Крылья феникса

По привычке тряхнув головой и избавляясь тем самым от непрошеных трусливых мыслей, я все так же тихо пошла вперед. Просто для того, чтобы убедиться, что ничего страшного там нет. Что здесь — безопасно. Услышанные мною шаги действительно принадлежат какой-нибудь девушке, которой этой ночью не спится. Ветер — самый обыкновенный сквозняк, а у меня просто разыгралось воображение.

Впереди раздались щелчок и какой-то глухой звук, вызвавший ассоциацию с распахнувшимся окном. Я ускорилась, преодолела длинный коридор и, дойдя до самого его конца, замерла.

Одно из окон в самом деле было открыто.

Я подошла поближе, выглянула на улицу, и мое сердце оборвалось. По узкому парапету, балансируя невесть каким чудом, неспешно двигалась тонкая девичья фигурка. Темнота была такой плотной, что даже множество садовых фонарей и окружающих институт огней не могли ее разогнать. И самое главное — девушка, которую я видела лишь смутным темным силуэтом, будто намеренно шла там, куда не дотягивался свет.

«Она сомнамбула?» — была первая пришедшая мне в голову связная мысль.

Следующее, о чем я подумала: надо что-то делать. Как-то самой ей помочь или позвать кого-нибудь на помощь. Но в следующую секунду память воспроизвела все те скудные сведения, которые мне были известны об этом темном заболевании: человека в таком состоянии нельзя будить и вообще как-то на него воздействовать. Да и звать мне некого. Одногруппницы отпадают, а в корпус преподавателей я и подавно среди ночи не попаду.

Пока эти мысли стремительно проносились в сознании, девушка дошла до края парапета и… спрыгнула вниз.

Мое сердце оборвалось повторно. Не знаю, как успела вовремя зажать рот рукой и не закричать. Со смесью неверия и ужаса наблюдала за тем, как, вместо того чтобы разбиться, девушка плавно опускается на землю. Ее окружали легкие темные всполохи, мягко подхватывающие и не дающие упасть. Она сделала еще несколько шагов вперед, продолжая держаться в тени, и исчезла из поля моего зрения.

Я застыла, словно парализованная. Просто в голове не укладывалось, что все увиденное мною реально. Может, я все еще сплю?

Как могли принять в институт девушку, страдающую такой наводящей на всех ужас болезнью? Ведь нас всех проверяют, не знать об этом не могли. Или я ошиблась и это не сомнамбулизм, а нечто другое? Но чем это еще может быть? Предположения у меня отсутствовали.

Не успела я подумать, стоит ли рассказать кому-нибудь из преподавателей об увиденном, как воздух над институтом внезапно заискрился — в одном месте, между главным корпусом и Северной башней. Казалось, что это загорелась невидимая бумага, в которой вдруг прожгли дыру. Но это была не бумага, а покрывающий институт защитный купол, в котором расползалась брешь.

Сердце оборвалось в третий раз и учащенно забилось, когда по столице прокатился предупреждающий об опасности гонг. Сначала один, а через недолгую паузу — второй.

Медлила я недолго. Выработанные рефлексы опередили осознание, и прозвучавший гонг заставил отойти от окна. Только вот вместо того, чтобы идти в свою комнату, зажигать свет и не высовываться, как и полагается всем добропорядочным жителям, я неотрывно смотрела на расползающуюся в барьере дыру. Как завороженная наблюдала за тем, как она становится все больше и больше… А когда, опомнившись, все-таки собралась уходить, бокового зрения коснулся внезапно появившийся поблизости свет.

Резко обернувшись, я наткнулась на выходящего из образовавшегося светового проема лорда Нориана Снэша. Его взгляд задержался на мне лишь на несколько секунд, после чего феникс стремительно приблизился к окну и выглянул на улицу.

Выглядел он при этом… устрашающе. Пожалуй, даже более устрашающе, чем днем, когда раздавал наказания моим обидчикам. Исходящая от него внутренняя сила ощущалась буквально на физическом уровне, а глаза, обратившиеся ко мне спустя несколько долгих мгновений, полыхали расплавленным золотом.

— Отсюда тянется шлейф тьмы, — произнес он тоном, которого я в свой адрес от него еще не слышала. — Что вы делаете здесь в такое время, мисс Трэйндж?

Я прекрасно понимала, почему он задал такой вопрос и что за ним скрывается. И сама, оказавшись на его месте, первым делом подумала бы точно так же. Я в последнее время и без того сплошная странность, а теперь еще и это…

— Мне не спалось, и я услышала за дверью своей комнаты шаги, — ответила, заставляя себя открыто смотреть ему в лицо. Только голос предательски подрагивал. — Показалось, что в коридоре происходит нечто… темное. Я вышла из комнаты и увидела, что какая-то девушка уходит из жилого крыла. Я пошла за ней и увидела, как она остановилась на этом самом месте и вышла из окна. Она балансировала на парапете, а потом спрыгнула вниз. Но не разбилась, а… мягко приземлилась, словно ее кто-то поддерживал. Мне кажется, она… сомнамбула.

Во время моего рассказа на лице лорда Снэша не дрогнул ни единый мускул. Но когда я сказала про сомнамбулу, его взгляд неуловимо изменился.

— Вы знаете, кто эта девушка?

По его интонации не удалось понять, верит он мне или же нет.

— Я не смогла ее рассмотреть, — ответила как есть. — Она как будто специально держалась в тени…

Наш разговор занял от силы пару минут, за которые брешь в барьере успела увеличиться. Это заметила не только я.

— Возвращайтесь к себе и не выходите из комнаты до рассвета, — не терпящим возражений тоном велел лорд Снэш.

У меня и мысли не возникло спорить. Пожалуй, спорить сейчас с ним решился бы разве что сумасшедший. Только непроизвольно ахнула, когда лорд внезапно повторил тот же маршрут, который недавно проделала «ночная странница».

Он просто вышел в окно, но уже в следующее мгновение я наблюдала его восседающим на невесть откуда появившемся григанне. Соблазн задержаться и посмотреть, что произойдет дальше, был очень велик. Но ослушаться феникса, слова которого можно было трактовать как самый настоящий приказ, я не осмелилась.

На обратном пути мне никто не встретился, хотя до меня долетали чьи-то встревоженные голоса и раздающиеся в соседних коридорах быстрые шаги. А в жилом крыле ниллэ, где еще недавно висела тишина, сейчас царило взбудораженное оживление. Взволнованные тем, что происходит нечто страшное, и еще более взволнованные от незнания, чем это страшное является, ниллэ с обоих курсов собрались в гостиной.

Слава Пресветлому, на мой приход никто не обратил внимания. Все были слишком заняты своими переживаниями и построением версий происходящего.

— Говорю вам, тьма уже и до института добралась! — нагнетала обстановку Эмбер, за плечом которой маячила бледная Санди.

Интересно, а куда верная Лайра запропастилась? Бегло, но внимательно осмотрев собравшихся, я ее не обнаружила. Необычно, учитывая тот факт, что от Эмбер она не отходит ни на шаг. Впрочем, должно быть, просто предпочла остаться в своей комнате, как и некоторые другие ниллэ.

— Глупости! — фыркнула сидящая в кресле Люция. — Институт аэллин неприкосновенен. Тьме сюда не пробраться, даже если во мраке погрязнет весь Артоган. Этот замок — одно из самых безопасных мест империи, особенно теперь, когда мы все находимся под защитой лорда Нориана Снэша.

— А как же брешь? — передернув плечами, робко вставила Санди. — Говорят, она прямо в защитном, покрывающем институт куполе появилась…

— Ой, да кто это говорит? — презрительно бросила Люция. — Обычные сплетни и нагнетание обстановки. Никто из нас лично ничего не видел, так что это не более чем слухи.

Разумеется, я промолчала, не став ничего опровергать. К тому моменту, как в разговор вступил поддержавший Люцию дворецкий, я уже находилась на полпути к своей комнате. Вскоре после того, как легла в постель, в коридоре стали звучать стук дверей и шаги, на этот раз — самые обыкновенные, не имеющие ничего общего с тьмой. По настоятельной просьбе Гая все постепенно возвращались к себе, и разговоры стихали.

Кажется, многие в самом деле успокоили себя мыслью, что никакой бреши в куполе не существует. Только вот я успокоить себя таким образом не могла, потому что видела ее собственными глазами. И шагнувшую с парапета, окутанную темными всполохами девушку видела тоже.



Несмотря на полубессонную, щедрую на приключения ночь, проснулась я рано. Настолько, что успела и спокойно сходить в ванную, пока туда не нагрянули остальные, и не торопясь собраться.


На сердце было неспокойно. Не понимала, откуда берется это не поддающееся описанию чувство, но игнорировать его было сложно. Не спас ни прохладный душ, ни попытки отвлечь себя мыслями о предстоящих занятиях.

Аппетита не было совершенно, за завтраком я смогла заставить себя съесть лишь пару кусочков полюбившейся мне выпечки. Возникший ночью ажиотаж продолжился и утром — все разговоры в столовой сводились к ночному прорыву. То, что совсем недавно было слухами, теперь обрастало новыми подробностями, большинство из которых являлось очевидными выдумками. Особо впечатлительные девушки клялись в том, что этой ночью в их комнаты пришли порождения тьмы, пытавшиеся их утащить. А еще более впечатлительные бросали на меня косые взгляды и припоминали вчерашние слова лорда Снэша — что, мол, это они сами своим поведением навлекли на нас несчастье.

Последним словам я невесело усмехалась — хоть какой-то плюс. Того и гляди, в это действительно поверят и окончательно оставят меня в покое.

— А ты что об этом думаешь? — обратилась я к Алексе.

Та только неопределенно повела плечами, не отрывая взгляда от тарелки. Впрочем, другого от нее я и не ждала.

Напряжение не покидало стены института целый день. Даже преподаватели казались чрезмерно хмурыми и погруженными в себя. Леди Нейль сегодня была особенно требовательна, строго отчитала нескольких студенток за несущественные мелочи и задала нам столько домашней работы, что у тех, кто планировал в выходные отдыхать, не осталось ни малейшего шанса это сделать.

Покинув аудиторию после окончания последнего на сегодня занятия, я облегченно выдохнула. Впрочем, облегчение в полном смысле этого слова все равно не испытывала — необъяснимое тревожное чувство накрепко засело в душе и никак не желало отпускать.

Неспешно бредя во врачебное крыло, я машинально возвращалась к событиям прошлой ночи. И чем больше вспоминала, тем сильнее становилось это чувство. Я до сих пор не находила ему ни объяснения, ни определения. Где-то в глубине души маячило понимание, что оно как-то связано с лордом Снэшем, но от этого самого понимания я старательно отмахивалась.

Это все тот сон — он во всем виноват… А сон — не более чем игра подсознания. Как бы ни хотелось это признавать, но феникс появляется в моих мыслях слишком часто. И далеко не всегда я думаю о нем как о своем спасителе и преподавателе боевой магии.

Риах!

На миг остановившись, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и продолжила путь уже в более решительном темпе.

Нужно просто ни о чем не думать. Не думать — и все. И не вспоминать о том, что приносит совершенно ненужное душевное беспокойство. Никаких крыш, золотого света и глаз, в которых плещется расплавленное золото…

В следующий миг жизнь наглядно продемонстрировала мне смысл поговорки: хочешь насмешить Пресветлого — расскажи ему о своих планах. Все мои «не думать и не вспоминать» полетели риаху под хвост, когда я, свернув за угол, внезапно наткнулась на предмет своих последних мыслей.

Увидев его, сразу поняла: что-то не так. Феникс стоял, склонив голову и упершись руками в подоконник. Верхние пуговки его рубашки были расстегнуты, срывающееся с губ дыхание было рваным и тяжелым, а рядом с ним на полу валялась какая-то фляжка.

— Лорд Снэш? — настороженно позвала я.

Он не ответил.

— Вам плохо? — задала вопрос, ответ на который был очевиден. — Мне… кого-нибудь позвать?

Поскольку он снова не ответил, я медлила, не зная, что предпринять. Зато то самое, мучающее меня с утра чувство внезапно обострилось, достигнув своего пика. И я вдруг предельно отчетливо осознала невероятную, просто немыслимую вещь: все это время меня терзало желание оказаться рядом с ним. Не понимаю, откуда, как и почему, но где-то на подсознательном уровне я знала, что ему плохо.

Все произошло в точности так же, как в кабинете доктора. Мною завладел неконтролируемый порыв, перечеркнувший зарождающееся намерение позвать кого-нибудь на помощь. Нет, звать никого не нужно. Потому что помочь ему должна я…

Даже не заметила, как преодолела разделяющее нас расстояние. А когда оказалась меньше чем в шаге от лорда Снэша, он вдруг обернулся.

На меня смотрели абсолютно прозрачные глаза. Как будто мутное стекло, за которым не разглядеть души из-за пожирающей тело боли. Его взгляд не был бессмысленным, скорее каким-то… иным? Таким, какого не бывает ни у обычных людей, ни даже у фениксов.

Набравшись невесть откуда появившейся смелости, я взяла его за руку. Снова.

И тут же ощутила, как в меня проникает сила. Как соприкосновение наших рук образует незримый мост, через который переливается бескрайнее световое море — искристое, мощное, не знающее никаких преград. Оно подхватило меня, унесло на своих огромных волнах, заставив забыть обо всем.

По ощущениям, все длилось меньше, чем в прошлый раз. А в реальность, кажется, мы вернулись одновременно. Взгляд глаз, которые обрели привычный цвет, становился все более и более осмысленным. И чем дольше лорд на меня смотрел, тем сильнее было желание немедленно исчезнуть.

Пресветлый, помоги! Ну что на меня опять нашло? Что это такое?!

Осознав, что по-прежнему держу феникса за руку, я попыталась спешно отстраниться, но на этот раз мне не позволили. Он сам перехватил мое запястье и, потянув на себя, продолжил неотрывно на меня смотреть. В теперешних обстоятельствах даже натренированной тетушкой Эльзой выдержки не хватало…

Понятия не имею, сколько времени прошло перед тем, как лорд Снэш, не прерывая нашего зрительного контакта, взмахнул свободной рукой. С кончиков его пальцев сорвались стремительно разросшиеся искры, вскоре окружившие нас сплошной яркой пеленой. В сознании успела мелькнуть паническая мысль, что мы сейчас куда-то перемещаемся, после чего свет стал абсолютным, затопившим весь окружающий мир.

Следующее, о чем подумалось с непередаваемой гаммой чувств: я что, правда перемещаюсь с помощью света феникса?! Это же… это…

Что такое «это», так и не додумала, поскольку свет внезапно исчез и я обнаружила себя стоящей посреди незнакомой гостиной.





ГЛАВА 12




Я ошарашенно скользила взглядом по лаконично, но дорого и со вкусом обставленной комнате. В отличие от института, где все было выдержано в светлых тонах, здесь интерьер был сдержанным, а цвета — приглушенными, даже темноватыми.

— Прошу прощения, что без предупреждения, — произнес лорд Снэш. — Добро пожаловать ко мне домой.

«К нему домой?» — повторила мысленно, впадая в еще больший ступор.

К счастью, натренированная тетушкой Эльзой выдержка все-таки дала о себе знать. И я, собравшись, переспросила: