Кровавый век. Дух воина
Часть 8 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ах, это… Знак Древних. Знак Девяти – новых покровителей аркалов. Быть может, и ты когда-нибудь украсишь им свои одежды.
– Нет, Айтул, уж этому точно не бывать. Я верю, что мудрость твоих предков скоро заставит тебя понять, какую ошибку ты совершил.
– Брудвар, – поморщился Айтул, – смени этот укоризненный тон. Нравоучения тебе не к лицу. Я пришел обсудить вопросы, по которым мы еще можем прийти к согласию.
Только сейчас Брудвар заметил, что за маской властности Айтул старательно скрывал истинные эмоции: он нервничал и явно торопился что-то сказать.
– Мы вновь обсудим вопросы войны и мира. Хоть ты и ответил мне отказом, но, я надеюсь, заключение пошло тебе на пользу, и за это время ты хорошо подумал над моими словами. К тому же у меня есть свежие вести. Надеюсь, они образумят тебя.
«Странно, почему Айтулу так важно договориться со мной? Он ведь обладает такой мощью и не боится войны со всем Севером. Чего он хочет добиться на самом деле? Ведь он должен понимать, что я не освобожу его от клятв». – Брудвар не сомневался, что в противном случае многие племена потребуют того же. И наследие его предков разлетится на куски.
– Что ж, говори, – предчувствуя беду, как можно безразличнее проговорил сын Эрнульфа.
Айтул подошел так близко, что воин ощутил его кислое дыхание. Брудвар увидел перед собой немигающий взгляд змеи.
– Войско, которое шло следом за тобой, погибло, – без намека на улыбку произнес фэрл. – Ты думал, я не узнаю? Ты сильно ошибался. Я остался ждать Фронсуда в ущелье, а затем обрушил на его армию мощь гор. Я в одиночку сразил знаменитого Ледяного Кулака и половину Избранной Тысячи.
– И после этого ты снова предлагаешь мне мир? – безжизненным голосом проговорил Брудвар. Услышанное опустошило сына Эрнульфа. Произошло то, чего он так боялся: Фронсуд угодил в ту же западню, что и его дружина. И если Айтул пошел на такой шаг, то призывать его к покорности и запугивать кровавой местью становилось бессмысленным. Ноющая боль внутри и очередная волна ненависти твердили Брудвару об обратном, но воин взял эмоции под железный контроль: пришла пора всерьез обсудить предложение фэрла и попутно думать о том, как перехитрить его. Стало очевидным, что его упорство вело в тупик и не смогло бы изменить планов Айтула. Однако было бы странным, если бы Брудвар никак не отреагировал на скорбные известия. Вернуться к переговорам он мог бы в любой момент, поэтому сын Эрнульфа решил сыграть в игру, в которой ему отводилась роль упертого барана, бездумно блеющего на занесенный над ним нож.
– Эргунсвальд не простит тебе этого преступления, – Брудвар придал голосу показную строгость. – Твое падение неизбежно, это лишь дело времени. Ты зашел слишком далеко, подставив под удар весь свой свальд. Подумай, что станет с твоим народом, когда ты умрешь. Возможно, забавы моего отца покажутся аркалам детскими играми, по сравнению с тем, что может их ожидать.
Упоминание бесчинств убитого вождя распалило искры в глазах Айтула. Невидимая удавка сжала горло Брудвара, но прежде, чем его руки потянулись к шее, силки исчезли.
– Мне плевать на гнев Скаймонда и всех остальных племен. На стороне аркалов сама природа и благословение древних, истинных богов. Если придется, то мы будем сражаться там, где нам удобно, там, где я и шаманы сможем показать всю свою мощь. Скоро все фэрлы узнают, что Ледяной Кулак повержен, а наследник трона в плену. А нам с тобой хорошо известно, что Север всегда признавал только силу. – Айтул сделал паузу, издевательски ухмыльнувшись. – Как думаешь, многие ли фэрлы останутся верны трону Скаймонда, когда я начну обращать их армии в пепел?
Брудвар начал понимать, что попал в пасть настоящего волка, который, почуяв запах крови, уже не разожмет смертельной хватки.
– Один человек не может выиграть войну, каким бы сильным он ни был.
– Неужели? А разве гибель твоей дружины и половины вашей хваленой Избранной Тысячи не опровергает это утверждение? Да, один человек не способен победить весь Север, но может стать той силой, которая, подобно булыжнику, летящему со склона, станет причиной разрушительной лавины, сметающей все на своем пути… – в голосе Айтула послышался грохот камнепада. – Я убил Фронсуда и его армию не затем, чтобы отомстить или причинить тебе боль. Поверь, мне не доставляет удовольствия убивать или мучить людей, хотя в отношении вас, скордвегов, у меня есть полное право на это. Я сделал это для того, чтобы ты осознал, к чему может привести наше противостояние.
Да, жертв не избежать в любой войне. Каждый человек из моего племени будет сражаться за свою свободу до последнего вдоха, но мне дорога жизнь каждого аркала. Я не хочу, чтобы они гибли из-за твоей гордыни. Потому я вновь взываю к твоему благоразумию. Пойми, что иногда лучше вовремя отступить, чем потерять все. Но если же ты откажешь мне и сегодня, то знай: мы отвоюем свободу кровью.
– Что ж, – протянул Брудвар и смерил Айтула оценивающим взглядом. У него отпали последние сомнения в том, что ради своих целей фэрл усеет трупами весь Эргунсвальд. Оставлять его в живых было нельзя. Но чтобы навсегда успокоить Айтула, сам Брудвар должен был обрести свободу. В его голове родился план.
– Видимо, раз другого выхода нет, то нам придется говорить о мире.
– О мире на моих условиях, – поправил его фэрл.
– Да, – устало выдохнул пленник, – на твоих. Я не хочу, чтобы Эргунсвальд погрузился в хаос. В конце концов, союз сможет прожить и без аркалов.
Внутренний голос нашептывал совсем иные слова. Он говорил ему правду: сыну Эрнульфа никогда бы не удалось стать великим вождем, если бы он начал правление с того, что пошел бы на поводу у фэрла, лишившего жизни его отца и отринувшего Предков. Осознавал он и то, что, если бы отпустил один свальд, фэрлы, без сомнений, восприняли бы это как проявление слабости, и весь союз распался бы. Брудвар был уверен, что это понимал и Айтул. А это означало, что мир фэрлу был не нужен. Но тогда что же? «Возможно, таким образом он хочет выгадать себе время? Для чего?»
Брудвар продолжил игру:
– Но мне нужны гарантии того, что ты не нападешь на другие свальды. Ты ведь и сам не знаешь пределов своей силы. Да и я не могу знать, что тебе будут шептать боги. Вдруг они захотят принести в жертву весь остальной Север?
– Мы скрепим новый мир клятвами. И, если пожелаешь, можешь взять себе мою любимую наложницу. Вы уже знакомы, и мне кажется, что она пришлась тебе по вкусу.
– Твоя наложница? – изумленно и растерянно пробормотал Брудвар. Ничто во внешности девушки не указывало на то, что ее свобода принадлежала Айтулу.
– Да. Мою красавицу зовут Нарьяна. Не удивляйся ее молчанию, насколько я знаю, она нема с рождения.
– И что же она натворила? Почему ты решил сделать ее рабыней? – как можно безразличнее спросил Брудвар.
Айтул тихо рассмеялся.
– Ты, видно, плохо знаешь наши обычаи. Да и откуда тебе их знать? Ни один аркал не сделает раба из своего соплеменника, – в его голосе прозвучала гордость. – Тех, кого аркалы используют в этой роли, отмечают особыми знаками. Видел полумесяцы вокруг ее глаз?
Брудвар видел.
– То-то же. Она родом из Империи. Давно, наверное, больше десяти лет назад, я купил ее на рынке Скаймонда. Девочка уже тогда была приметной. Помню, торги разгорелись нешуточные, но мою цену никто не смог перебить. Я дал ей новое имя и со временем принял в свою семью. И знаешь, я ни разу не пожалел, что купил ее. Тихая, послушная и весьма способная девушка. Она точно не разочарует тебя. Особенно в постели.
Брудвар задумался, опустив голову. Айтул верно подметил, что рыжеволосая наложница сумела завладеть мыслями сына Эрнульфа. Вот только этого было явно недостаточно, чтобы переубедить Брудвара и заставить его забыть об угрозах фэрла. Вопреки внутренним суждениям, пленник тяжело вздохнул и посмотрел в глаза Айтула, стараясь походить на человека, полностью смирившегося со своей судьбой.
– Пусть будет так, как ты предлагаешь. Я, сын Эрнульфа, вождя Эргунсвальда, наследник трона Скаймонда, освобождаю тебя от всех клятв, данных моему отцу перед лицом людей и Предков. Никто не посмеет посягать на земли аркалов и мстить за убитых тобою воинов.
При этих словах внутри сына Эрнульфа будто что-то дрогнуло и сломалось. Словно фляга с горьким настоем лопнула и разлилась по телу, подобравшись к горлу. Даже своим врагам он никогда не врал в лицо. В том не было нужды, ведь его всегда боялись именно за то, что он открыто обещал сделать со своими противниками, когда давал тем выбор. Весь Эргунсвальд знал, что Брудвар умеет держать свое слово, бывшее крепче стали. И несмотря на то, что перед ним стоял безумец, который грозил опустошительной войной, лгать ему о мире оказалось непросто. Но иных путей повернуть ситуацию в свою сторону и освободиться из плена Брудвар не видел. Оказавшись на свободе, он рассчитывал обратиться за помощью к Озаренным, чья мудрость смогла бы вооружить его и подготовить к последней битве против Айтула.
Между тем улыбка фэрла стала шире, а с его лица исчезло напряжение. «Айтул заглотил наживку!» – обрадовался Брудвар.
– Отлично! Очень хорошо! Прекрасно! – Айтул похлопал его по плечу. – Ты сделал мудрый и правильный выбор, сын Эрнульфа. Я очень надеюсь, что твои намерения честны, поэтому уверен, что тебя не затруднит повторить эту клятву перед свидетелями со всего Эргунсвальда.
– Что ты имеешь в виду? – с легкой тревогой спросил тот.
– Видишь ли, так уж сложилась моя жизнь, что скорее солнце взойдет ночью, а луна днем, чем я снова поверю обещаниям вождей. Тем более обещаниям, которые они дают не прилюдно. Но я думаю, что честолюбие и гордость не позволят тебе принести ложные клятвы на глазах у всего Севера. От такого позора тебе потом не отмыться. Если ты нарушишь слово, данное перед свальдом аркалов – потеряешь его уважение навсегда. Солжешь перед всем Эргунсвальдом – лишишься трона, навеки став изгоем и самым презираемым вождем в истории. – Айтул ненадолго замолчал, позволяя своему пленнику обдумать услышанное, а дождавшись ответного кивка, продолжил:
– Через несколько дней сюда прибудут хэрдинги и шаманы со всего свальда. Перед ними мы и озвучим нашу договоренность: от своего имени и всех своих потомков ты объявишь о том, что аркалы свободны, а их границы неприкосновенны для всех племен. Я же выступлю с ответной речью. Пока же будет разумным отправить гонца в Скаймонд и предостеречь валькюну от поспешных действий. Ну а потом после того, как мой народ услышит твои слова, мы соберем фэрлов и старейшин со всего Эргунсвальда и скрепим наши клятвы рунами в их присутствии.
В животе у Брудвара кто-то провернул нож. Капкан захлопнулся, и воин понял, что сам попал в ловушку хитрого фэрла. И как только он не почувствовал подвоха раньше! Айтул был совершенно прав: Брудвар лучше умрет, чем станет давать подобные клятвы на глазах старейшин, хэрдингов и фэрлов. Но что же ему делать? Отказаться от слов, обнажив обман, или же сохранить спокойствие и следовать плану, получив еще пару дней для раздумий?
– Так что скажешь? Я в тебе ошибался? – наклонил голову фэрл.
– Вовсе нет, – взял себя в руки Брудвар. – Это справедливые условия, я понимаю, почему ты хочешь, чтобы все произошло именно таким образом. А потому я согласен с ними.
Фэрл пристально посмотрел на него, пытаясь понять, какие чувства и мысли на самом деле скрывает сапфир его глаз. Но, как и многим до него, ему не удалось разгадать истинных помыслов Брудвара. Сын Эрнульфа не собирался ни давать свободу аркалам, ни становиться клятвопреступником. Вместо требуемой Айтулом клятвы он произнесет совсем иную речь, приложив все усилия для того, чтобы убедить людей Айтула в своей правоте. Да, это сулило ему скорую смерть, но пока он был жив, в его груди теплилась надежда. А ее не в силах отобрать никакие боги.
– Надеюсь, ты будешь верен своим обещаниям и клятвам. Ну а пока скрепим наши договоренности элем и хлебом. – Айтул отдал соответствующие распоряжения. Охранник втащил широкий табурет, на котором лежала аппетитная снедь: вяленые бараньи ножки, копченая рыба, сыр и хлеб с большим кувшином. От вида еды живот сына Эрнульфа заурчал, а сам он, если б остался один, непременно бы набросился на нее, будто дикий зверь. От мерзкой похлебки, которую ему давали два раза в день, и черствых сухарей уже тошнило.
– Выпьем за новый мир? – добродушно сказал фэрл, наполняя большой рог напитком.
– Выпьем, – в тон ответил пленник.
Айтул отпил половину, а затем передал сосуд Брудвару.
– За новый мир.
Больше всего на свете Брудвару хотелось разбить этот рог об голову фэрла или вонзить его тому в шею, но вместо этого он выдавил из себя улыбку и осушил рог.
– Наслаждайся едой, сын Эрнульфа, а после – напиши своей матери о наших планах, тебе принесут все необходимое. Я отправлю птицу в Скаймонд завтра на рассвете.
Наверное, фэрл успел заметить, как после его слов мрачная тень пробежала по лицу Брудвара, а потому перед уходом он жестко добавил:
– Если выкинешь что или передумаешь, то сначала кожу сдерут с твоего друга, а потом и с тебя самого. Испытаешь такую боль – камни взвоют. Не думай, что ты настолько ценный пленник, что я не решусь на это. Твоя смерть ослабит Север, а если повезет, то между твоими сыновьями вспыхнет борьба за ваш никчемный трон.
Хлопнула дверь, и Брудвар остался в одиночестве. Пленник сел, облокотившись спиной на стену и обхватив руками голову. Он был в отчаянии.
* * *
Брудвар потерял возможность спать. Закрывая глаза, он представлял, как, истекая кровью, от невыносимых мук истошно кричит Вьёрд. Как сгорают заживо воины Севера, а пепел их тел покрывает снежную белизну горных склонов. Как смеются злые боги, требующие человеческих жертв. Как садится на трон Скаймонда человек с желто-зелеными глазами…
Скрипя зубами, он признал, что вероятность его спасения призрачна. И за этим горьким осознанием пришли щемящие сердце воспоминания о семье. О жене Аструд. Когда-то им было так хорошо вдвоем, но от любви осталось лишь чувство благодарности за детей. Брудвар не смог простить ей измены. Возможно, следовало бы…
О его гордости – сыновьях. Красавцах – близнецах Гутлайфе и Хагуне, младшем – Омунде, которого видел так непростительно мало.
Как сложится их жизнь? Какими они вырастут? Кем станут? И самое главное, не разрушит ли братскую любовь борьба за трон, когда сыновья поймут, что их отец больше не вернется?
До этого плена Брудвар знал лишь одну боль – физическую. Теперь же он признал, что муки сердца и разума намного страшнее любых увечий.
Еще он думал о Нарьяне, и мысли эти волновали его сердце особенным образом. Увидит ли он ее снова и вдохнет ли ее сладкий летний запах еще раз? Заботилась ли она о нем лишь по указке Айтула, либо ей двигали иные чувства? Будет ли горевать о нем?
Поток невеселых мыслей прервал звук отпирающейся двери.
«Ну и кто же надумал прийти ко мне в столь поздний час? Нарьяна?» – Брудвар привстал.
Бесшумно, словно и вовсе не касаясь пола, к нему подплыла стройная фигура в плаще. Под капюшоном скрывалось подозрительно знакомое лицо белокурой женщины. Татуировки – тени вокруг глаз не смогли одурачить сына Эрнульфа.
– Грайдис?! – опешил Брудвар, радуясь, что еще один человек из его дружины смог уцелеть. – Но как?..
– Тс-с! – разведчица приложила пальцы к губам. – Нам надо спешить, поговорим после, – с этими словами она достала отмычку. Ловко орудуя инструментом, она быстро управилась с ненавистным ошейником.
Напоминая хищника, оказавшегося на свободе, Брудвар с удовольствием потер шею и размял кулаки.
– Идем! – шепнула Грайдис.
В прихожей ждала Хунна – одна из разведчиц дружины, чьи глаза тоже были окаймлены узорами, а также – два мертвых стражника. Переступив тела надзирателей, Брудвар снял с одного из них куртку и позаимствовал шипастую дубинку, сразу почувствовав себя намного увереннее.
– Мы должны освободить Вьёрда, – решительно сказал он.
– Извини, вождь, но это глупая затея. Мы и так в большой опасности, нас могут обнаружить в любой момент, а он лишь замедлит наш побег. Его тоже охраняют и… – Грайдис сглотнула, – я не думаю, что он вообще в состоянии ходить, – она глянула на Хунну.
Разведчица кивнула.