Культ Ктулху [сборник]

Нордхерст поглядел на выражение лица собеседника, и в голосе его прорезались повелительные нотки.

– Я понимаю ваши чувства, доктор Митчелл, и слышу в сказанном некоторый сарказм. Несмотря на то, что в ваши теории я не верю, я все-таки прежде всего археолог… и если мне представится возможность отвлечься на время от исполнения обязанностей здесь, в университете, я буду только рад составить вам компанию – хотя бы ради того, чтобы поприсуствовать при вашем провале.

– А если вам придется поприсутствовать при моем триумфе, сэр?

Митчелл медленно поднялся, вцепился в свою рукопись и стоял теперь, вызывающе глядя на Нордхерста через стол.

– Тогда заниматься этим придется не археологам, а специалистам по колдовству и тому подобным смежным темам – если вы сумеете найти хоть одного.

Митчелл помрачнел, но виду попытался не показать. Он примерно этого и ожидал, еще до того, как пришел к Нордхерсту. У профессора просто нет воображения, сказал себе Митчелл, дальше своих каменюк и черепков из раскопа ничего не видит. Что этот Нордхерст вообще понимает? Месопотамия и долина Тигра – вот его потолок. Цивилизация, которую он, Митчелл, пытается найти, вполне способна соперничать с древними культурами, в которых Нордхерст так хорошо разбирается – пусть между ними и пролегают тысячи миль открытого моря. Ему ничего не стоит настроить комитет так, чтобы они отвергли заявку, а на второе персональное слушание после принятия такого решения можно даже не надеяться.

– Вы полагаете, у меня просто буйное воображение, не так ли, профессор?

Тот проследовал обратно, к столу, и опустился в кресло, затушив сигарету в пепельнице.

– Вам и самому недурно было бы признать, что теория у вас дикая и безосновательная.

Однако не успел Митчелл дойти до двери, как его остановили. Нордхерст элегантно восседал в кресле, полностью владея собой, совершенно уверенный, что однажды принятое решение может быть только правильным и ничто его вовеки не изменит.

– Вот что, Митчелл: вам бы следовало побеседовать с Уолтоном. Возможно, это расставит все точки над «i». Если даже и нет… у вас хотя бы схожий образ мыслей.

Улыбка его стала шире и почти злее, когда он сделал этот последний, прощальный залп. Митчелл выскользнул за дверь и прикрыл ее за собой. Он вовсе не ненавидел Нордхерста за то, что тот сказал и что наверняка собирался сделать на собрании комитета – он не мог его ненавидеть. Просто кафедральный чиновник, чего с него взять – все они дальше собственного носа не видят, а до старых легенд им и дела нет.

Он снова раскурил трубку, кинул погасшую спичку в корзину и пошел прочь. Посреди холла он, однако, остановился. Возможно, перемолвиться словечком с Уолтоном – не такая уж плохая идея, подумал он. Уолтон – парень любопытный и себе на уме. Довольно скрытный, но не из принципа, а потому что сфера его интересов как-то не слишком вязалась с тем, чего ожидают от университета. Официально он возглавлял кафедру мифологии – если это можно назвать кафедрой, учитывая, что он был на ней и заведующим, и единственным лектором.

Дорогу к Уолтону в комнату Митчелл нашел не сразу. На часах было самое начало пятого – основные лекции уже кончились, и профессор наверняка освободился. Обнаружив, наконец, желанную дверь, он постучал и вошел. Уолтон сидел в широком кресле перед пустым камином. День для огня выдался слишком жаркий, но в комнате даже при открытом окне было необычно прохладно.

– А, Митчелл. Входите-входите. Нечасто я имею удовольствие вас видеть. Садитесь и выкладывайте, что у вас на уме. Я так понимаю, это не обычный визит вежливости.

– Не совсем. Я тут был у профессора Нордхерста…

– Предлагали послать вас на остров Пасхи? – Уолтон вопросительно поднял бровь.

– А вы откуда знаете? – Митчелл удивленно уставился на него.

– Слухами земля полнится… а уж заведение вроде нашего и подавно, – непринужденно сказал хозяин. – К тому же, должен признаться, у меня эти ваши идеи вызывают немалый интерес. Я прочел кое-какие ваши работы по мифологии острова Пасхи. Сам бы лучше не написал, ей-богу, а я ведь глава профильной кафедры!

– Уверяю вас, я никому не хотел переходить дорогу, когда их писал… – оборонительно начал Митчелл.

– Даже не думайте об этом. В наше время так мало интересуются этими старыми легендами – преступно, я бы сказал, мало. Надеюсь, вам дадут разрешение и деньги на эту экспедицию. Если да, буду набиваться вам в компанию. Не только путешествия ради – мне действительно хотелось бы посмотреть там кое на что своими глазами.

Митчелл сразу же почувствовал себя более уверенно. У Уолтона был какой-никакой вес в комитете, а убежденный сторонник никогда не помешает.

– Я бы с большим удовольствием позвал вас с собой, – кивнул он. – Но на настоящий момент перспективы у меня не самые блестящие. Нордхерст категорически против, а в комитете он самый влиятельный. Если они завернут мне проект, я даже не знаю, куда дальше соваться.

– Давайте решать проблемы по мере поступления, – посоветовал Уолтон. – Возможно, мне удастся склонить чаши весов в вашу пользу, хотя мне бы и не хотелось, чтобы вы возлагали на это слишком большие надежды. На экспедицию такого рода придется выбить несколько тысяч долларов, и, к тому же, вам понадобится разрешение чилийского правительства на исследовательские работы. С этим, впрочем, особых трудностей не предвидится: они обычно охотно разрешают профессиональным археологам работать на острове – если они, конечно, не мешают местному населению жить своей жизнью.

Митчелл жадно наклонился вперед.

– Вы правда думаете, что в моей идее что-то есть? Ну, что на острове до сих пор практикуют какой-то древний культ, и если бы нам только удалось что-то о нем разузнать… что-то, возможно, передаваемое изустно с доисторических времен – нас бы ждали совершенно поразительные открытия относительно статуй?

– Весьма интригующая мысль, – медленно проговорил Уолтон, запуская пальцы в волосы. – Ни секунды не сомневаюсь, что на острове еще полно тайн – на наш век в любом случае хватит.

– Хотел бы я придумать что-то такое, что сможет их убедить – Нордхерста и остальных в комитете. Вы же знаете, какие они… каков их образ мыслей. Любят только то, что уже иссохло в пыль. Чтобы выкопать пару старых черепков двухтысячелетней давности в Месопотамии, они деньги и считать не будут, а сунь им под нос что-нибудь настоящее, грозящее действительно большим открытием, и они примутся клекотать, что это кощунство, что это ни в какие ворота не лезет, а потом накинутся и заклюют.

– Тише, Митчелл, тише, – сказал Уолтон, внимательно разглядывая физиономию гостя. – Рано еще таскать каштаны из огня. Расскажите-ка мне лучше поподробнее про вашу теорию.

Ральф Митчелл подался вперед в кресле. Это был молодой человек, лет за тридцать, эдакого твидово-трубочного типа, всегда ощущавший себя немного не в своей тарелке рядом с настоящими университетскими интеллектуалами. Они его, конечно, терпели, но он подозревал, что никому из них – особенно величественной старой гвардии – по-настоящему не нравился. Уолтон от них, возможно, отличался – хотя бы тем, что был всего лет на пять старше его, и его предмет требовал куда больше воображения и интуиции, чем все остальные, вместе взятые.

– Эти колоссальные каменные статуи острова Пасхи… Я предполагаю, что их воздвигла некая превосходящая по развитию цивилизация за много веков до того, как нынешние обитатели или даже их предки прибыли в те края. Это же за многие мили откуда бы то ни было, вне всех основных морских путей! Хотя я, в принципе, готов принять текущую теорию, что любого, кто покинет берега Южной Америки, ветра и течения неизбежно приведут на остров. Возможно, именно так предки нынешних аборигенов туда и попали несколько веков назад – но я не уверен, что это объяснение работает для той, более высокой и ранней цивилизации.

– Которая пока что не больше чем очередная ваша гипотеза, – серьезно вставил Уолтон.

– Да, именно так, – торжественно подтвердил Митчелл, – но, смею полагать, у меня есть вполне конкретные доказательства в ее пользу.

– Это какие же? – Собеседник уставил на него вопросительный взор из глубин мягкого кресла.

Ральф Митчелл пожал плечами.

– Да хотя бы странные рыбообразные изображения, обнаруженные на основаниях некоторых статуй, и, что еще более важно, статуэтки людей с птичьими головами – их нашли в пещерах на острове.

– Понятно, – кивнул Уолтон. – Вижу, вы времени даром не теряли. К каким же выводам вы пришли на основании этих фрагментарных и редких свидетельств?


– Что на острове Пасхи много тысяч лет назад была чрезвычайно высокоразвитая цивилизация. Не могу вам прямо сейчас сказать, добрая или злая… но почему-то думаю, что злая.

Уолтон сурово посмотрел на него.

– Почему вы так говорите?

– Из-за статуй и вырезанных на них изображений. Все они, очевидно, говорят о неких давних временах, задолго до начала письменной истории – возможно, даже старше египетского Древнего царства – когда на Земле существовали довольно странные культуры. Практически все они на настоящий момент уже уничтожены, остались только какие-то отдельные свидетельства – и довольно много легендарного и фольклорного материала. С последними трудность заключается в том, что нужно еще отсеять зерна истины от впечатляющей массы плевелов – от всех фантазий и преувеличений, которыми они успели обрасти за долгие века. Все эти сюжеты и мотивы, которые можно найти в мифах бесчисленных народов Земли и которые передавались из уст в уста на протяжении тысячелетий. Совершенно естественно, что по дороге их нещадно приукрашивали. И чем они старше, тем глубже запрятана в них правда.

– И вы теперь хотите докопаться до зерна истины, с которого когда-то все и началось, не так ли? – улыбнулся хозяин.

– Да, – медленно кивнул гость. – Я убежден, что ответ или ответы стоит искать именно там, на острове Пасхи. Я говорил кое с кем из тех, кто там был, и все без исключения говорят, что невозможно глядеть на эти гигантские изваяния без ужаса. Я хочу сам на них посмотреть, своими глазами, порасспрашивать людей о местных преданиях, выяснить, осталось ли что-то от древней религии, изучить изображения и надписи на статуях…

– А вы не думали, что кому-то в прошлом уже приходили в голову эти идеи – с тех пор как статуи были открыты? Если то, о чем вы говорите – правда, почему мы до сих пор ничего о них не узнали?

– Понятия не имею. Вполне возможно, кто-то уже самостоятельно открыл правду о статуях и либо заплатил за нее жизнью, либо вынужден был остаться там, на острове, пока корабли не уплыли. Лично я думаю, что именно это и случилось с матросами-испанцами, которые приплыли туда в 1770 году.

– А вот это мне уже нравится, Ральф, – весело сказал Уолтон. – Я рад, что вы пришли с этим ко мне. Не думал, что вы так серьезно настроены – и что вы уже так много раскопали. Большую часть того, что вы мне сейчас рассказали, я уже некоторое время знаю. Легенды острова Пасхи – давно уже один из моих излюбленных предметов исследований, но считаю долгом заметить, что я не особенно далеко с ними продвинулся. Они не только окружены неким флером загадочности – местные жители напрочь отказываются обсуждать их с чужаками.

Он глядел на Митчелла без улыбки, твердым и тяжелым изучающим взглядом.

– К чему конкретно вы хотите подвести ваши исследования?

– К тому, что остров Пасхи может оказаться осколком более крупной, ушедшей под воду земли. Возможно, одного из легендарных континентов, о которых говорится в старых книгах.

– Уж не Му ли? – прошептал его собеседник.

Он наклонился вперед, опершись локтями о колени.

– А вот тут вы попали в самую точку. Возможно, вы напали на след чего-то действительно важного. Не думаю, что нам удастся убедить в этом профессора Нордхерста: он слишком занят своими пыльными черепками. Но мы сможем привлечь к вопросу внимание других членов комитета. Я, во всяком случае, постараюсь сделать все от меня зависящее.

– Нордхерст упоминал, что если для экспедиции вдруг найдутся фонды, он был бы рад поехать.

– Просто ради шанса поглумиться над нами, если мы ничего не найдем и все мероприятие превратится в мыльный пузырь.

– Уверен, это был его единственный мотив, – согласился Митчелл.

В голосе у него проглянула горечь.

– Какое бы решение ни принял комитет, он собирается быть на стороне победителей.

Уолтон кивнул.

– Как бы ни обернулось дело, пока решение не принято, старайтесь не гладить Нордхерста против шерсти. Я тем временем потолкую с другими членами комитета и выясню их позицию. Среди них просто обязано быть несколько сочувствующих, и еще кого-то я наверняка смогу склонить на нашу сторону. Для меня это будет совершенно этичный ход, а вот вам не стоит пытаться их уговаривать, раз уж вы инициатор проекта.

– Думаете, у нас есть хоть какой-то шанс?

Уолтон поджал губы.

– Ответ на это мы узнаем, только когда я с кем-то из них поговорю.

Ничего особенного от обещаний Уолтона Митчелл не ожидал. Тем сильнее он удивился, когда три недели спустя профессор Нордхерст как-то к вечеру пригласил его к себе в кабинет.

– Прошу вас, садитесь, доктор Митчелл, – весомо промолвил он, указывая на стул напротив себя. – Я хотел бы с вами побеседовать.

Митчелл тихонько присел, гадая, что будет дальше. Не иначе что-то связанное с заседанием комитета, которое было сегодня в первой половине дня. Наверняка прикидывает, как бы так помягче передать отказ, горько подумал он, да так, чтобы не выдать, что это он зарубил грант.

– Как вам известно, комитет собирался сегодня утром и обсуждал вашу заявку на грант по финансированию экспедиции на остров Пасхи. В прошлый раз, когда мы обсуждали этот вопрос, я ясно дал вам понять, что не симпатизирую подобным начинаниям и что они не оправдывают столь масштабных денежных вложений со стороны университета. Однако большинство членов комитета пришли к заключению, что из подобной экспедиции может выйти некая польза – иными словами, было принято решение профинансировать ваше путешествие. Ради вашего же блага и ради блага университета в целом я очень надеюсь, что результаты вашей работы будут представлять конкретный научный интерес.

Он скривил губы в сухую улыбку.

– Я также хотел бы вам напомнить, что ожидаю быть включенным в состав экспедиции.

– Разумеется, профессор, о чем речь!

Внутри у Митчелла уже поднималась волна радостного возбуждения, чтобы не сказать ликования. На такое он даже надеяться не мог – и, надо полагать, всем этим он обязан Уолтону! Да уж, последние три недели профессор мифологии даром времени не терял!

– В таком случае решено. Нам остается только определиться со сроками. Полагаю, на подготовку уйдет какое-то время, но я буду вам чрезвычайно признателен, если вы будете держать меня в курсе событий.

Митчелл энергично закивал в знак согласия. Теперь, когда все обернулось в его пользу, можно спокойно забыть, с какой кислой физиономией Нордхерст отреагировал на идею экспедиции в тот, первый раз.

– Я начну подготовку немедленно, – сказал он, вскакивая на ноги.

Теперь, когда первые завалы на пути оказались расчищены, ему не терпелось приняться за дело: странным образом Митчелла преследовало ощущение, что время работает против них. Особенное, ни на что не похожее чувство, к которому он не знал, как подступиться. Где-то там, далеко, в самом сердце Океании, напряженно думал он, кроется ключ к большинству древних преданий мира. Если бы только ему удалось отыскать его, заполучить, отнять у тех, кто его прячет…