Куплю жену. Дорого

Прежде чем Августа успела возразить, помешать, Матиас подхватил ее саквояж.

– Вы не собирались со мной нянчиться, – припомнила она былые слова.

– С такой дорогой, – Матиас брезгливо расшатал булыжник носком ботинка, – и тяжелой сумкой вы переломаете ноги. Считайте жестом доброй воли.

Августа не нашла что возразить, хотя она предпочла бы прогуляться одна. Дело вовсе не в Матиасе – ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел нынешнее пристанище Дзиртов. Некогда они обитали на Королевской улице, гуляли по единственному на весь город бульвару и пили кофе в кондитерской, а теперь скатились до переулка возле пивных складов. Там было грязно, темно, а по ночам бегали крысы. Каждый год мать с улыбкой говорила сначала мужу, потом детям, что это временно, нужно потерпеть, скоро они выкупят закладную и вернутся в прежний дом. Однако не бывает ничего более постоянного, нежели временное, и пару лет назад пришлось заложить даже это убогое жилище.

До места добирались в полном молчании. Матиас тактично предоставил Августу самой себе, хотя пристально следил за ее лицом. От него не укрылась тоска, с которой она глянула на яркую вывеску какой-то лавки. Сейчас там торговали чаем, но несложно было догадаться, кому она принадлежала прежде.

Все дальше и дальше от роскоши, все ближе и ближе к окраине…

Наконец возле таверны «Сладкая булочка» Августа свернула направо, в узкий переулок, выходивший еще в один, складской, и остановилась у второго дома с покосившимся крыльцом. Некогда кирпичное здание было выкрашено в зеленый цвет, но с годами штукатурка осыпалась, то здесь, то там обнажив кладку. Входная дверь покосилась и тоже нуждалась в починке, равно как кривой водосток, обрывавшийся посредине первого этажа. Однако владельцы дома, как могли, старались поддержать уют. Матиас заметил цветочные горшки в окнах, затейливый ящик для писем. Очевидно, в него давно не заглядывали: из прорези торчала добрая четверть пухлого конверта. Поколебавшись, Матиас вытащил его и передал Августе.

– Решение суда, – едва глянув на обратный адрес, упавшим голосом пробормотала она и выкинула конверт в бочку для дождевой воды.

Августа боялась браться за дверной молоток. Ее страшила мысль, что дом заняли чужие люди. Кусая губы, пытаясь унять охватившую ее панику, она упрямо мысленно повторяла: «Ты успеешь». Затылок буравил взгляд Матиаса. Странно, именно он придал ей сил.

Эхо от дверного молотка гулко разнеслось по дому.

Августа сжалась в тугой комок. Может, просто разыгралось воображение, а может, дом действительно пуст.

Минуты ожидания стерли нервы в порошок. Августа готова была уже забыть о приличиях, забарабанить по доскам кулаками, когда дверь наконец открылась. На пороге стояла Ирма Дзирт.

Августа толком не могла понять, жива ли или превратилась в бесплотный дух. Она даже дышать перестала. Тело окоченело, зрачки расширились, полностью заполнив радужку.

Мать походила на живой скелет, серый, как ноябрьское небо. Черное траурное платье болталось на острых плечах. Взгляд потух, волосы поседели, а ведь ей не было и пятидесяти…

Взгляд метнулся от лица к морщинистым, огрубевшим от тяжелой работы рукам. Обручальное кольцо исчезло! Она хранила его все эти годы, а теперь продала.

Жгучий стыд краской залил щеки Августы. Силой воли выдернув себя из трясины оцепенения, она порывисто шагнула к матери, заключила ее в объятия. Следовало бы расплакаться, но глаза оставались предательски сухими. Августа могла лишь часто-часто дышать. Наверное, она бракованная, Темные боги наделили ее черствым сердцем.

– Августа? – чуть слышно, словно ветерок пролетел, выдохнула Ирма Дзирт.

Это все побочное действие капель, которые она принимала. Ее девочка лежит в гробу, в холодной земле далеко отсюда. Она сама нарвала и положила первоцветы на ее могилу.

– Я, – покаянно потупилась Августа и отступила на шаг. – Произошла чудовищная ошибка.

Следовало воспользоваться версией Ивара, поспешить разрешить неловкую ситуацию, но в горле намертво застрял колючий ком.

Кашлянув, Матиас поставил саквояж на верхнюю ступеньку.

– Думаю, я вам больше не понадоблюсь, леди. Надумаете уезжать или возникнет иная срочная надобность, ищите меня в лучшей местной гостинице. Приятного отдыха!

Он уже собирался уйти, но спохватился. Деньги, лекарство! Пришлось задержаться, войти в пропахший скорбью дом. Августа представила его как своего друга. Что ж, Матиас не возражал.

Безысходность – так одним словом можно было описать царившую внутри атмосферу. Теперь Матиас понимал, почему Августа решилась на авантюру. На ее месте он поступил бы так же. Практически вся мебель продана, камин в гостиной давно не топлен. Матиас мельком глянул, на кухне тоже не видно дров, равно как и еды. Чем же питалось семейство Дзирт, не объедками ли в соседней таверне?

– Вот. – Он протянул все еще не оправившейся от потрясения Ирме туго набитый кошелек. – Тут монеты и ассигнации. Сходите, погасите долг по закладной, купите еды. А это, – Матиас поставил на каминную полку пузырек, – лекарство для вашей младшей дочери. На ярлыке написано, как его принимать.

– Но…

Ирма оторопело уставилась на него, затем перевела ничего не понимающий взгляд на дочь.

– Это от моего жениха, – мягко улыбнулась Августа и погладила ее по спине. – Он богатый, очень богатый, мама. Теперь Джулия выздоровеет, а ты ни в чем не станешь нуждаться.

– Богатый жених? – сдвинула брови Ирма.

Лицо ее вытянулось, губы плотно сжались.

– Ты продалась за деньги, дочка? Как ты могла?!

Августу словно по щекам отхлестали. Пристыженная, она смотрела на разбушевавшуюся мать и не понимала, в чем провинилась. Она же хотела как лучше, помочь…

– Скажи, что любишь его, – напирала Ирма. Куда только былая апатия подевалась! Казалось, еще немного, и она ухватит дочь за грудки, встряхнет, как нашкодившего котенка. – Потому что, если ты продалась старому развратнику, я ни гроша не возьму. Лучше нищенствовать, чем позор!

– Успокойся, мама, – развеяла ее подозрения Августа. – Он вовсе не стар и помогает от чистого сердца.

В голове пронеслась тоскливая мысль: «Почему у меня вечно все получается не так, как задумано?»





Глава 22





Ирма не могла поверить, что дочь воскресла из мертвых. Она ежеминутно к ней прикасалась, желая убедиться, что кожа Августы тепла, она состоит из плоти и крови. Из глаз Ирмы не переставая текли слезы. Она пробовала их утирать – бесполезно.

Все бы хорошо, но присутствие мрачного Матиаса смущало, обрубало крылья. Зачем он здесь? Не стала ли Августа его должницей? Дочь представила его как друга, но Ирма опасалась, что это вранье. Вдруг ее девочка угодила в серьезный переплет? Вдоволь нахлебавшись горя на своем веку, Ирма неплохо изучила людей – симпатией там и не пахло. Этих двоих связывала некая тайна, причем гость предпочел бы ее похоронить. Если потребуется, вместе с Августой. Его пытливый взгляд зыркал по дому, проникал в самые укромные уголки. Матиас наблюдал и за Ирмой. Стоило ей отвернуться, как глаза впивались в ее профиль, затылок – что подвернется. Поневоле по коже бегали мурашки. Не спутник, а страж какой-то! Не выдержав, Ирма спросила напрямик:

– Кто вы?

Наверное, следовало добавить «сир», но истерзанные нервы и так звенели от напряжения, не до формальностей.

Матиас фыркнул и покосился на Августу. Мол, захочу, открою правду. Но Августа не стушевалась, ядовито напомнила:

– Не далее как пару минут назад сир заявил, что ноги его тут не будет. Что вам мешает прямо сейчас исполнить угрозу? Уверена, место в гостинице найдется, хотя что-то мне подсказывает – вы приставите ко мне фамильяра, а сами вернетесь в столицу.

«В столицу, – мысленно подметила Ирма. – Выходит, дело действительно серьезное».

Сердце сжалось от предчувствия беды. Она не желала потерять свою девочку снова.

– Простите ее, сир, – мягко начала Ирма, придав своему лицу выражение мягкой покорности, с которым она общалась с кредиторами. – Августа возбуждена, поэтому излишне резка. Безусловно, она лишь порадуется, если вы останетесь.

– Ой ли? – скептически отозвался Матиас. – Наоборот, ваша дочь предельно честна. Наши отношения именно таковы, равно как мои намерения. Совершенно верно, госпожа Дзирт, я не горю желанием оставаться в Вейне. Дела Алого кабинета не терпят отлагательств.

– Алого кабинета? – прикрыв рот ладонью, приглушенно ахнула Ирма.

Взгляд ее метнулся к Августе, однако дочь даже бровью не повела. Отодвинув один из немногих сохранившихся стульев, она села, покосилась на давно не топленный камин и только тогда заговорила:

– Сир не жених мне. Именно этого ты опасалась, мама?

Ирма едва заметно кивнула.

– Я не под следствием, – продолжила Августа, устремив взор на свои сложенные домиком пальцы. – Маркиз любит пугать. У него это вошло в привычку. И он терпеть меня не может. Я ведь совсем не знатна, к тому же училась на факультете магических преображений. У маркиза Баме аллергия на преображения.

– Лишь на преображения определенного свойства, – пробурчал Матиас.

Августа удивленно покосилась на него. Как, это все?! Она не сомневалась, Матиас не упустит случая растоптать ее в глазах родных.

В гостиной повисла неприятная пауза.

– Может, чаю? – робко предложила Ирма.

Она понятия не имела, осталось ли что-нибудь на дне банки. Наверное, придется опять просить у соседей. Хотя с теми деньгами, которые привез странный маркиз, можно наконец сходить в лавку.

– Не нужно, – остановил ее Матиас.

Ему вдруг стало жалко эту женщину. Как она вообще держалась? Матиасу хватило пары минут, чтобы понять: бедность здесь давно перешла в крайнюю нищету.

Ни капли магии. Он раз десять проверил ауру Ирмы, но не нашел даже слабого намека на дар. Странно это. Ретаны не берутся из воздуха. Выходит, Августа пошла в отца, больше не в кого. Чтобы проверить догадку, нужно взглянуть на ее сестру. Возможно, ее дар не столь силен, но он должен быть.

– Не нужно, – повторил Матиас, – я действительно скоро отбуду по делам. Однако, с вашего дозволения, сначала я хотел бы взглянуть на больную.

– Джулию? – недоуменно переспросила Ирма. – Конечно, сир, следуйте за мной.

Лестница на второй этаж неимоверно скрипела, грозя развалиться под ногами.

Наверху оказалось немногим лучше, чем внизу. Потускневшие, местами клочьями свисавшие обои. Никаких ковров, картин или иных милых вещиц. Дверь в спальню Джулии рассохлась, а петли давно не смазывали, из-за чего они издавали противный скрипучий звук.

Младшая сестра Августы пластом лежала на узкой кровати. Сначала из-за землистого цвета лица Матиас принял ее за мертвую, но нет, веки слабо трепетали, грудь вздымалась от надсадного дыхания.

– Жар у нее, – сменив компресс на лбу дочери, с тоской пояснила Ирма. – Но хотя бы уже не кашляет. Хотя, право, не знаю, что хуже. Лучше бы бредила, чем так!

Морщинистая ладонь любовно убрала мокрые от пота пряди с горячечного лба.

«Совсем девочка!» – с сожалением подумал Матиас.

Зимой Джулии исполнилось десять, но болезнь иссушила ее, сделала еще младше. Бледные ручки-веточки с синими прожилками вен, бескровные шершавые губы, тонкая шейка. Казалось, дотронься до нее, сломаешь.

Джулия не походила на сестру, росла копией матери – такие же темные волосы, небольшой нос с горбинкой. И никакого дара.

Ирма посторонилась, и Матиас присел на табурет в изголовье кровати. Взгляд пробежался по пузырькам на тумбочке. Травы. Самые дешевые, какие только можно найти. Большинство настоев и притираний, судя по всему, Ирма делала сама, из аптеки принесла только порошок.

– Дайте ей лекарство и покажите нормальному врачу. Если потребуется, к ведьме сходите. Девочка очень плоха, тут не до предрассудков.

Жизнь слабо теплилась в изможденном теле. Кто знает, может, счет велся уже на часы.