Кулинарная битва

– Моя идея куда лучше, – парировала Мэй и выпалила: – Завтра мы наверняка выиграем. Но, как только что выяснилось, не так уж и важно, кто из нас победит. Аманда думала, что хочет развивать дело, а на самом деле у нее, похоже, возникли какие-то другие планы. А Нэнси одной «Фрэнни» тоже не потянуть. Она, может, «Фрэнни» вообще держать не хочет. Когда Фрэнк умер, у нее выбора не было – она тогда просто продолжила его дело. К тому же и Аманда, и Нэнси, обе считают, что они многим обязаны «Мими». Так что, – Мэй выложила свою козырную карту, – я убеждена, мы должны сами взять на себя «Фрэнни».

Барбара шлепнула куском курицы о разделочную доску и повернулась лицом к дочери:

– Взять на себя «Фрэнни»?

– Да, вести дело, как вели бы его Фрэнни и Мими. Вернуться к основам, продукты использовать только свежие. Нэнси может командовать персоналом и рассаживать гостей – пусть делает то, в чем мы не сильны. У нас-то посетители, где хотят, сами садятся. Другое дело с продуктами, – Мэй перевела взгляд на Энди, – больше никаких замороженных полуфабрикатов. В обоих ресторанах только лучшие творения нашего Энди. Словом, полное партнерство.

Партнерство. Сейчас мать к этому придерется, если только не…

– Никакие партнеры мне не нужны, – отрезала Барбара, снова отвернувшись к своей разделочной доске.

Черт!

– Мама, – Мэй заколебалась. Но помочь ей некому, потому что лучше нее мать никто не знает. Что, собственно, и есть ее козырь. – Мама, мы Аманду вернем. И Гаса. И Фрэнки. И «Фрэнни» станет частью семейного бизнеса. Мы, вообще-то, Фрэнни тоже должны. Она никакой вражды не хотела. И Мими мы, мама, тоже должны. Она-то считала рецепт семейным. А ты представь, Нэнси продаст «Фрэнни» кому-то чужому. Или наймет кого-то, кто нам не понравится. Мне кажется, мы должны объединиться.

Барбара с размаху всадила нож в цыпленка:

– На моей кухне чужой ноги не будет!

Энди подал голос:

– Полегче на поворотах! А я как же!

– Ничьей ноги. Энди – исключение. И твой муженек тоже исключение. Но никаких Погочиелло. Разве только…

Мэй терпеливо ждала.

– Разве только Гас. И Фрэнки.

Теперь Мэй твердо знала: с матерью осталось договориться о деталях.





Аманда




Аманда проснулась от того, что Мэй тихонько трясла ее за плечо:

– Аманда, Аманда! Просыпайся. Ты нам нужна.

Какое-то короткое мгновение ей казалось, что она находится в своей старой постели, в своей старой комнате, что она снова подросток и сестра ее будит, потому что пора в школу. Аманда резко села. Она на полу во «Фрэнни», под головой вместо подушки свитшот.

– Боже мой! Извини, я заснула.

– Да уж ты давненько заснула, – улыбнулась Мэй.

Энди, Джей и Нэнси обсуждали меню «Фрэнни», и на дебатах о замороженных полуфабрикатах Аманду сморил сон. Как можно так сходить с ума из-за палочек с моцареллой?

Она оглянулась. Гас тоже спал, сидя за столом и положив голову на руки. Мэй поймала ее взгляд:

– Фрэнки уже в машине. Мы все собираемся по домам. Прежде чем преподнесем наш сюрприз Сабрине, надо немного поспать. – Она жизнерадостно помахала все еще работавшей на потолке камере. – Но сначала у нас к тебе разговор. Пошли.

Аманда поднялась с пола. Ой-ой-ой! Стара она, чтобы на полу спать. Швырнула свитшот на стойку бара и вышла следом за сестрой. Ночь была теплой. На пустой парковке на стульях стояла вывеска «Мими», сменившая ее хохлатку. Аманда встала как вкопанная и уставилась на сестру. С чего вдруг Мэй решила, что она захочет любоваться на эти художества? Хоть теперь все и помирились, но смотреть ей на них больно. А видеть с одной стороны вывески Энди, а с другой – Кеннета, тоже дела не облегчает.

Мэй слегка подтолкнула ее вперед:

– Я все понимаю, прости. Но давай об этом забудем. Все хорошо.

Вывеска «Мими». Ресторан основан в 1886 году» стояла повернутой надписью к спинкам стульев. Аманда неохотно обошла вокруг. Перед ней чистый щит; доски лицевой стороны закрашены белой краской.

– Вот, смотри, – радостно тараторила Мэй. – Тебе нужно сделать новую вывеску.

Кеннет показал на разложенные на земле фломастеры, жирный карандаш, черную и красную краски, несколько кистей и небольшой альбом для набросков.

– Тут всего много, – сказал он. – На всякий случай. Я не знал, что тебе для работы нужно.

Что ей нужно для работы? Аманда смотрела на их улыбающиеся лица. Улыбались все, и Энди тоже. Она засияла от счастья. Им нужна ее работа! Они уже ей все приготовили! Аманда была готова всех расцеловать. Из последних сил скрывая улыбку и напуская на себя серьезный вид, она повернулась к белому полю щита.

– А что вы хотите, чтоб я здесь нарисовала? А название какое? «Мими»?


Ничего этого они пока еще не обсуждали. Что скажет Нэнси, если забудут про Фрэнни? Да что Нэнси – Аманда не была уверена, что ей самой бы это понравилось. Уж она-то знает, каково быть младшей сестрой. Нет, она Фрэнни вниманием не обойдет. Глядя на то, как сестра раздумывает и перекладывает с места на место фломастеры, Мэй хитро усмехнулась:

– Конечно, нет. Раз мы снова начинаем, так и название должно быть новым. – Она торжественно вытянула руку в сторону вывески. – Позвольте представить вам семейный ресторан «Курочки-сестрички»!

Аманда завертелась на одной ножке:

– Мэй! Гениально!

Мэй и сама это знала. Она сияла:

– «Ресторан «Курочки-сестрички». Основан в 1886 году». Это значит, что Мими открыла дело в 1886-м, а Фрэнни его потом расширила. Мы все предусмотрели. Пока ты дрыхла.

Выпад про «дрыхла» Аманда пропустила мимо ушей. «Курочки-сестрички». Название ласкало ей слух. Она крепко сжала Мэй руку, и сестра в ответ прижала ее к себе.

– Ладно-ладно, кончай, я все понимаю. Давай сейчас про вывеску подумаем. Сможешь ее нарисовать?

Конечно, сможет! Еще как сможет! Обниматься они потом будут. Пора за дело. Аманда открыла альбом. Надпись – не проблема. Но какими нарисовать двух хохлаток? И как показать, что они вместе? Целуются? Нет, не выйдет. Вдруг кому-то покажется, что они друг друга клюют и ссорятся. Крылья? Крылья похожи на руки – значит, курочки могут обняться. Аманда села на землю, посмотрела на пустую страницу. Подняла голову. Они все стоят вокруг и на нее смотрят. Она взмолилась:

– Не стойте у меня над душой. Мне надо подумать. Уходите.

Мэй и Кеннет ушли, но Энди остался. Повернувшись к ней спиной, он разглядывал белый щит.

– Можно мне посмотреть, как ты рисуешь? Я сам всегда мечтал научиться.

– Все мечтают. – Ей было легче с ним разговаривать, глядя в альбом, и она нарисовала маленькую рыбку, победоносно поднявшую голову в небо. – Ты еще вполне можешь научиться. По-моему, научиться может каждый. По крайней мере, немножко. Даже если талант есть, все равно надо учиться.

Энди, видно, тоже было проще разговаривать с ней отвернувшись. А может, у него проснулся небывалый интерес к результатам покрытия досок белой краской.

– А ты меня научишь?

Аманда мгновенно отозвалась:

– Что ты?! Я никуда не… – Она подняла на него глаза.

Энди нервно топтался на месте и постукивал пальцами по ноге. Она замолчала. Ее ответ никуда не годился. Потому что, собственно, он не этот вопрос задал.

– Может быть, – ответила Аманда. – А хочешь, я могу с тобой рядом посидеть, а ты попробуй. Просто так. Когда-нибудь после.

– Давай. Согласен. – Энди помолчал. – Аманда, ты прости меня, пожалуйста. За историю с рецептом. Надо было сразу понять, что ты ничего такого не сделаешь. Но я в людях не слишком разбираюсь. Я перед тобой виноват.

Аманда положила карандаш и посмотрела на него. Куда подевались его самоуверенность и нахальство? Он и правда выглядел виноватым. Точно просил дать ему шанс начать все сначала.

Она смутилась.

– Да я понимаю. Давай забудем. Не случись ничего этого – не были бы мы сейчас все вместе. Так что мне сердиться не на что.

– Выходит, я просто орудие в руках судьбы, – пошутил Энди. – Но все равно лучше бы никакой истории с рецептом не было. Слишком уж она все усложнила.

Разговаривать на эту тему она не готова. И зачем им нужно какое-то «все», которое к тому же еще «усложнилось». Перед ней чистое белое поле будущей вывески, хорошие кисти, хорошие краски; ей предстоит рисовать хохлаток, и надо на них сосредоточиться. Аманда неопределенно пожала плечами:

– Ничего, переживем, – и добавила как можно мягче: – Мне лучше сейчас поработать, если ты не возражаешь.

Он не уходил. Переминаясь с ноги на ногу, стоял рядом до тех пор, пока она не отложила карандаш и не протянула ему руку:

– Все всегда сложно.

Он взял ее за руку, и ее опять с ног до головы обожгло так же, как несколько дней назад, когда он дотронулся до ее затылка. Хотела она или нет, но его прикосновение ей уже было нужно. Он слегка сжал ее пальцы, но сразу отпустил, и она уже с большей уверенностью отослала его домой:

– Иди, пожалуйста. Я работаю.





* * *


Прошло несколько коротких часов, и перед кофейней Кеннета собрались все: Аманда, Энди, Мэй с Джеем, Гас, Фрэнки, Нэнси, Барбара и даже Эйда. Райдер, обхватив Джессу ногами, сидел у нее на бедре, а Мэдисон держала няню за руку и посылала всем воздушные поцелуи. Кеннет торжественно ввел их в зал, где у входа беззвучно аплодировал Патрик. Все они, с трудом сдерживая смех, переглядывались между собой. Энди не выдержал и сдавленно хохотнул.

– Ш-ш-ш, – зашипела Мэй.

– Виноват, – прошептал он. – Меня прямо распирает.

Но Мэй уже командовала: