Крылья феникса
Часть 15 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Светлого, — из вежливости ответила ей тем же.
Неожиданно она извлекла из сумки какую-то коробку, поставила ее на пол и, придвинув ко мне ногой, кивком велела открыть. Теряясь в догадках по поводу того, что в ней может находиться, я подняла крышку и… увидела свои туфли. Те самые, которые накануне забрала Эмбер.
— Откуда? — только и смогла ошарашенно спросить.
— Лайра — моя соседка, — исчерпывающе ответила Алекса и приступила к завтраку.
Искренне и все так же ошарашенно ее поблагодарив, я тоже принялась за еду. Меня обрадовали не столько найденные туфли, сколько поступок Алексы. Она ведь могла и не делать этого, не забирать их, не отдавать мне. Но все-таки поступила по-человечески правильно, и этот ее шаг значил гораздо больше, чем совместные дружеские прогулки и разговоры ни о чем.
Примерно на середине завтрака за некоторыми столиками стали раздаваться взрывы хохота. В последнее время я нередко ловила на себе насмешливые, издевательские взгляды, но сейчас их было как никогда много. И я никак не могла понять почему. Не из-за надетых же под платье сапог, в самом деле.
— Ага, как мухи в янтаре! — в какой-то момент прозвучала особо громкая реплика, за которой вновь последовал смех.
Мы с Алексой только переглянулись и, не сговариваясь, одновременно встали из-за стола. Первой парой у нас сегодня стоял этикет, который был единственным не особенно нравящимся мне предметом. Накануне, после возвращения из библиотеки, я провела целых два часа за изучением основ. То, что другие узнавали с пеленок, мне приходилось усваивать буквально на лету, но даже этого было недостаточно. Казалось бы, реверансы, обращения, титулы — ну что тут сложного? Читай и запоминай. Но нет. Там было столько нюансов, что в голове быстро возникала путаница.
День, начавшийся с приятного события в виде возвращения туфель, продолжился ужасно. Преподавательница этикета неожиданно решила провести опрос, задавая вопросы всем по очереди. Не знаю, было то случайностью или нет, но именно мне вопросы задавались чаще всего. И даже при моих скудных познаниях было очевидно, что выбираются такие, на которые именно мне ответить сложнее всего.
— Прискорбно, мисс Трэйндж, — покачала головой леди Ягольтчейн, которую мне уже расхотелось называть Ягодкой. — Весьма прискорбно, что вы не знаете таких элементарных вещей. Минус два бонусных балла. Если не отработаете их и будете продолжать в том же духе, боюсь, провалитесь на первом же зачете.
На этот раз раздавшиеся вокруг смешки были сдержанными — конечно, мы ведь на уроке этикета. Не пристало леди гоготать.
Все это было малоприятно, но упасть духом я себе не позволила. Кажется, как вчерашним вечером часть моих эмоций покрылась ледяной коркой, так до сих пор под ней и оставалась.
Так я думала до того момента, как пришла на боевую магию.
В институте существовала специальная комната, где девушки могли переодеться к занятиям, чтобы не бегать каждый раз в жилой корпус. Но я, по понятным причинам, предпочитала переодеваться у себя. Вот и сейчас, потратив большую часть перерыва, наведалась в жилое крыло, сменила одежду, а когда пришла в аудиторию, не сразу поняла, что происходит.
Занятие по боевой магии для аэллин и ниллэ сегодня проходило отдельно. Насколько я поняла из обрывков разговоров, у аэллин на это время был назначен какой-то плановый осмотр, поэтому в аудитории находились только ниллэ.
Лорд Снэш еще отсутствовал, и его место за преподавательским столом заняла Эмбер. Вокруг нее столпились почти все остальные однокурсницы, в стороне осталась разве что Алекса. Когда я вошла, головы всех повернулись ко мне, кто-то чуть отступил от стола, и я увидела лежащую на нем раскрытую толстую тетрадь.
— Нет, ну вы только послушайте! — Глаза Эмбер возбужденно блеснули, и она поднялась на ноги. — Ты только меня не пускай — не пускай одной улететь!
Смешки переходили в откровенный хохот — такой, какой не так давно стоял в столовой.
— Никому, молю, не отдай, — кривляясь, продолжила Эмбер. — С тобой позволь догореть!
Я как будто умерла.
Умерла прямо здесь и сейчас, когда по всему тому, что я изливала на бумагу, потоптались десятками грязных сапог… нет, не сапог — красивых, но таких же грязных туфель с острыми как шило каблучками.
К горлу подступила тошнота, когда я узнала передающуюся из рук в руки уже изрядно потрепанную тетрадь. Вопрос, как она оказалась у них, мелькнул где-то на краю сознания и тут же исчез. Вспомнилось, что еще до того, как установила на свою каморку защиту, обнаружила ее дверь незапертой. Тогда я осмотрела личные вещи, проверила, не пропали ли учебники… а про тетрадь, куда долгие годы записывала стихи, не вспомнила. За суетой последних дней вообще забыла о ее существовании!
— Мы застываем в янтаре, — с пафосом подхватила Люция, к которой перешла несчастная тетрадь. — Как мухи на…
Она замолчала, и все рассмеялись грубой недосказанной шутке.
Я стояла, не шевелясь и чувствуя себя ледяным изваянием.
«Не по-настоящему, не со мной…»
Нужно только окончательно заморозить эмоции, позволить им покрыться ледяной, защищающей душу и сердце броней. Не разрешать всему этому влиять на меня. Никто не сможет меня унизить, пока я сама не признаю себя униженной. И я не признаю. Не стану требовать отдать тетрадь, прыгать перед ними, плакать, они именно этого и ждут.
Только один человек не смеялся вместе с ними, только в одном взгляде отражалась толика сочувствия — Алекса. Но она не вмешивалась, да я на другое и не рассчитывала. Одно дело — дать отпор, когда задевают лично тебя, и другое — встать на чью-то защиту, выступив против большинства.
— А вот это! Вы только послушайте! — забрав у Люции тетрадь, снова перехватила инициативу Эмбер.
Над какими следующими строчками она хотела поиздеваться, никто так и не узнал.
Дверь громко хлопнула, оборвав царящий шум, и в аудиторию вошел лорд Нориан Снэш. Все так и замерли в тех же позах, в каких находились до его прихода. Обведя всех пробирающим до дрожи взглядом, он посмотрел на меня.
По ощущениям, моя спина была такой прямой, словно я проглотила кол. Превратившись в само сосредоточение напряжения и нервов, старалась ничем этого не выдать. Спрятать боль и обиду настолько глубоко, чтобы ее не смог распознать никто. Даже феникс. И его взгляд я встретила внешне спокойно и решительно. По крайней мере, надеялась, что это так.
Мы смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, а затем лорд Снэш, обращаясь ко всем, кроме меня, спросил:
— Что здесь происходит?
Было нечто забавное в том, что точно такой же вопрос вчера вечером задавал вошедший в гостиную Гай. Только вот феникс не дворецкий. И в его интонации было столько скрытой силы, властности и затаенной угрозы, что напряжение накалилось до предела. Я буквально физически почувствовала, как однокурсницами синхронно завладело одно-единственное желание — исчезнуть.
— Мне повторить вопрос? — В воцарившейся тишине его голос звучал, точно набат.
Заговорить осмелилась Эмбер. Поспешно выйдя из-за преподавательского стола, присела в реверансе и, опустив глаза, с несвойственными ей робостью и застенчивостью проговорила:
— Простите, лорд Снэш. Мы увлеклись. Смеялись и разговаривали слишком громко, я позволила себе занять ваше место. Этого больше не повторится.
Все, опомнившись, как по команде повторили за ней неизменный реверанс. А у меня ноги одеревенели настолько, что я со своими умениями и пытаться не стала. Да и глупыми сейчас казались все эти поклоны.
Лорд сделал несколько шагов вперед и, не сводя с притихших девушек немигающего взгляда, переспросил:
— Смеялись и разговаривали?
До этого момента я и подумать не могла, насколько сильное подавляющее впечатление может производить феникс. Нет, в тот момент, когда он спас меня на крыше, я на короткие мгновения видела его истинное обличье, но тогда он был другим. Теплым. Защищающим. Сейчас же казалось, что, несмотря на легкое, перекатывающееся под его кожей сияние, он источает холод. Могла бы поклясться, что имя этому холоду — злость. Злость, скрывающаяся под маской обманчивого спокойствия.
— Леди Шайдар, отдайте то, что сейчас находится у вас в руках.
Я заметила, как Эмбер вздрогнула, прежде чем, не отрывая взгляда от пола, подошла к лорду Снэшу и протянула ему тетрадь.
— Не мне, — показалось, лед в его тоне усилился. — А человеку, которому она принадлежит.
«Он слышал, — пронеслась в сознании лихорадочная мысль. — Слышал, что они читали стихи. И понял, кому эти стихи принадлежат…»
Захотелось провалиться сквозь паркет, пролететь несколько этажей и оказаться глубоко-глубоко под землей. Чтобы не находиться здесь и сейчас, не сгорать от стыда и понимания, что у этой ужасной сцены был свидетель… такой свидетель. Почему-то именно перед ним не хотелось выглядеть жалкой. Не хотелось, чтобы он знал о всеобщем ко мне отношении, хотя, скорее всего, ему о нем было известно и так.
Я буквально услышала, как Эмбер скрипнула зубами и, со злостью глядя на меня исподлобья, передала мне тетрадь.
Измятые, местами порванные листки моей души…
— А теперь извинитесь, — ровно, но с тем же пробирающим холодом в голосе потребовал феникс.
— Что? — Эмбер так удивилась, что даже осмелилась поднять на него округлившиеся глаза. И, словно не веря своим ушам, уточнила, кивнув на меня: — Извиниться перед ней?
— Вы собираетесь мне возражать? — Лорд Снэш выразительно приподнял бровь.
Этого простого вопроса было достаточно, чтобы Эмбер снова уткнулась взглядом в пол и отрицательно качнула головой. При таких обстоятельствах ей пришлось переступать через себя, хотя это явно далось ей с колоссальным трудом.
— Извини, — не глядя на меня, процедила она.
Снова повисла напряженная пауза, которую вскоре нарушил лорд:
— За что вы просите прощения, леди Шайдар? Вы ведь просто «смеялись и разговаривали».
— Но вы же… — бросив на него быстрый взгляд, она тут же отвела глаза и, поежившись, негромко проговорила: — За то, что нехорошо шутила.
— Нехорошо шутили? — Теперь в тоне феникса звучал неприкрытый сарказм.
— Зло шутила, — исправилась Эмбер, все так же с трудом выдавливая слова. — И взяла без спроса чужую тетрадь.
— Ну а вы, леди Бэйрси? — внимание лорда Снэша неожиданно переключилось на Люцию. — Ничего не хотите сказать? Ну же, мы все внимание. Вы так вдохновенно декларировали строчки про… кажется, мух?
Щеки и шея Люции мгновенно сравнялись тоном со спелой свеклой. Судя по виду, провалиться сквозь землю теперь желала она и совершенно не знала, куда себя деть.
— Я… — пролепетала она. — Я… прошу прощения за свое поведение.
У нее хотя бы достало ума изобразить раскаяние, которого по отношению ко мне она не испытывала уж точно.
— Вы все, помимо Иниды Трэйндж, будете наказаны, — резюмировал лорд Снэш, вновь обводя взглядом присутствующих. — Минус десять бонусных баллов по боевой магии каждой из вас.
По аудитории прокатился синхронный судорожный вздох.
— А сегодня после занятий проведете уборку на первом этаже Северной башни. Поддерживающее чистоту заклинание там давно истончилось, пора навести порядок.
Теперь к судорожным вздохам добавились ахи.
— Простите, лорд Снэш, — осмелилась заговорить еще одна ниллэ. — Мы должны убираться… без магии? То есть руками?
— Можете и ногами, если обладаете таким удивительным умением, — с непроницаемым выражением лица сыронизировал тот. — Если не справитесь за сегодняшний вечер, продолжите завтра. Если среди вас есть недовольные, можете высказаться. Если нет — занимайте места и начнем занятие. Вы уже потеряли пятнадцать минут.
Возразить, естественно, никто не посмел. Только Алекса, когда все расселись, подняла руку и уточнила:
— Наказание распространяется и на меня?
Наградив ее долгим взглядом, феникс ответил:
— Вам минус десять баллов, леди Найрес. Игнорирование несправедливости и жестокости означает их принятие. Разве не этому учил вас ваш отец?
Алекса побледнела и вздрогнула.
— Но в Северной башне можете не убираться, — добавил лорд Снэш. — На этот раз.
Неожиданно она извлекла из сумки какую-то коробку, поставила ее на пол и, придвинув ко мне ногой, кивком велела открыть. Теряясь в догадках по поводу того, что в ней может находиться, я подняла крышку и… увидела свои туфли. Те самые, которые накануне забрала Эмбер.
— Откуда? — только и смогла ошарашенно спросить.
— Лайра — моя соседка, — исчерпывающе ответила Алекса и приступила к завтраку.
Искренне и все так же ошарашенно ее поблагодарив, я тоже принялась за еду. Меня обрадовали не столько найденные туфли, сколько поступок Алексы. Она ведь могла и не делать этого, не забирать их, не отдавать мне. Но все-таки поступила по-человечески правильно, и этот ее шаг значил гораздо больше, чем совместные дружеские прогулки и разговоры ни о чем.
Примерно на середине завтрака за некоторыми столиками стали раздаваться взрывы хохота. В последнее время я нередко ловила на себе насмешливые, издевательские взгляды, но сейчас их было как никогда много. И я никак не могла понять почему. Не из-за надетых же под платье сапог, в самом деле.
— Ага, как мухи в янтаре! — в какой-то момент прозвучала особо громкая реплика, за которой вновь последовал смех.
Мы с Алексой только переглянулись и, не сговариваясь, одновременно встали из-за стола. Первой парой у нас сегодня стоял этикет, который был единственным не особенно нравящимся мне предметом. Накануне, после возвращения из библиотеки, я провела целых два часа за изучением основ. То, что другие узнавали с пеленок, мне приходилось усваивать буквально на лету, но даже этого было недостаточно. Казалось бы, реверансы, обращения, титулы — ну что тут сложного? Читай и запоминай. Но нет. Там было столько нюансов, что в голове быстро возникала путаница.
День, начавшийся с приятного события в виде возвращения туфель, продолжился ужасно. Преподавательница этикета неожиданно решила провести опрос, задавая вопросы всем по очереди. Не знаю, было то случайностью или нет, но именно мне вопросы задавались чаще всего. И даже при моих скудных познаниях было очевидно, что выбираются такие, на которые именно мне ответить сложнее всего.
— Прискорбно, мисс Трэйндж, — покачала головой леди Ягольтчейн, которую мне уже расхотелось называть Ягодкой. — Весьма прискорбно, что вы не знаете таких элементарных вещей. Минус два бонусных балла. Если не отработаете их и будете продолжать в том же духе, боюсь, провалитесь на первом же зачете.
На этот раз раздавшиеся вокруг смешки были сдержанными — конечно, мы ведь на уроке этикета. Не пристало леди гоготать.
Все это было малоприятно, но упасть духом я себе не позволила. Кажется, как вчерашним вечером часть моих эмоций покрылась ледяной коркой, так до сих пор под ней и оставалась.
Так я думала до того момента, как пришла на боевую магию.
В институте существовала специальная комната, где девушки могли переодеться к занятиям, чтобы не бегать каждый раз в жилой корпус. Но я, по понятным причинам, предпочитала переодеваться у себя. Вот и сейчас, потратив большую часть перерыва, наведалась в жилое крыло, сменила одежду, а когда пришла в аудиторию, не сразу поняла, что происходит.
Занятие по боевой магии для аэллин и ниллэ сегодня проходило отдельно. Насколько я поняла из обрывков разговоров, у аэллин на это время был назначен какой-то плановый осмотр, поэтому в аудитории находились только ниллэ.
Лорд Снэш еще отсутствовал, и его место за преподавательским столом заняла Эмбер. Вокруг нее столпились почти все остальные однокурсницы, в стороне осталась разве что Алекса. Когда я вошла, головы всех повернулись ко мне, кто-то чуть отступил от стола, и я увидела лежащую на нем раскрытую толстую тетрадь.
— Нет, ну вы только послушайте! — Глаза Эмбер возбужденно блеснули, и она поднялась на ноги. — Ты только меня не пускай — не пускай одной улететь!
Смешки переходили в откровенный хохот — такой, какой не так давно стоял в столовой.
— Никому, молю, не отдай, — кривляясь, продолжила Эмбер. — С тобой позволь догореть!
Я как будто умерла.
Умерла прямо здесь и сейчас, когда по всему тому, что я изливала на бумагу, потоптались десятками грязных сапог… нет, не сапог — красивых, но таких же грязных туфель с острыми как шило каблучками.
К горлу подступила тошнота, когда я узнала передающуюся из рук в руки уже изрядно потрепанную тетрадь. Вопрос, как она оказалась у них, мелькнул где-то на краю сознания и тут же исчез. Вспомнилось, что еще до того, как установила на свою каморку защиту, обнаружила ее дверь незапертой. Тогда я осмотрела личные вещи, проверила, не пропали ли учебники… а про тетрадь, куда долгие годы записывала стихи, не вспомнила. За суетой последних дней вообще забыла о ее существовании!
— Мы застываем в янтаре, — с пафосом подхватила Люция, к которой перешла несчастная тетрадь. — Как мухи на…
Она замолчала, и все рассмеялись грубой недосказанной шутке.
Я стояла, не шевелясь и чувствуя себя ледяным изваянием.
«Не по-настоящему, не со мной…»
Нужно только окончательно заморозить эмоции, позволить им покрыться ледяной, защищающей душу и сердце броней. Не разрешать всему этому влиять на меня. Никто не сможет меня унизить, пока я сама не признаю себя униженной. И я не признаю. Не стану требовать отдать тетрадь, прыгать перед ними, плакать, они именно этого и ждут.
Только один человек не смеялся вместе с ними, только в одном взгляде отражалась толика сочувствия — Алекса. Но она не вмешивалась, да я на другое и не рассчитывала. Одно дело — дать отпор, когда задевают лично тебя, и другое — встать на чью-то защиту, выступив против большинства.
— А вот это! Вы только послушайте! — забрав у Люции тетрадь, снова перехватила инициативу Эмбер.
Над какими следующими строчками она хотела поиздеваться, никто так и не узнал.
Дверь громко хлопнула, оборвав царящий шум, и в аудиторию вошел лорд Нориан Снэш. Все так и замерли в тех же позах, в каких находились до его прихода. Обведя всех пробирающим до дрожи взглядом, он посмотрел на меня.
По ощущениям, моя спина была такой прямой, словно я проглотила кол. Превратившись в само сосредоточение напряжения и нервов, старалась ничем этого не выдать. Спрятать боль и обиду настолько глубоко, чтобы ее не смог распознать никто. Даже феникс. И его взгляд я встретила внешне спокойно и решительно. По крайней мере, надеялась, что это так.
Мы смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, а затем лорд Снэш, обращаясь ко всем, кроме меня, спросил:
— Что здесь происходит?
Было нечто забавное в том, что точно такой же вопрос вчера вечером задавал вошедший в гостиную Гай. Только вот феникс не дворецкий. И в его интонации было столько скрытой силы, властности и затаенной угрозы, что напряжение накалилось до предела. Я буквально физически почувствовала, как однокурсницами синхронно завладело одно-единственное желание — исчезнуть.
— Мне повторить вопрос? — В воцарившейся тишине его голос звучал, точно набат.
Заговорить осмелилась Эмбер. Поспешно выйдя из-за преподавательского стола, присела в реверансе и, опустив глаза, с несвойственными ей робостью и застенчивостью проговорила:
— Простите, лорд Снэш. Мы увлеклись. Смеялись и разговаривали слишком громко, я позволила себе занять ваше место. Этого больше не повторится.
Все, опомнившись, как по команде повторили за ней неизменный реверанс. А у меня ноги одеревенели настолько, что я со своими умениями и пытаться не стала. Да и глупыми сейчас казались все эти поклоны.
Лорд сделал несколько шагов вперед и, не сводя с притихших девушек немигающего взгляда, переспросил:
— Смеялись и разговаривали?
До этого момента я и подумать не могла, насколько сильное подавляющее впечатление может производить феникс. Нет, в тот момент, когда он спас меня на крыше, я на короткие мгновения видела его истинное обличье, но тогда он был другим. Теплым. Защищающим. Сейчас же казалось, что, несмотря на легкое, перекатывающееся под его кожей сияние, он источает холод. Могла бы поклясться, что имя этому холоду — злость. Злость, скрывающаяся под маской обманчивого спокойствия.
— Леди Шайдар, отдайте то, что сейчас находится у вас в руках.
Я заметила, как Эмбер вздрогнула, прежде чем, не отрывая взгляда от пола, подошла к лорду Снэшу и протянула ему тетрадь.
— Не мне, — показалось, лед в его тоне усилился. — А человеку, которому она принадлежит.
«Он слышал, — пронеслась в сознании лихорадочная мысль. — Слышал, что они читали стихи. И понял, кому эти стихи принадлежат…»
Захотелось провалиться сквозь паркет, пролететь несколько этажей и оказаться глубоко-глубоко под землей. Чтобы не находиться здесь и сейчас, не сгорать от стыда и понимания, что у этой ужасной сцены был свидетель… такой свидетель. Почему-то именно перед ним не хотелось выглядеть жалкой. Не хотелось, чтобы он знал о всеобщем ко мне отношении, хотя, скорее всего, ему о нем было известно и так.
Я буквально услышала, как Эмбер скрипнула зубами и, со злостью глядя на меня исподлобья, передала мне тетрадь.
Измятые, местами порванные листки моей души…
— А теперь извинитесь, — ровно, но с тем же пробирающим холодом в голосе потребовал феникс.
— Что? — Эмбер так удивилась, что даже осмелилась поднять на него округлившиеся глаза. И, словно не веря своим ушам, уточнила, кивнув на меня: — Извиниться перед ней?
— Вы собираетесь мне возражать? — Лорд Снэш выразительно приподнял бровь.
Этого простого вопроса было достаточно, чтобы Эмбер снова уткнулась взглядом в пол и отрицательно качнула головой. При таких обстоятельствах ей пришлось переступать через себя, хотя это явно далось ей с колоссальным трудом.
— Извини, — не глядя на меня, процедила она.
Снова повисла напряженная пауза, которую вскоре нарушил лорд:
— За что вы просите прощения, леди Шайдар? Вы ведь просто «смеялись и разговаривали».
— Но вы же… — бросив на него быстрый взгляд, она тут же отвела глаза и, поежившись, негромко проговорила: — За то, что нехорошо шутила.
— Нехорошо шутили? — Теперь в тоне феникса звучал неприкрытый сарказм.
— Зло шутила, — исправилась Эмбер, все так же с трудом выдавливая слова. — И взяла без спроса чужую тетрадь.
— Ну а вы, леди Бэйрси? — внимание лорда Снэша неожиданно переключилось на Люцию. — Ничего не хотите сказать? Ну же, мы все внимание. Вы так вдохновенно декларировали строчки про… кажется, мух?
Щеки и шея Люции мгновенно сравнялись тоном со спелой свеклой. Судя по виду, провалиться сквозь землю теперь желала она и совершенно не знала, куда себя деть.
— Я… — пролепетала она. — Я… прошу прощения за свое поведение.
У нее хотя бы достало ума изобразить раскаяние, которого по отношению ко мне она не испытывала уж точно.
— Вы все, помимо Иниды Трэйндж, будете наказаны, — резюмировал лорд Снэш, вновь обводя взглядом присутствующих. — Минус десять бонусных баллов по боевой магии каждой из вас.
По аудитории прокатился синхронный судорожный вздох.
— А сегодня после занятий проведете уборку на первом этаже Северной башни. Поддерживающее чистоту заклинание там давно истончилось, пора навести порядок.
Теперь к судорожным вздохам добавились ахи.
— Простите, лорд Снэш, — осмелилась заговорить еще одна ниллэ. — Мы должны убираться… без магии? То есть руками?
— Можете и ногами, если обладаете таким удивительным умением, — с непроницаемым выражением лица сыронизировал тот. — Если не справитесь за сегодняшний вечер, продолжите завтра. Если среди вас есть недовольные, можете высказаться. Если нет — занимайте места и начнем занятие. Вы уже потеряли пятнадцать минут.
Возразить, естественно, никто не посмел. Только Алекса, когда все расселись, подняла руку и уточнила:
— Наказание распространяется и на меня?
Наградив ее долгим взглядом, феникс ответил:
— Вам минус десять баллов, леди Найрес. Игнорирование несправедливости и жестокости означает их принятие. Разве не этому учил вас ваш отец?
Алекса побледнела и вздрогнула.
— Но в Северной башне можете не убираться, — добавил лорд Снэш. — На этот раз.