Кукла для профессора

И я старалась, честно. Но они сами меня нашли.

***

День продолжился как обычно - сдвоенным занятием у Карамзиной. На «Полезную практическую магию» я ходила вместе с пятикурсниками, так что к лекции автоматически прилагалось ворчание Джен на ухо. Речь шла о способах, которыми волшебники скрывают свое присутствие на земле от простых людей.

- Куполы-невидимеры, отводящие глаза чары, запрет на использование устройств, способных отслеживать наши перемещения от порога к порогу. Все это внедрено в повседневную жизнь на благо сообщества волшебников, - строгим тоном вещала Ксения Игоревна. - В былые времена, до изобретения куполов, магам не всегда удавалось спрятать результаты своей ворожбы. Особенно неудачной.

Кто-то сзади хихикнул, а я вспомнила «взрыв мозга», устроенный в кабинете профессора. А да, ползающую слизь скрыть проблематично.

- Некоторые особо заметные проделки магов стали легендами и превратились. в сказки,

- вдруг улыбнулась Карамзина и мечтательно приподняла брови. - Если хотите, расскажу вам одну из них. Современный вариант известен многим, а вот как все было на самом деле

- только волшебникам.

Я глянула на Джен - у нее удивленно приоткрылся рот. Я и сама была впечатлена: что это за романтичная хворь напала на строгую аристократку?

- Это история о бедном маге по имени Федерико Фуэнтес и прелестной дочери богатого придворного - Вероники Санчес. Они жили в Испании несколько веков назад. Кто-то считает, что Федерико был дестином, но подтверждения этому факту в истории нет. Их встреча была прозаической - работяга взмок от работы и подошел к фонтану на площади, чтобы умыть лицо. Но не рискнул опустить в воду грязную руку, потому что увидел с другой стороны нежную и чистенькую девичью ладонь. Говорят, он влюбился еще в отражение, а когда поднял глаза - и вовсе сошел с ума.

По аудитории пронеслось восторженное девичье аханье. Энди через пару столов от меня хмыкнул, старательно сохраняя серьезный вид.

- Веронике симпатичный юноша тоже приглянулся, и тем же вечером она сбежала из отцовского дома на свидание. Спустя несколько встреч влюбленные поняли, что не хотят расставаться. Федерико пришел к ее отцу, чтобы попросить руки прелестной девы, но был поднят на смех и выгнан взашей. Тем временем пришла пора выдавать дочь замуж, и вельможа пригласил в дом два десятка достойных мужей со всей Испании. Пока Вероника отвергала одного за другим, Федерико придумал план, как отвоевать возлюбленную. Правда, чтобы он сработал, девушку нельзя было посвящать в детали.

- Что-то мне уже не нравится эта история, - тихонько пробормотала Джен.

- Тсс! - цыкнула на нас мисс Вяземская, поглощенная сказкой.

- Молодой маг изобрел зелье «Спящая красавица», добавил его в сладости и отправил Веронике под видом подношения от поклонника, - продолжила рассказ Ксения Игоревна.

- Съев угощение, девушка погрузилась в волшебный сон, который сопровождался горячечным бредом.

- А я говорила! - приподняла Джен медную бровь. - Прихлопнул он свою подружку.

- Вероника стонала на весь дом и звала любимого, - раскраснелась Карамзина и с придыханием добавила: - Она сгорала от невозможности успокоиться в его объятиях. Федерико написал письмо вельможе и объяснил, что ее пробудит только поцелуй любимого.

- Господи, ну и идиот! Придет же в голову такой бред... - ворчала Джен уже в голос.

- Почему бред? Жутко романтично! - спорила с ней Вяземская, обернувшись к нам всем корпусом.

- Это же ерунда из сопливых девчачьих романов, - фыркала Дженивьева, после истории с Бехтеревым разуверившаяся в существовании любви. - Ну, таких, что с единорогами. Сказки для маленьких девочек.

- Дальше все пошло не по плану, - кашлянула Карамзина и выразительно глянула на моих соседок. - Федерико планировал избавить любимую от страданий в тот же день, но его ожидаемо не пустили в опочивальню. Вместо этого упрямый отец созвал всех приглашенных женихов, что пели Веронике хвалебные оды и клялись ей в верности. Но пробудить девушку не удалось ни одному из них. Есть версия, что ее пробовали целовать даже повара и стражи, но все без толку. А на пятый день у Вероники началась сильнейшая лихорадка, и лучшие лекари разводили руками. Из-за упрямства отца и легкомыслия Федерико девушка оказалась на смертном одре.

- Мило, - в очередной раз пробурчала Джен, а я, наконец, поняла, что Карамзина рассказывает историю в поучительных целях. Чтобы дети не баловались «со спичками».

- А дальше? Неужели умерла?! - ахнула Вяземская, махнув длинной косой.

- Не успела, - фыркнула Карамзина. - Отец Вероники образумился, нашел Федерико и стал умолять мага спасти его дочь. Обещал и золото, и земли. Но парень отказался от награды и сказал, что хочет жениться на своей возлюбленной. Когда правитель дал добро, Федерико поцеловал девушку, и она тут же проснулась. Вот и сказке конец...

- А как же «они поженились и жили долго и счастливо»?

- Об этом история умалчивает, - строго выдала преподавательница. - Как вы уже поняли, случай Вероники Санчес лег в основу многих сказок. Хотя писатели все переврали, как обычно. В эпоху возрождения «Спящая красавица» стала любимым зельем юных романтиков, - со вздохом осуждения продолжила Карамзина. - Пары, желавшие проверить чувства, добровольно его пили. Некоторые так добивались от родителей разрешения на брак. Многие из-за этого умирали на пятые сутки, приняв выброс гормонов за истинную любовь. Тогда еще не было изобретено «Пробуждающее снадобье». Оно сложное, дорогое и готовится три дня.

Несмотря на фырканье Джен, история Федерико и Вероники задела меня за живое. На какие глупости люди только не идут, чтобы быть вместе. Особенно, когда между ними стоит социальная разница и упрямый папаша. Ну или, как в моем случае, крестный (а также Устав, трибунал и все волшебное сообщество).

В остальном день прошел спокойно. Валенвайд рассказал очередную страшилку про Августуса Блэра и его безликое воинство, Осворт провел лекцию об утраченных старинных артефактах эльфийской работы (были, оказывается, и такие), и внезапно настал вечер. Без особой надежды я поднялась на четвертый и аккуратно пихнула дверь демонического логова. Она, на удивление, снова поддалась. И снова внутри было пусто.

Научится он уже запирать свои кабинеты и теплицы, в самом-то деле?! Теперь меня ужасно соблазняла мысль остаться ночевать на черных простынях, пропитанных ароматом полыни. Но я сказала себе решительное «Нет!» (потом трижды повторила - еще решительнее), и, сжав в кулачок всю имеющуюся силу воли, отправилась на прогулку в парк. Соседки давно приглашали, а я все время отнекивалась. Но теперь мы бродили по усыпанным кирпичной крошкой дорожкам, кутаясь в сумерки и развлекаясь сплетнями.

Вдруг из-за трехметровой туи вынырнула мальчишеская фигура, увенчанная золотыми кудряшками. Я сразу опознала Ваню Караваева. Кажется, он приходился Тамаре то ли племянником, то ли младшим братом. Хотя внешне был ее полной противоположностью -светленький, ангельски голубоглазый, стеснительный и чертовски неуверенный в себе.

- Рашель. - зачарованно прошептал он, видя из всех нас только красногривую «мечтательницу». - А я - вот.

Парень застенчиво протянул девушке ярко-алую розу, и мы с Розмари и Владой смущенно отвели глаза.

- Вань, это лишнее, - кашлянула Рашель, но цветок в руку все же взяла. - Я уже говорила.

- Я помню твои слова. Но верю сердцу, - широко улыбнулся курчавый «купидон». - Я разбираюсь в чувствах людей. Фамильный дар. Хорошо бы и ты в них себе уже призналась. Бери!

Не дав Рашель времени на размышления, он торопливо скрылся в сумерках, оставив нас наедине с роскошной красной розой.

- Дурачок, - расстроенно пробормотала мисс Рид. - Что он там сердцем «увидел»? Он мне даже не нравится...

- А роза красивая, - сдержанно улыбнулась Влада.


- Очень! - подтвердила Розмари и ткнулась носиком в объемный, густой, туго скрученный бутон. - Мммм. Вот только розой и не пахнет!

Рашель тоже втянула аромат и согласно кивнула. Затем и Влада попробовала. И я не удержалась: что за заколдованная Академия такая, что тут розы пахнут всем, кроме того, чем положено?

Вот дела. И впрямь, цветок нес совсем другой аромат. Чем-то он напоминал глицинию из пятой оранжереи. Ту самую, бурестрастную.

- Ой, девочки. Мне дурно, - скривилась Розмари и стала бледно-зеленой. Рашель тем временем что-то простонала жалобно и стала оседать на траву, еще недавно покоившуюся под снегом. Влада растерянно охнула и прислонилась к дереву.

Я не успела испугаться, как меня изнутри обдало непривычным жаром. Сердце заколотилось, по спине пробежали мурашки. Тело стало раздирать от жгучей истомы. Яростно, страстно, сильно, до боли в животе захотелось чего-то. Сама не знала, чего.

Хотя подозрения у меня были. Что-то подобное я испытывала в преподавательской ванной, зажатая между Демоном и дверью. Только сейчас все ощущалось острее. нужнее. «первобытнее». И это совершенно не поддавалось контролю.

Меня закружило в водовороте из непристойных эмоций и собственных стонов, которые я не могла даже приглушить. Последней трезвой мыслью мелькнуло: «Кажется, я не сдержала слова, данного крестному, и снова попала в неприятности. А тот, кто всегда меня из них вытаскивал, сейчас очень-очень далеко. Там, куда не пройдет ни теле-маго-грамма, ни даже морф со срочным письмом».

С этими нерадужными умозаключениями сознание закружилось сумрачным вальсом и ухнуло в черное небытие.

Андрей

Третий день пути, а мысли ничуть не изменились. Только дышать стало сложнее. Тропа шла в гору, воздух становился разреженным, но вряд ли проблема была в этом. Он действительно задыхался, как тщедушная лесная нимфа, оторванная от любимых елок.

Внутри с позавчерашнего вечера зрело тревожное чувство, с каждым часом оформляясь во все более тугой ком, распирающий грудную клетку изнутри. Стоило оставить пигалицу на пару дней, как начинали мерещиться все возможные варианты неприятностей, в которые она без него умудрится угодить. Ну, точно, паранойя.

Он убеждал себя, что прогулка по тихой, безлюдной местности пойдет ему на пользу. Позволит обдумать творившийся вокруг хаос и собраться с мыслями. Никогда еще не было у него такого чувства: будто стоишь на шаткой доске, подвешенной к небосводу на бесконечных цепях. Тебя мотает во все стороны, а внизу разверзается бездна...

Он невероятно устал. И готов был сдаться. Дриада права. Еще немного - и он окончательно задохнется без своего кислорода. Кто бы знал, что чувства бывают смертельны.

Но что он, черт дери, творит? Снова сорвался. Рядом с занозой выдержка летит к чертям. Если бы еще она была трезвой. Но нет, хорошо, что не была. Боги, только это и остановило, чтобы вместо «В Пункт Связи» случайно не сказать медальону «Домой».

Он хотел поговорить с ней. Утром. Прояснить нелепую сцену с Тамарой и. И они достаточно взрослые люди, чтобы обсудить произошедшее в клубе. Конечно, смущенной пигалице эта беседа вряд ли пришлась бы по вкусу. Но ему надо было знать, по какой причине она бросилась ему на шею. И что в ней говорило - три выпитых коктейля или. Или.

Спать он той ночью даже не лег. Знал, что промается без сна. Надеялся перехватить ее после завтрака и прижать к стенке. Образно говоря. А может, и не совсем образно. Черт его самого разберет.

Перед занятием - не лучшее время, но ждать он все равно не мог. Впрочем, без разницы. Перехватили его самого. Артур, будь он неладен со своими гениальными идеями. И как только они генерируются так своевременно в его изворотливом мозгу? Ведь не видит же ни черта. Но будто чувствует. Интуиция, вероятно.

И вот он послушно бредет к выданным координатам. Каждому сокровищу нужен хранитель. Артур уже не молод, а значит, следующему нести эту ношу Андрею.

Странные тут земли. Магическая почта сюда не проходит. Морфы в эти земли не суются, а теле-маго-граммы так далеко не летают.

Полная тишина в эфире. 24-четырезчасовой доступ к собственным мыслям. Извращенная пытка.

Артур рассказал об ордене рагнаров. Шайка ректора Адриана истлела, остался только один. И он решил доверить сокровище тому, кого считал другом.

Карпов поморщился. Доверил бы Артур ему другое сокровище? Считал бы по-прежнему другом, если бы узнал, чья нежная кожа и стыдливый румянец третий день без перерыва терзают его мысли? Чьи неуверенные губы той ночью так органично примыкали к его собственным. Чьи ласковые руки обвивали шею, пропуская через пальчики волосы на затылке.

Андрей не сомневался ни секунды - она ему нужна. Она его кислород - вкусный, манящий, цветочный. Марта попала в точку: он задыхался. Здесь, вдали от крупных городов, вокруг был чистый воздух, а легкие будто забило смогом. Голова кружилась, как у впечатлительной институтки.

Совсем тяжело стало после чертового срыва в Валентинов день. Отпил глоток и, казалось, отравился. Но каким-то чересчур уж сладким ядом.

Он поклялся, что до апреля не посмеет даже прикоснуться к занозе. Слишком опасно. Слишком сложно оторваться. Но вот... Опять сорвался. Тролль его раздери.

Перед глазами вместо жухлой бледно-зеленой травы, серо-голубого неба и гор - больше тут ничего не было на много миль - стояли ее тонкие щиколотки.

Щиколотки, чтоб тебя!

Сладить с ремешками на золотых босоножках, обхватывающими изящный подъем, оказалось непросто. Потому что пальцы так и норовили погладить нежную кожу и добраться до коленных впадин. Он бы и выше умудрился залезть, если бы заноза в полудреме не захихикала и не дернула ножкой - щекотно.

Демоны! Он даже руки свои не контролирует, о чем вообще речь?

Третий день он идет к возможно величайшей сокровищнице современного магического мира. и думает о щиколотках.

Анна права. Это красиво.

Это было очень, черт его раздери, красиво.

Сразу захотелось купить ей очень много таких вот туфелек. Пускай носит. С чем угодно, хоть с джинсами, если ей так нравится. И плевать на общественные правила.

Едва он закончил с туфлями, спящая красавица забавно хрюкнула, перевернулась на живот, скорчила недовольную мину, машинально поправила ремень на шортах и уткнулась приоткрытым ртом в подушку. Он мог часами сидеть вот так на полу, согнув ногу в колене, и смотреть на эту очаровательную, изрядно лохматую непосредственность. И просидел бы, пожалуй, до рассвета, если бы не побоялся заснуть и показаться ей форменным идиотом при пробуждении.

Да и. едва ли она захотела бы его видеть с утра в собственной спальне.

Хотя стыдиться ей было нечего. Во всяком случае, в том, что касалось их двоих. Ее поцелуй вышел таким нежным, невинным и робким, что от одних воспоминаний сжималось сердце. Оно недоумевало, чем он такое заслужил.

А еще он вряд ли забудет ее первобытный танец. Искренний, жизнеутверждающий, в чем-то даже воинственный. Луч света в клубном полумраке.