-сырой оттенок воды, наполнявшей ее рот. В обычных условиях она сочла бы ее безвкусной, но после долгой жажды, вызванной отравлением, Аня ощущала такой букет вкуса, словно пила не воду, а дорогое вино.

Она вливала в себя воду, пока не затошнило. Желудок переполнился и возмущенно вытолкал лишнюю жидкость обратно, но теперь это была просто чистая вода. Живот больше не болел и чувствовал себя гораздо лучше.

Аня сидела на берегу ручья, постепенно приходя в себя и наблюдая, как остатки воды впитываются в сырую землю, исчезают среди корней. Точно так же ее организм в это время поглощал выпитое, насыщаясь заново, оживая, как травинка, попавшая под дождь после долгой засухи. Вскоре ее сознание окончательно прояснилось, и мир вокруг обрел былую целостность, перестав походить на хаотично пляшущие ломаные декорации. Аня передохнула еще несколько минут и снова принялась пить, но теперь уже без фанатизма, размеренно и понемногу, не торопясь, смакуя прохладную воду.

Наконец утолив жажду, девушка взялась приводить себя в порядок. Одежду пытаться отмывать было бесполезно – она пропиталась грязью насквозь и отчищалась очень плохо. Аня вымыла руки, шею и все, что смогла достать не раздеваясь. Зудевшая совсем недавно кожа начала отслаиваться, словно пробыла несколько часов под палящим солнцем. Скорее всего, днями ранее она еще и болела, но на фоне общего недомогания Аня этой боли попросту не заметила. Девушка поливала себя водой, одновременно оттирая грязь вместе с лохмотьями отмершей кожи, и наблюдала, как тонкие пленочки уносит вниз по течению. Теперь сомнений не осталось: в реке она не просто отравилась, а получила дозу облучения. Аня понятия не имела, насколько сильную, но подозревала, что зараженной была и рыба, которую она додумалась съесть. Что за дурь ей в голову стукнула? Вся эта история, как и сама рыба, дурно пахла. Сначала Аня чуть не умерла в доме, полном фонящего мусора, но выжила, провалявшись там ночь, теперь наелась радиоактивной рыбы, но отделалась облезшей кожей и острым отравлением. Здравый смысл твердил, что после такого люди не выживают. Еще несколько дней назад она убедила себя и свыклась с неминуемой мучительной смертью от лучевой болезни, но та никак себя не проявила вплоть до этого момента, впрочем, даже сейчас Аня уже почти поправилась. Как она ни пыталась анализировать события и разобраться в происходящем, непонятного становилось только больше. В дополнение ко всей этой чертовщине Аня поняла, что за время болезни потеряла три зуба: два внизу и один вверху. Она даже не могла вспомнить, где и как это произошло, но по ощущениям была уверена, что эти три – далеко не последние.



Все это время Аня передвигалась молча, не издавая каких-либо громких звуков и не предпринимая подобных попыток, боясь быть обнаруженной дикими зверями. Впрочем, это не являлось единственной причиной ее молчаливости. Еще в тот раз, когда она отогнала собак в последней деревне, случившееся весьма напугало девушку и, как в любой непонятной ситуации, она решила больше такого не повторять. Даже несмотря на то, что горло уже давно не болело, возможность говорить к ней так и не вернулась, и когда Аня пыталась что-либо произнести, вместо слов у нее получался свист или шипение. Она пробовала говорить шепотом, но получалось настолько невнятно, что вряд ли кто-либо смог бы разобрать эти звуки, кроме нее самой. Когда же девушка со злости повышала голос, странная вибрация щекотала горло, вызывая желание прочистить его, и, дабы снова не сорваться на кашель, Аня давила в себе эти позывы. Но ей необходимо как-то объясняться с людьми, которых она может встретить и которых ищет. Как действовать в этой ситуации, она пока имела крайне расплывчатое представление.


Утолив жажду и убедившись, что больше она уже не выпьет, Аня продолжила путь вдоль русла ручья, которое через час неспешного шага вывело ее к большому болоту, сплошь заросшему травой, осокой и камышом выше Аниного роста и, разумеется, затопленному. Ручей, стекавший с холма, питал его непрерывно, и сухих мест тут не наблюдалось. Деревья представляли собой гнилые скрюченные бревна, тонущие в трясине, а живые были низкорослыми и больше походили на кустарники с извилистыми ветками сплошь в густой бахроме сине-зеленых и серых лишайников.

Аня отыскала на хмуром небе пятно солнца и, понаблюдав, поняла, что сбилась с курса, но теперь она сомневалась: а стоит ли вообще придерживаться этого направления? Есть ли в нем смысл, если спустя столько времени она не встретила ни одного человека, кроме двух охотников? А ведь проводник упоминал, что люди в Зоне есть, и немало. Тогда где же они все? Проводник обещал показать им Припять, но, очевидно, не собирался выполнять обещанное. Значит ли это, что здешние люди держатся больших населенных пунктов? Тогда это дает ответ на Анин вопрос. Вряд ли сталкер горел желанием наткнуться на коллег, будучи в компании детей. Наверняка подобный способ заработка не пользуется популярностью у местных, иначе такие экскурсии водил бы каждый второй суровый мужик в плаще.

В таком случае куда же ей идти, раз выбор направления не имеет смысла? Ну уж точно не возвращаться назад.

Аня позволила себе небольшую передышку рядом с местом, где ручей вливался в болото, образуя маленькое озерцо. Самочувствие значительно улучшилось, но слабость все еще вынуждала садиться на отдых.

Над заросшим водоемом царила тина и неестественный покой, словно все его обитатели давно вымерли: не жужжали надоедливые насекомые, не квакали лягушки, молчали птицы. Только растениям здесь было полное раздолье. Для них, похоже, не существовало времен года и погоды вообще: все болото и его границы зеленели сочным ковром низкорослой густой травы или слишком крупного мха. Аня присматривалась, но так и не смогла понять, на что это больше похоже – ее познания в данной области не заходили так далеко. Невзирая на тревожную тишину, болото выглядело по-своему привлекательно. Отсутствие обитателей – это вовсе не плохо: если пойти через него, можно не беспокоиться о хищниках и паразитах. Можно вообще ни о чем не беспокоиться. Пойти по мягким зеленым подушкам в полной тишине, вдыхая чистый, наполненный влагой воздух, пока изумрудный бархатный ковер не укроет с головой и настанет вечный покой и тишина. Вечный сон…

Аня встрепенулась и принялась яростно чесать только что вымытую шею. Какая-то букашка таки залетела в эти края и решила отобедать напоследок, вернув девушку к реальности. Близость тихого и умиротворяющего болота почти усыпила ее. Того и гляди, всерьез решила бы идти через топь, прямо как тогда решила половить рыбу. Вот уж нет. Аня давно поняла, что в Зоне нельзя расслабляться ни на минуту, но девушке, несколько дней назад шагавшей по чистым и безопасным улицам города под ярким весенним солнцем, это давалось с трудом.

Отогнав от себя болотную сонливость, Аня поспешила покинуть его границы, вернувшись под деревья, и до самого вечера шла по краю пологого холма, густо поросшего тонкими стволами лиственных деревьев. В который раз за время своих скитаний она пожалела, что не уделяла внимания биологии в школе, да и после нее. Рассматривая разнообразие природы вокруг, ей хотелось знать, что за растения ее окружают и как правильно вести себя со зверьми в случае встречи, что из увиденного потенциально опасно, а что – нет. Аномалии уже не слишком интересовали девушку. Некоторые встречались так часто, что стали обыденными и воспринимались ею как часть ландшафта, подобно камням или поваленным деревьям. А вот как аномальное соседство повлияло на привычные вещи… Это могло быть интересно, имей Аня хотя бы чуть больше знаний в данной области.

Эту ночь девушка провела совсем не так, как предыдущие. В вечерних сумерках она наткнулась на большое развесистое дерево с толстым массивным стволом. Оно выглядело довольно странно на фоне своих стройных и тонких сородичей, а может, и не сородичей вовсе, но кроме внешнего вида ничего подозрительного Аня не обнаружила и рискнула забраться наверх. На высоте двух-трех метров толстый ствол делился натрое, образуя по центру округлую вмятину, засыпанную прошлогодними листьями и лесным мусором. Аня решила, что на один раз поспать это место сгодится, тем более наверху ей будет гораздо безопаснее восстанавливаться после отравления, чем снова искать сомнительные укрытия на земле. Девушка разворошила мусор, сбросив вниз ветки и несколько не пойми как попавших сюда бесформенных камней, и оставила только мягкие листья. Получилось весьма неплохо.

На горизонте гасли облака, отделенные от земли густой сетью веток. Издалека ветер принес отзвуки волчьего воя. Аня слегка насторожилась: на дереве она в безопасности, собаки не умеют лазить. Хорошо, что она решилась забраться сюда.

Уже почти заснув, девушка ощутила легкий голод, робко пощекотавший желудок. Аня улыбнулась сквозь сон: она выздоравливала.





Глава 5




Пробуждение шло постепенно и, прежде чем начать какие-либо действия, Аня просто лежала, глядя на замысловатую мозаику из веток над головой. В какой-то момент ей показалось, что она видит гнездо.

Аня шевельнулась и вдруг чуть не подавилась – на зубах хрустнуло что-то твердое, словно камень. Откуда во рту камень? Девушка согнулась и выплюнула на листву… зуб. Ну вот, еще один. Теперь она как старуха. Потеря одного зуба довольно хорошо ощущается, а тут сразу несколько. Аня уяснила, что искать причины выпадения бесполезно, какие бы варианты она ни придумала – ни в одном из них нельзя быть уверенной. Девушка чаще задумывалась о том, как ей выживать совсем без зубов и во сколько обойдется замена, если ей все же удастся вернуться домой.

Аня бросила печальный взгляд на зуб, одиноко блестевший остатками слюны на пыльном сухом листе, и нахмурилась. У зуба отсутствовал корень.





* * *


Новый участок леса обладал более ровной поверхностью земли – очевидно, низина закончилась. Растительность снова сменилась на сосны, толстые, с облупившимися стволами, залитыми смолой. Воздух пропах хвоей и ощущался более сухим, чем раньше, трава попадалась реже, а мох почти отсутствовал. Землю покрывал толстый слой опавших иголок, тихонько шуршащий под ногами.

Ане здесь не нравилось. Эта территория была обитаема, и животные перемещались по ней регулярно, подмешивая свои запахи к общему фону. Девушка это чувствовала и хотела поскорее миновать участок. С утра ей удалось перекусить: гнездо в ветвях не только не померещилось, но и вдобавок оказалось полным; правда, яйца были совсем маленькие. Впрочем, Аня боялась есть слишком много сразу после выздоровления, и такой перекус подвернулся как раз кстати, позволив убедиться, что с организмом дела обстоят куда лучше, чем сутки назад. Теперь же время близилось к полудню, и легкий завтрак давно канул в небытие. Ане снова требовалась еда, но охотиться на чужой территории она не хотела, потому шла торопливо, порой даже слишком.

«Охотиться на чужой территории» – эта мысль вызвала у Ани улыбку. Она так быстро привыкла к диким условиям, что сама стала мыслить подобно какому-то первобытному человеку. Нет, все-таки место красит человека.

Но куда больше девушку заинтересовало происходящее с зубами. Отсутствие корня означало либо то, что он попросту остался внутри, в десне, а зуб переломился пополам, либо то, что он растворился, рассосался. Оба варианта выглядели спорно хотя бы потому, что корень не просто отпал – его не было в принципе! Аня внимательно рассмотрела зуб, прежде чем выбросить. Подобное она видела только раз в жизни, как и любой человек, преодолевший детский возраст, – когда у нее выпадали молочные зубы. Но такое происходит только единожды, и чем объяснить нынешний процесс, Аня не знала. Пожалуй, все, что ей оставалось, – ждать, тем более сейчас в приоритете было максимально быстрое преодоление неуютного участка, а девушка снова нарушила свое же правило: не отвлекаться на побочные мысли.

Будто в подтверждение своих опасений Аня услышала позади стремительно приближающийся топот. Она кинулась в сторону, за ближайшее дерево, успев отметить, что звук довольно знаком, она уже слышала такой топот раньше.

Зверь пронесся мимо, убежав на несколько метров вперед, затем развернулся, фыркнул, потряс мохнатыми ушами и уставился на Аню маленькими сердитыми глазками.

Кабан. Ну конечно, кто еще может так громко топотать? Видимо, где-то здесь их территория или стадо?

Животное тем временем завозилось, готовясь к новому забегу. Кабан был небольшим, ненамного крупнее того, что напал на проводника, и намного меньше особей из стада возле деревни. Этого кабана смело можно было назвать нормальным. Впрочем, менее опасным он от этого не становился.

Больше всего Аню настораживали его клыки, хоть и не слишком длинные, но при умелом использовании – опасные. А в умении зверя ими пользоваться Аня не сомневалась. Самым логичным в данной ситуации было бы залезть на дерево и просто дождаться, пока глупая свинья успокоится и уйдет, но увы, высокие и ровные стволы сосен без нижних веток не оставляли шансов. Вдобавок их поверхность обильно покрывала смола, контактировать с которой совсем не хотелось. В итоге Аня пришла к выводу, что придется как-то обезвредить зверюгу – вряд ли у нее получится заставить его отстать добровольно – дикие кабаны никогда не славились особым интеллектом. Может, получится перехитрить и он врежется в дерево?

Кабана подобные умозаключения не тревожили, он был молод и раздражителен, весна обостряла все инстинкты и особенно те, что отвечали за агрессию к чужакам. Какое-то двуногое животное посмело влезть на его территорию, которую он совсем недавно объявил своей и прогнал восвояси уже несколько чужаков! И зверь был настроен разогнать еще, сколько бы их ни было, пускай они и не являются представителями его вида. Такие сложные мыслительные процессы кабану не давались. Потому, дабы не тратить время впустую, он просто бросался на все, что движется. Бросился и сейчас.

Аня снова отскочила за дерево, быстро смекнув, что маневренностью зверь пренебрегает и это можно использовать себе во благо. По сравнению с его сородичами, встреченными ранее в деревне, он не показался девушке чересчур пугающим и не вызвал паники, которая могла бы повлиять на ее действия. Нет, разумеется, в первый миг она оторопела – кабан появился внезапно, но потом оторопь сменилась чем-то наподобие раздражения, как будто дикая свинья стала досадной помехой на пути. Отдаленно Аня подозревала, что так оно и было, потому как чувство опасности, которое девушка испытывала, проходя через злополучный участок леса, было вызвано вовсе не кабаном. Тот тем временем пробежал мимо, задев боком дерево и оставив на смолистой коре внушительный клок шерсти. Ане даже показалось, что она услышала звук, с которым этот пучок выдернуло из грубой свиной кожи. Кабан взвизгнул и яростно завертелся. Внезапная боль лишь пуще прежнего разозлила его, к тому же не исключено, что зверь воспринял ее как атаку чужака. Все это вкупе только распалило желание вепря добраться до наглого нарушителя и любой ценой насадить на клыки.

Пока зверь вертелся, готовясь к новой атаке, Аня отошла к дереву, чья кора была покрыта густой белесой смолой особенно обильно, и остановилась в метре от него так, чтобы ствол оказался ровно за ее спиной. Девушка принялась хватать с земли шишки, обломки веток, камешки и бросать в сторону животного, пару раз даже попав в цель. Необходимо было разозлить его настолько, чтобы он побежал со всей дури и уже не смог свернуть или затормозить в последний момент.

Провокация отлично сработала. Кабан громко фыркнул, тряхнул огромной башкой и понесся на Аню, храпя и разбрызгивая слюну. Девушка присела, внимательно наблюдая за его движениями и готовясь к прыжку. Изначально она хотела просто отскочить вбок, как делала раньше, но в последний момент передумала, и когда вепрь, выставив клыки вперед, подбежал уже совсем близко, настолько, что можно было рассмотреть проплешины царапин на его морде, Аня подпрыгнула вверх. И все же кабан успел немного увернуться, перед самым столкновением взяв чуть в сторону, влепившись в ствол не лбом, а левой стороной морды. Шкура и шерсть влипли в смолу мгновенно, оба левых клыка с хрустом вывернуло. Зверь завизжал, запоздало сообразив, что попал в ловушку, задергался, но тут сверху что-то упало.

Подскочив, Аня видела, как зверь успел уйти с прямого контакта, и поняла, что приземлиться прямо на его спину не выйдет. Она планировала ударить его по голове или по спине, надеясь, что повезет сломать или хотя бы повредить хребет, но теперь девушка могла попасть разве что в бок животного, впрочем, даже такой шанс упускать нельзя. Либо Аня ударит его сейчас и получит возможность отделаться от преследования, либо кабан освободится, ободрав себе половину морды и рассвирепев окончательно. Убежать от него девушка не сможет – у нее едва хватило сил на этот прыжок. Но приземление сложилось весьма удачно, насколько это вообще было возможно. Аня ударила обеими ногами, спружинив и отскочив вправо, вместо того чтоб упасть на землю рядом с животным. Она откатилась на несколько метров, нацепляв на себя кучу иголок и ободрав плечи. Ноги пронзила боль от удара, и девушка поднялась не сразу.

Кабан заверещал, но его визг оборвался длинным хрипом. Зверь завалился набок, засучил ногами, вспахивая острыми копытами слой иголок вместе с землей, но оторвать морду от ствола так и не смог.

Аня, пошатываясь от усталости и прихрамывая, осторожно подошла к животному. Кабан лежал на боку, по которому пришелся ее последний удар, и тяжело с хрипом дышал. Его голова, по-прежнему влипшая в смолу, очевидно, намертво, была неестественно вывернута относительно туловища. При ударе о ствол зверь сорвал часть кожи, и смола снизу окрасилась красным.