Кто-то новый

– И почему это меня ни капли не удивляет?

Я пожала плечами и села обратно на матрас.

– Я не смогу ответить на вопрос, когда родился Моне или умер Пикассо. Спроси меня об эпохах – придется погуглить, но я обожаю рисовать. Больше, чем что-либо другое.

– Почему?

Предполагается, что глупых вопросов не бывает, но в моих глазах этот явно был одним из не самых умных.

– Потому что искусство пробуждает наши чувства. Нельзя сотворить шедевр, не имея сердца, как нельзя и смотреть на него без сердца. Искусство всегда вызывает отклик в душе – дай только время захватить тебя.

Не представляю, имело ли все сказанное для Джулиана хоть какой-то смысл. Как по мне – все просто и понятно, но родители все равно считали глупостью. Они из тех людей, кто осматривает картины беглым взглядом. Не видят ничего, кроме текстуры и цвета краски, не воспринимают чувств, которые художник вплетал каждым мановением руки, движением карандаша или мазком кисти.

– Надеюсь, прозвучало не совсем безумно.

Джулиан замотал головой.

– Вовсе нет. Я тебя понимаю.

– Правда?

– Да. Люди в основной массе воспринимают архитектуру лишь как средство достижения цели, как крышу над головой. Но это ведь тоже искусство.

Отодвинув ноутбук в сторону, я проползла по матрасу ближе к Джулиану и прислонилась спиной к стене. Мы сидели очень близко, прижимаясь друг к другу ногами.

– Какое у тебя любимое здание? Нет, подожди. Дай угадаю. Эмпайр-стейт-билдинг?

– Нет.

– Опера в Сиднее?

– Опять мимо.

Задумчиво я почесала затылок. Я знаю не так уж и много знаменитых зданий, разве что самые избитые, которые любому дураку придут на ум в первую очередь. Эйфелева башня, Колизей, Крайслер-билдинг…

– Тадж-Махал?

– Нет.

Я обиженно насупилась.

– Ладно, сдаюсь. Выкладывай.

– Я обожаю Хабитат 67.

– Что?

Звучит как имя покемона.

– Хабитат 67, – объяснил Джулиан. – Жилой комплекс в порту Монреаля. Спроектирован архитектором Моше Сафди в стиле брутализма, а построен в шестидесятых.

Джулиан наклонился и дотянулся до ноутбука. Открыл поисковую систему, и уже через мгновение на экране красовалась фотография Хабитат 67.

Следует признать, выглядит впечатляюще.

– Похоже на лего.

Джулиан рассмеялся.

– Ничего удивительного. Он смоделирован по принципу конструктора, а для макета Сафди буквально использовал «Лего». Ходили слухи, что компания «Лего» собирается выпустить набор «Хабитат 67», но этого так и не случилось.

– Жаль, было бы круто. Что еще интересного про него рассказывают? – Я выжидающе уставилась на Джулиана. Моя заинтересованность в архитектуре имела свои пределы, к тому же я наверняка скоро забуду все, что мне поведали, но мне нравилось слушать рассказы Джулиана, нравилось, как загорались его глаза после моих вопросов.

– Хабитат 67 построили для Экспо 1967. Видишь сколько кубиков? – Он ткнул пальцем в экран. – Их ровно 354. Первоначально планировалось сделать 1350, но из-за высокой стоимости и критики со стороны общественности так и не удалось закончить.

– Ты бы хотел там пожить?

– Может, дня два, не больше.

– А я с тобой.

Каникулы с Джулианом показались соблазнительной идеей. Никаких родителей. Никакой учебы. Подальше от этого города и воспоминаний об Эдриане, которые только то и творили, что я сильнее по нему скучала.


– Может, Сафди разрешит нам пожить в его квартире.

– Это было бы очень мило с его стороны.

– Вот и позвоню ему попозже.

– В самом деле?

– Что? – Джулиан нервно рассмеялся. – Нет. Как будто я могу быть знаком с Моше Сафди.

Я пожала плечами.

– А почему нет?

– Этот человек – легенда!

– Как скажешь, – ухмыльнулась я. Скорее всего, лишь единицы знали о существовании Моше Сафди, но я понимала Джулиана. У меня было то же самое с Такеши Обата или Эммой Риос. Мало кто знал их имена, но я затряслась бы, как безумная фанатка, представься мне возможность встретиться с ними.

Джулиан рассказал еще кое-что о брутализме, а потом мы снова включили фильм, чтобы досмотреть. Я бы предпочла послушать истории друга, но раз уж его так интересовало, о чем говорят люди в документалке, я, прикусив язык, тихонечко сидела рядом.

Я старалась не отвлекаться от фильма и слушать спикеров, и некоторое время мне это даже удавалось. Но очень скоро я выдохлась и закуталась в одеяло – это оказалось огромной ошибкой. Глаза неумолимо закрывались, и каждый раз, когда мне удавалось их открыть, в фильме выступал новый докладчик. Голова все больше тяжелела, и вот я уже не смогла удерживать ее в вертикальном положении и прислонилась к плечу Джулиана.

– Устала?

Я зевнула.

– Нет, я пытаюсь тебя соблазнить.

– Очень сексуально. – Улыбку его я не видела, но точно слышала. – Мне уйти?

– Нет, останься.

Я знала, что до конца фильма он меня не оставит. Потом Джулиан, конечно, встанет и уйдет к себе, но на мгновение я представила, что он может провести эту ночь со мной. Славно было бы в кои-то веки засыпать не в одиночестве и проснуться с кем-то вдвоем. Мне бы этого так хотелось.

Покрепче прижавшись щекой к плечу Джулиана, я наслаждалась последними минутами близости.

На секунду мне показалось, что он сидел неподвижно, затаив дыхание. Но затем я различила размеренные вдохи и выдохи, убаюкивавшие меня, как колыбельная. Джулиан расслабленно прислонился к стене, а я почувствовала его ладонь на своем колене. Тепло Джулиана согревало меня даже через одеяло.

И вдруг документальный фильм – прежде казалось, ему конца-края не видно – внезапно закончился. Неподвижный кадр небоскреба сменился титрами: по черному фону заструились белые надписи. Обычно я выключала фильмы на финальных титрах, но на этот раз не стала. Джулиан тоже не шевелился: видимо, и он не готов прощаться. Из-за этого сердце забилось быстрее, но я почувствовала, будто оно остановилось. Томительное ожидание давало хоть какую-то надежду. Я могла бы попросить Джулиана остаться, но тому не нашлось ни одной разумной причины, кроме моего желания. Ссора с мамой вымотала меня и выжала все соки, так что я не смогла набраться смелости и заговорить.

Наконец Джулиан зашевелился, и я убрала голову с его плеча.

– Увидимся завтра?

– Если хочешь, – произнесла я осипшим голосом.

– Начнем завтра распаковывать коробки? Что скажешь?

Я нахмурилась.

– Хочешь снести мою крепость?

– Рано или поздно это должно случиться.

Разумеется, но мне так нравилось сидеть в своем убежище под мерцающими искусственными звездами и, отгородившись от всего мира, рисовать, на время забывая о делах.

– Давай лучше что-нибудь другое. Можно собрать остальные полки.

– Те самые, адски тяжелые?

Я кивнула.

– Ну ладно, – вздохнул Джулиан. – Тогда до завтра. Спи крепко и смотри сладкие сны.

– Ты тоже. – Одарив его прощальной улыбкой, я смотрела ему вслед, пока он уходил из моей спальни и квартиры. Дверь за Джулианом со щелчком закрылась, а я уже не могла дождаться, когда она откроется снова – чтобы впустить его.





Глава 16