Крылья из дыма и золота
Часть 10 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Лучше начну с другого. Помнишь, как мы недавно ненадолго встретились в Центральном зале и тебе грозило очередное предупреждение? Я направлялся в Совет, хотел доставить свой отчет и удалиться снова, но – ну да. Мне запретили дальше искать аномалию.
– После всех этих лет? – Михаэль нахмурил густые брови. Он явно задумался. Это всегда было по нему заметно. – Почему? Что их не устроило?
– Аномалия не проявлялась и до сей поры на нее не оказывались никакие заметные воздействия, сказали они. Они боятся, что, если мой поиск увенчается успехом, я могу сам стать причиной того, что ситуация ухудшится. Они считают, что ошибка существует, но она неопасна. А если я буду продолжать поиск, вот тогда она станет опасной и равновесие будет нарушено еще сильнее.
После того как он это произнес, повисла неуютная тишина. Тариэль нервно пошевелил пальцами, заметил, что его рука уже исцелилась, и изучающе посмотрел на остальных.
– Они понизили меня в звании. Ахру сунул мне в руки документы по прошлогодней проверке, – подавленно добавил он, и Иезекииль принялся тихо ругаться себе под нос.
Эти документы представляли собой сведения обо всех обитателях смертного мира и их действиях – цифры, факты, необычные случаи, таблицы, разбитые по определенным зонам. Они были нужны, чтобы выявлять необычные происшествия. Или, по крайней мере, что-то, что могло на них указать. Но Совет опирался на четкие инструкции и документы.
В отличие от Иезекииля, Михаэль понял, что суть проблемы не в этом.
– А что случилось потом? Ты ведь не из-за этого такое устроил, да?
– Нет, – неохотно признался Тариэль. – Это я устроил, потому что дурак.
– Да что такого сумасшедшего ты мог сотворить? Тебе ни разу не выписывали предупреждения, – пошутил Иезекииль и тут же пригнулся, уклоняясь от Михаэля, который попытался его стукнуть.
– Нет, – пробормотал Тариэль. Он посмотрел на этих двоих, сначала на одного, потом на другого, серьезным, пристальным взглядом, чтобы они прекратили дурачиться.
– Направляясь к вам, я приземлился в Праге, явился человеческой девушке – дважды – и встретился с Ашером.
На несколько секунд они потрясенно замолчали, а потом принялись наперебой ругаться, кричать и беспорядочно размахивать руками. От всего этого у Тариэля заболела голова. Он потер виски. Иезекииль уже раскраснелся, а Михаэль был не в состоянии подавить безумную и совершенно невеселую улыбку.
– Ашер. Ты серьезно? – доносилось со стороны Иезекииля.
– Девушке? Дважды? – вопрошал Михаэль.
– Я все понял, ясно вам? Вы мне не слишком помогаете. Может, мы поговорим о том, почему это случилось?
Иезекииль провел рукой по лицу и сдавленно сглотнул, а Михаэль выжидательно откинулся назад.
– Как я и сказал, я направлялся к вам, но когда я пролетал над городом… Как бы вам объяснить? Внезапно я ощутил энергию, которая походила на нашу – слабо, но отчетливо. И я последовал за ней, пытаясь понять, кто же мог в человеческом мире применить такую силу. – Облизав губы, Тариэль продолжил: – Я оказался в каком-то маленьком парке, и тут эта энергия внезапно исчезла. Я увидел обыкновенную девушку, к которой приставал незнакомец. Так что я хотел двинуться дальше, на ваш идиотский покерный вечер. Но, вопреки здравому смыслу, я захотел ей помочь, хотя это было и против правил.
– Не показывайся людям! – произнесли в унисон оба Вечных, сидевших перед Тариэлем.
– Верно. И все-таки… Я пошел к ней, я был уже почти рядом. – Тариэль покачал головой. – И увидел, как тот мужчина в панике убегает.
– Это звучит довольно странно, но можно придумать много причин, чтобы оставить ее в покое.
Возможно.
– Ты не веришь, что у всего этого есть простое объяснение, – заключил Михаэль, и Тариэль покачал головой.
– Это еще не все. Ее ранили в плечо.
– Только не говори, что… – произнес Михаэль, прикрыв лицо рукой, чтобы скрыть гримасу.
– Чего не говорить? – растерянно спросил Иезекииль.
– Я исцелил ее.
– Святая хрень, – пробурчал Иезекииль. Михаэль лишь стиснул зубы.
– Все словно само собой получилось.
– Звучит так, будто ты случайно поскользнулся. В это никто не поверит, идиот! Если так пойдет дальше, мне понадобится что-нибудь выпить! Целый бар! – возмутился Иезекииль.
Михаэль глубоко вдохнул.
– Что еще случилось?
– Несколько дней спустя я искал ее, потому что все это не шло у меня из головы. Ее зовут Мила. И когда я сегодня наблюдал за ней…
– …там появился Ашер. Вот так совпадение.
Михаэль кивнул в ответ на ироничный комментарий Иезекииля.
– Из любопытства он зашел в кафе, где она сидела, а я следом, чтобы проследить за ним. Разумеется, она узнала меня, и Ашеру стало ясно, что я уже являлся ей. Однажды.
– Он теперь не отстанет.
– В этом Зак прав. А что с этой девушкой?
– Я думаю… – А что он, собственно, думал? Это просто девушка. Почти непримечательная, но в каком-то смысле симпатичная. Она была очень внимательной, и возникало ощущение, что от нее мало что может ускользнуть. А что еще? Он разочарованно вздохнул, встал со своего любимого стула и принялся расхаживать туда-сюда. – Честно говоря, я не знаю, но мои инстинкты говорят мне, что нельзя выпускать ее из виду. Той ночью в парке произошло нечто необычное, и я должен выяснить, что это было.
– А если ничего необычного не было? Тогда ты нарушишь еще больше правил, и к тому же за тобой по пятам будет идти один из могущественнейших Темных в универсуме. Да уж, Ти, затея явно стоящая!
– Вы сюда ради этого пришли? Чтобы смеяться надо мной и забрасывать меня упреками?
– Нет, хотя это было бы вполне уместно. Мы беспокоились о тебе. Ты уже несколько дней не появлялся в Центральном зале, а это на тебя совсем не похоже. Мы же твои друзья, забыл? – ответил Михаэль, но Иезекииль наконец поднялся с дивана и теперь, излучая ярость, стоял перед Тариэлем. – Ты вообще хоть раз задумывался, что у всего есть последствия? Ах, погоди-ка! – Он рассмеялся. С каждым словом его голос становился громче. – Конечно! Ты же пытаешься вбить мне это в голову не одну сотню лет. С тех пор как произошла вся эта хрень с Ашером, для тебя осталось только одно непреложное правило: никогда не показывайся людям без уважительной причины или задания. Не вмешивайся. Не веди себя легкомысленно. А ты что делаешь? Одним махом нарушаешь все правила. Из-за чего? Из-за какого-то предчувствия?
Остатки жилища Тариэля задрожали от взрыва гнева Иезекииля. Его грудная клетка все сильнее поднималась и опускалась; на шее у него выступили вены. Тем временем Михаэль тоже встал, чтобы попытаться успокоить Иезекииля. Тариэль молча стоял, стиснув губы, и без возражений выслушал все упреки. Потому что он знал: Иезекииль прав.
– Зак, хватит! – твердо произнес Михаэль, положив свою внушительную руку на плечо друга.
– Нет! Пусть все идет лесом. Я поверить не могу, что именно я взываю к разуму. – Он несколько раз глубоко вздохнул и немного успокоился. – Мойра, Атис и Совет могут… мне следует продолжать, кто может явиться в таких обстоятельствах? Ты понимаешь, чье внимание ты можешь привлечь, кого ты можешь разозлить?
Иезекииль пристально посмотрел на Тариэля, Михаэль не двинулся с места.
– И неважно, что у тебя за предчувствие. Эта девушка раньше ничем не выделялась. Не было ни заявлений, ни документов, никаких заданий. Но если даже тут что-то есть… не мне тебе объяснять, что может случиться, если кто-то наткнется на аномалии, которые превратились в систему, стали частью универсума и не доставляют никому проблем. Они посыплются, как костяшки домино, и утащат с собой все. А еще может оказаться, что именно ты – тот, кто найдет аномалию, – подтолкнешь этот процесс. Артас уже давно это понял, и меня, честно говоря, удивляет, почему он только сейчас положил этому конец. Мик спросил почему – так я отвечу, – к счастью. Ты сделал из этого настоящую проблему, ты, Ашер и… проклятье! Все это на тебя посыплется, идиот!
Михаэль погрузился в мысли. Затем он взял слово.
– Быть может, еще можно оставить в покое всю эту историю.
Он пристально посмотрел на Тариэля. Серьезно, неотрывно, предупреждающе и понимающе. Тариэль ничего не ответил. Он не был глуп; конечно, он понимал, что его друзья правы. Положить всему этому конец сейчас – так было бы лучше для всех, это он тоже понимал. В конце концов, до этого момента не происходило ничего такого. Если он сейчас забудет про девушку и оставит ее в покое, Ашер, скорее всего, поступит так же, и при некотором везении все это никак не скажется на ее будущем. Если она окажется лишь мелким нарушением равновесия, то аномалия продолжит дремать и из-за нее не возникнет никаких проблем – она разрешится сама собой. А если она просто человек, тем более ничего не случится. По меньшей мере, если он вовремя оставит ее в покое.
Тариэль потер виски, снова прокрутил в голове все эти мысли, снова и снова…
– Нужно посмотреть на эту девушку, – произнес Михаэль спокойно и собранно, заставив Тариэля поднять взгляд.
– Тут что, все с ума посходили? – Иезекииль застыл с открытым ртом, переводя взгляд с Михаэля на Тариэля и обратно. – Вы что, не слушали? Ты прекрасно понимаешь, как плохо может все это кончиться, и теперь хочешь, чтобы мы тоже открылись ей?
– Почему же? – коротко спросил Тариэль.
– Сам понимаешь почему.
Да, наверное, он и правда понимал. Иезекииль растерянно рассмеялся.
Если кто и мог разглядеть в человеке энергию и суть, так это Михаэль. Свои сильные стороны были у каждого – и это был его талант. Заклятья, энергетические потоки, аура – все это он различал быстрее и четче, чем остальные.
– Итак, мы посмотрим на эту девушку. А потом?
– А потом уйдем, Зак. Мы просто хотим, чтобы Тариэль успокоился. А больше мы никак этого не добьемся.
– Даже если все это окажется совершенно зря, выглядит оно ужасно сложно и опасно. А что, если получится иначе?
– Тогда мы влипли.
9
Мила
Маленькая лампа на ночном столике тревожно мигнула, когда Мила вышла из ванной и села на кровать. Она подняла с пола сумку, вытащила фотографию и в последний раз внимательно рассмотрела ее. Она вглядывалась в каждую деталь изображения, а затем открыла выдвижной ящик столика и спрятала фото туда. Шумно сглотнув, она снова закрыла ящик и попыталась сосредоточиться на своей цели. Она пообещала себе, что достанет ее, только когда будет покидать этот отель или этот город. Или когда найдет то, что искала.
Закрыв ящик, Мила убрала от него руку, и вдруг ей показалось, будто что-то мелькнуло перед глазами. Она поворачивала руку и так и эдак, держала ее на свету или в тени, пристально рассматривала. Странно. Она снова посмотрела на это место, поморгала, посмотрела еще раз – ничего. Только белая кожа и линии на ладони. Однако она могла поклясться: что-то промелькнуло перед глазами, какой-то рисунок или тень. На том месте, где она ощутила покалывание, после того как Ашер очень долго не отпускал ее руку. Ее мысли упорно возвращались к нему – она вспоминала его глаза и то, как он на нее смотрел…
Ее руки покрылись гусиной кожей. Тут же она тряхнула головой, сжала руку в кулак, прижала ее к груди и застонала.
Прага влияет на меня как-то странно.
Мила расслабила руку, улеглась на кровать, выключила свет и накрылась одеялом. Утром после завтрака она собиралась снова поехать к панельным домам. Она твердо решила сделать это, хотя с каждым разом это занятие все сильнее выматывало и разочаровывало ее.
Глубоко вдохнув, Мила поплотнее завернулась в одеяло, поглубже зарылась в подушку и попыталась заснуть. Но вместо сна ее внезапно одолела тоска по матери, и эта тоска словно разрывала ее на части. Мила тихо заплакала. Она отчаянно хотела, чтобы мама вернулась, но понимала: этого никогда не случится. Мила осталась одна.
И она никак не могла подавить злость на то, что она до сих пор ничего не выяснила и ничего не узнала о том, почему мама держала ее подальше от родины, изо всех сил пытаясь от чего-то защитить. Мила никогда не могла понять почему. Или от чего. Она не понимала, почему мама не помогала ей избавиться от проклятья, почему она молчала об этом и при попытках поговорить всегда меняла тему. Мила не боялась своего проклятья, но боялась, что ей придется провести с ним всю жизнь. В этом была вся разница. Ей хотелось, чтобы у нее появились друзья. Ей не нужны были больше никакие тайны – она хотела добраться до цели и окончить свой поиск.
– После всех этих лет? – Михаэль нахмурил густые брови. Он явно задумался. Это всегда было по нему заметно. – Почему? Что их не устроило?
– Аномалия не проявлялась и до сей поры на нее не оказывались никакие заметные воздействия, сказали они. Они боятся, что, если мой поиск увенчается успехом, я могу сам стать причиной того, что ситуация ухудшится. Они считают, что ошибка существует, но она неопасна. А если я буду продолжать поиск, вот тогда она станет опасной и равновесие будет нарушено еще сильнее.
После того как он это произнес, повисла неуютная тишина. Тариэль нервно пошевелил пальцами, заметил, что его рука уже исцелилась, и изучающе посмотрел на остальных.
– Они понизили меня в звании. Ахру сунул мне в руки документы по прошлогодней проверке, – подавленно добавил он, и Иезекииль принялся тихо ругаться себе под нос.
Эти документы представляли собой сведения обо всех обитателях смертного мира и их действиях – цифры, факты, необычные случаи, таблицы, разбитые по определенным зонам. Они были нужны, чтобы выявлять необычные происшествия. Или, по крайней мере, что-то, что могло на них указать. Но Совет опирался на четкие инструкции и документы.
В отличие от Иезекииля, Михаэль понял, что суть проблемы не в этом.
– А что случилось потом? Ты ведь не из-за этого такое устроил, да?
– Нет, – неохотно признался Тариэль. – Это я устроил, потому что дурак.
– Да что такого сумасшедшего ты мог сотворить? Тебе ни разу не выписывали предупреждения, – пошутил Иезекииль и тут же пригнулся, уклоняясь от Михаэля, который попытался его стукнуть.
– Нет, – пробормотал Тариэль. Он посмотрел на этих двоих, сначала на одного, потом на другого, серьезным, пристальным взглядом, чтобы они прекратили дурачиться.
– Направляясь к вам, я приземлился в Праге, явился человеческой девушке – дважды – и встретился с Ашером.
На несколько секунд они потрясенно замолчали, а потом принялись наперебой ругаться, кричать и беспорядочно размахивать руками. От всего этого у Тариэля заболела голова. Он потер виски. Иезекииль уже раскраснелся, а Михаэль был не в состоянии подавить безумную и совершенно невеселую улыбку.
– Ашер. Ты серьезно? – доносилось со стороны Иезекииля.
– Девушке? Дважды? – вопрошал Михаэль.
– Я все понял, ясно вам? Вы мне не слишком помогаете. Может, мы поговорим о том, почему это случилось?
Иезекииль провел рукой по лицу и сдавленно сглотнул, а Михаэль выжидательно откинулся назад.
– Как я и сказал, я направлялся к вам, но когда я пролетал над городом… Как бы вам объяснить? Внезапно я ощутил энергию, которая походила на нашу – слабо, но отчетливо. И я последовал за ней, пытаясь понять, кто же мог в человеческом мире применить такую силу. – Облизав губы, Тариэль продолжил: – Я оказался в каком-то маленьком парке, и тут эта энергия внезапно исчезла. Я увидел обыкновенную девушку, к которой приставал незнакомец. Так что я хотел двинуться дальше, на ваш идиотский покерный вечер. Но, вопреки здравому смыслу, я захотел ей помочь, хотя это было и против правил.
– Не показывайся людям! – произнесли в унисон оба Вечных, сидевших перед Тариэлем.
– Верно. И все-таки… Я пошел к ней, я был уже почти рядом. – Тариэль покачал головой. – И увидел, как тот мужчина в панике убегает.
– Это звучит довольно странно, но можно придумать много причин, чтобы оставить ее в покое.
Возможно.
– Ты не веришь, что у всего этого есть простое объяснение, – заключил Михаэль, и Тариэль покачал головой.
– Это еще не все. Ее ранили в плечо.
– Только не говори, что… – произнес Михаэль, прикрыв лицо рукой, чтобы скрыть гримасу.
– Чего не говорить? – растерянно спросил Иезекииль.
– Я исцелил ее.
– Святая хрень, – пробурчал Иезекииль. Михаэль лишь стиснул зубы.
– Все словно само собой получилось.
– Звучит так, будто ты случайно поскользнулся. В это никто не поверит, идиот! Если так пойдет дальше, мне понадобится что-нибудь выпить! Целый бар! – возмутился Иезекииль.
Михаэль глубоко вдохнул.
– Что еще случилось?
– Несколько дней спустя я искал ее, потому что все это не шло у меня из головы. Ее зовут Мила. И когда я сегодня наблюдал за ней…
– …там появился Ашер. Вот так совпадение.
Михаэль кивнул в ответ на ироничный комментарий Иезекииля.
– Из любопытства он зашел в кафе, где она сидела, а я следом, чтобы проследить за ним. Разумеется, она узнала меня, и Ашеру стало ясно, что я уже являлся ей. Однажды.
– Он теперь не отстанет.
– В этом Зак прав. А что с этой девушкой?
– Я думаю… – А что он, собственно, думал? Это просто девушка. Почти непримечательная, но в каком-то смысле симпатичная. Она была очень внимательной, и возникало ощущение, что от нее мало что может ускользнуть. А что еще? Он разочарованно вздохнул, встал со своего любимого стула и принялся расхаживать туда-сюда. – Честно говоря, я не знаю, но мои инстинкты говорят мне, что нельзя выпускать ее из виду. Той ночью в парке произошло нечто необычное, и я должен выяснить, что это было.
– А если ничего необычного не было? Тогда ты нарушишь еще больше правил, и к тому же за тобой по пятам будет идти один из могущественнейших Темных в универсуме. Да уж, Ти, затея явно стоящая!
– Вы сюда ради этого пришли? Чтобы смеяться надо мной и забрасывать меня упреками?
– Нет, хотя это было бы вполне уместно. Мы беспокоились о тебе. Ты уже несколько дней не появлялся в Центральном зале, а это на тебя совсем не похоже. Мы же твои друзья, забыл? – ответил Михаэль, но Иезекииль наконец поднялся с дивана и теперь, излучая ярость, стоял перед Тариэлем. – Ты вообще хоть раз задумывался, что у всего есть последствия? Ах, погоди-ка! – Он рассмеялся. С каждым словом его голос становился громче. – Конечно! Ты же пытаешься вбить мне это в голову не одну сотню лет. С тех пор как произошла вся эта хрень с Ашером, для тебя осталось только одно непреложное правило: никогда не показывайся людям без уважительной причины или задания. Не вмешивайся. Не веди себя легкомысленно. А ты что делаешь? Одним махом нарушаешь все правила. Из-за чего? Из-за какого-то предчувствия?
Остатки жилища Тариэля задрожали от взрыва гнева Иезекииля. Его грудная клетка все сильнее поднималась и опускалась; на шее у него выступили вены. Тем временем Михаэль тоже встал, чтобы попытаться успокоить Иезекииля. Тариэль молча стоял, стиснув губы, и без возражений выслушал все упреки. Потому что он знал: Иезекииль прав.
– Зак, хватит! – твердо произнес Михаэль, положив свою внушительную руку на плечо друга.
– Нет! Пусть все идет лесом. Я поверить не могу, что именно я взываю к разуму. – Он несколько раз глубоко вздохнул и немного успокоился. – Мойра, Атис и Совет могут… мне следует продолжать, кто может явиться в таких обстоятельствах? Ты понимаешь, чье внимание ты можешь привлечь, кого ты можешь разозлить?
Иезекииль пристально посмотрел на Тариэля, Михаэль не двинулся с места.
– И неважно, что у тебя за предчувствие. Эта девушка раньше ничем не выделялась. Не было ни заявлений, ни документов, никаких заданий. Но если даже тут что-то есть… не мне тебе объяснять, что может случиться, если кто-то наткнется на аномалии, которые превратились в систему, стали частью универсума и не доставляют никому проблем. Они посыплются, как костяшки домино, и утащат с собой все. А еще может оказаться, что именно ты – тот, кто найдет аномалию, – подтолкнешь этот процесс. Артас уже давно это понял, и меня, честно говоря, удивляет, почему он только сейчас положил этому конец. Мик спросил почему – так я отвечу, – к счастью. Ты сделал из этого настоящую проблему, ты, Ашер и… проклятье! Все это на тебя посыплется, идиот!
Михаэль погрузился в мысли. Затем он взял слово.
– Быть может, еще можно оставить в покое всю эту историю.
Он пристально посмотрел на Тариэля. Серьезно, неотрывно, предупреждающе и понимающе. Тариэль ничего не ответил. Он не был глуп; конечно, он понимал, что его друзья правы. Положить всему этому конец сейчас – так было бы лучше для всех, это он тоже понимал. В конце концов, до этого момента не происходило ничего такого. Если он сейчас забудет про девушку и оставит ее в покое, Ашер, скорее всего, поступит так же, и при некотором везении все это никак не скажется на ее будущем. Если она окажется лишь мелким нарушением равновесия, то аномалия продолжит дремать и из-за нее не возникнет никаких проблем – она разрешится сама собой. А если она просто человек, тем более ничего не случится. По меньшей мере, если он вовремя оставит ее в покое.
Тариэль потер виски, снова прокрутил в голове все эти мысли, снова и снова…
– Нужно посмотреть на эту девушку, – произнес Михаэль спокойно и собранно, заставив Тариэля поднять взгляд.
– Тут что, все с ума посходили? – Иезекииль застыл с открытым ртом, переводя взгляд с Михаэля на Тариэля и обратно. – Вы что, не слушали? Ты прекрасно понимаешь, как плохо может все это кончиться, и теперь хочешь, чтобы мы тоже открылись ей?
– Почему же? – коротко спросил Тариэль.
– Сам понимаешь почему.
Да, наверное, он и правда понимал. Иезекииль растерянно рассмеялся.
Если кто и мог разглядеть в человеке энергию и суть, так это Михаэль. Свои сильные стороны были у каждого – и это был его талант. Заклятья, энергетические потоки, аура – все это он различал быстрее и четче, чем остальные.
– Итак, мы посмотрим на эту девушку. А потом?
– А потом уйдем, Зак. Мы просто хотим, чтобы Тариэль успокоился. А больше мы никак этого не добьемся.
– Даже если все это окажется совершенно зря, выглядит оно ужасно сложно и опасно. А что, если получится иначе?
– Тогда мы влипли.
9
Мила
Маленькая лампа на ночном столике тревожно мигнула, когда Мила вышла из ванной и села на кровать. Она подняла с пола сумку, вытащила фотографию и в последний раз внимательно рассмотрела ее. Она вглядывалась в каждую деталь изображения, а затем открыла выдвижной ящик столика и спрятала фото туда. Шумно сглотнув, она снова закрыла ящик и попыталась сосредоточиться на своей цели. Она пообещала себе, что достанет ее, только когда будет покидать этот отель или этот город. Или когда найдет то, что искала.
Закрыв ящик, Мила убрала от него руку, и вдруг ей показалось, будто что-то мелькнуло перед глазами. Она поворачивала руку и так и эдак, держала ее на свету или в тени, пристально рассматривала. Странно. Она снова посмотрела на это место, поморгала, посмотрела еще раз – ничего. Только белая кожа и линии на ладони. Однако она могла поклясться: что-то промелькнуло перед глазами, какой-то рисунок или тень. На том месте, где она ощутила покалывание, после того как Ашер очень долго не отпускал ее руку. Ее мысли упорно возвращались к нему – она вспоминала его глаза и то, как он на нее смотрел…
Ее руки покрылись гусиной кожей. Тут же она тряхнула головой, сжала руку в кулак, прижала ее к груди и застонала.
Прага влияет на меня как-то странно.
Мила расслабила руку, улеглась на кровать, выключила свет и накрылась одеялом. Утром после завтрака она собиралась снова поехать к панельным домам. Она твердо решила сделать это, хотя с каждым разом это занятие все сильнее выматывало и разочаровывало ее.
Глубоко вдохнув, Мила поплотнее завернулась в одеяло, поглубже зарылась в подушку и попыталась заснуть. Но вместо сна ее внезапно одолела тоска по матери, и эта тоска словно разрывала ее на части. Мила тихо заплакала. Она отчаянно хотела, чтобы мама вернулась, но понимала: этого никогда не случится. Мила осталась одна.
И она никак не могла подавить злость на то, что она до сих пор ничего не выяснила и ничего не узнала о том, почему мама держала ее подальше от родины, изо всех сил пытаясь от чего-то защитить. Мила никогда не могла понять почему. Или от чего. Она не понимала, почему мама не помогала ей избавиться от проклятья, почему она молчала об этом и при попытках поговорить всегда меняла тему. Мила не боялась своего проклятья, но боялась, что ей придется провести с ним всю жизнь. В этом была вся разница. Ей хотелось, чтобы у нее появились друзья. Ей не нужны были больше никакие тайны – она хотела добраться до цели и окончить свой поиск.