Кровь данов

Въезжая в село, Тарх увидел, как с верхотуры ограды спихивают немощного старца прямо в руки хохочущих рабов. Широкие, украшенные затейливой резьбой деревянные ворота распахнуты, выломаны, валяются в пыли. Во дворах – тела стариков. Из распахнутых дверей слышны ругань, стук и топот. Плак и Коска с воинами отстали, наводя порядок, препятствуя бездумным грабежам и поджогам.

«Бабы и детишки сбежали, – отметил про себя Бык. – Не такие уж и дурни эти скайды».

Неровная улочка привела Тарха к главной площади у колодца. Вдруг он увидел, как на площадь из неприметного переулка вытащили избитого паренька. Скайденыша отходили так, что и глаз на лице не видать. Скользкий, мокрый, извалянный в каком-то дерьме парень скулил от страха. Толпа рядом с распахнутыми воротами почуяла потеху и направилась в сторону колодца, где бросили пацана.

Бык увидел, как из того же переулка, откуда вытащили бедолагу, появился веселый раб в бурке. В руке он нес зажженный факел. Тарх быстрым шагом приблизился и растолкал зевак. Вокруг возмущенно загомонили, но воин не обратил на это внимания. Все уже видели его рядом с Коской Копоном и знали, кто он.

Подойдя к парню вплотную, Бык понял, что не ошибся: скайденыша с головы до ног облили земляным маслом. Видимо, его засунули в полную бочку, а затем потащили сюда. Веселый раб в бурке, ухмыляясь Быку прямо в лицо, поднес факел к голове парня. Резким ударом ребра ладони гигант выбил факел из рук весельчака.

– А, урод! – торжествующе заорали сзади. – Своих защищаешь?

– Козопас!

– Иди козами командуй! Вольные мы теперь!

– Пластай его, чего базланить!

Толпа начала густеть гневом, заводиться. Это плохо. Он здесь не хозяин, иначе давно снес бы смельчаку с факелом голову, и на этом бы все кончилось.

– Иди пивка попей, – миролюбиво сказал Тарх. – Пока без тебя все не выдули.

Весельчак оскалился ему в ответ. Подошел к выбитому факелу, поднял его. И, с вызовом смотря на Тарха, направился к жертве. Скайденыш заскулил еще громче, засучил в пыли ногами, пытаясь отползти.

– Ты, горский… – Рука с факелом, перерубленная в локте, отлетела в сторону.

Толпа выдохнула и замолчала. Коска Копон с окровавленным мечом, подпираемый своими воинами, хмуро оглядел всех на площади.

– Что творишь-то? – раздался чей-то гневный голос. – Мало они наших пожгли?

Копон всадил меч в грудину неудачливому рабу в бурке. Тот рухнул замертво. Встряхнув меч, Череп еще раз оглядел всех тяжелым взглядом.

– Мы не жжем врагов живьем. Мы их убиваем и берем себе их добро.

Тарх подошел и коротким ударом кинжала в сердце кончил скайденыша.

– Людей не жечь, – разъярился Череп. Победители все прибывали и прибывали на центральную площадь. Становилось тесно. Коска Копон зычно повторил: – Людей не жечь! Добро не жечь! Дома не жечь! Вы теперь не псы безродные, вы воины.

Вспрыгнув на колодец, Череп скомандовал:

– Тащите на площадь скамьи и столы! Тащите окорока, хлеба и сыр! Тащите пиво и вино! Мы воины! Мы будем пировать и радоваться победе!

Толпа возликовала. Череп спрыгнул с Колодца. Проходя мимо Тарха, он бросил ему на ходу:

– Долго мы тебя отбивать будем? Иди за мной.

Бык двинулся следом. Выйдя с площади, они спустились вниз и вышли из Скайданы. Тарх увидел воронов, вечных спутников войны. На окрестных скалах уже расселись черные как смоль птицы. Своими блестящими круглыми глазами они разглядывали поле боя. Мертвечина притягивала их, а живые людишки, снующие туда-сюда, мешали. Небо плотно затянуло дымной пеленой чадящего неподалеку Колодца, но умные падальщики уже тут как тут. И как они кровь чуют? Может, посылают своего вороньего соглядатая – присматривать за восставшими? Как Рокон послал Тарха.

– Плак, бери его и возвращайтесь к Посту. А то наш горский союзник половину войска перебьет.

Плак довольно хохотнул, но осекся под тяжелым взглядом командира.

Коска Копон повернулся к Тарху и достал из-за пазухи карту.

– Дорога, что выходит с той стороны села, поднимается к перевалу и ведет к Скайдане? Так?

Тарх кивнул.

– Что ты про зиму говорил? Говори, только коротко.

– Зима в горах – не шутка, сами знаете. А за перевалом – и вовсе… Но там Империя нас не достанет. Все, что сможем взять из шахт и крепости, нужно забрать и вывезти. Все, что не сможем прибрать, – пожечь. Имперцы должны получить одни копченые камни.

– Толково, – кивнул Череп. – Телег в крепости хватает. Вот только мулов где столько взять?

– Самим поработать придется. Вместо мулов. Время дорого. Не успеем – перевал завалит снегом, не допусти Мать Предков! Тогда имперцы прижмут и всех вырежут. Успеем – имперцы голые камни глодать не будут, обратно уйдут.

Коска задумался, постучав себя по бедру:

– Так и быть. Доверюсь тебе, союзничек. Народу тебе много не надо. Дам два десятка, прикажу тебя слушаться, как меня. Не перебей мне их! – то ли в шутку, то ли всерьез добавил Череп.

Тарх кивнул.

– Вижу, ты со своим господином все продумал. И что зимой нужнее – лучше знаешь. Вот и делай.


Тарх вновь кивнул. А что тут говорить?

– Плак! Тогда бери завтра поутру наших, что покрепче, и иди в эту Скайдану. Всех лишних – под нож.

«Не будет там никого, все к родичам-северянам сдернули», – подумал Тарх, но промолчал.

Плак осклабился.

– Сам в бой не лезь! – Улыбка здоровяка пропала. – С тобой лучшие пойдут, убереги Безносый, вдруг порубишь кого. Со стороны за боем присматривай! Привыкай уже командиром быть!

Плак вздохнул и кивнул.

– То-то. И дома чтоб все целыми остались. А я попробую это рудничное стадо сбить. Тарх, ты первым делом мне оружие и доспехи отправь. Все, что найдешь.

– Сделаю, – кивнул Бык. – Вы в Скайдане все повозки, арбы везите на площадь… А лучше сразу за село вывозите. Соль туда положите, зерно… А! – вспомнил Тарх. – Окорока и копчености сейчас не трогайте. Свежатину на стол ставьте. Окорока с собой возьмем.

Теперь настал черед Коски кивать. Помолчав еще немного, они разошлись.



Тарх только учился быть военачальником. За много лет рядом с Роконом он многое познал в деле войны. Эндир сызмальства брал сына во все походы. А где Рокон – там и Тарх. Вот только все, что начиналось после боя, Тарху становилось неинтересно. Обычно этим занимался Гимтар или Рокон.

Сам Бык пожег бы добро, что осталось в Посту и в Шахтах. Но Гимтар велел утащить все, что только можно. Танас рассчитывал, что многое из этого потом достанется Дорчариан. Мысль не только увести у Империи из-под носа рабов, но и обокрасть имперцев Тарху понравилась. И теперь ближник дана работал как вол, с раннего утра и до поздней ночи. Так он не уставал даже во время давнего мятежа квельгов. Дела мирные оказались не так уж просты.

Первым делом они прошерстили все бараки и казармы, до которых не успели добраться восставшие. Таких запасов, как в Старом посту, обнаружить не удалось. Тем не менее оттуда Бык смог нагрести гору инструмента – лопат, кирок и ломов, несколько плохоньких молотов. Зерно, соль, солонина в бочках – все отправилось наверх, к Скайдане. В Старом посту Тарх порезвился вволю: ограбил походную кузню и конюшни, ободрал кухню – забрал не только съестные припасы, но и ложки, ножи, тарелки и горшки. Даже мебель из комнат управляющего Забиха – и ту вытащил.

По обычаю имперцы подгадывали вывезти большую партию земляного масла к осенней ярмарке в Архоге. Собирались наладить большой караван. Это здорово помогло: крепкие телеги с высокими бортами набивали добром под завязку. Запрягли всех мулов и ослов, но их не хватило. Тарх отправил часть каравана к Скайдане, наказав распрячь животных в селе и тут же гнать вниз. И попросил у Черепа больше людей.

В итоге прибыл сам Коска Копон, пригнав половину вчерашних рудничных невольников. За какую-то седмицу Череп сделал так, что они перестали походить на безумных подземных клиббов: немного отъелись и оделись в теплую горскую одежду. Бунтовщики облепили телеги и чуть ли не на руках потащили их наверх.

Все то, что не смогли увезти, сложили как можно выше, щедро полили маслом и подожгли. Это уже придумал сам Тарх: он хотел, чтобы загорелись кровельные балки. Его затея удалась, и крыша в Старом посту обвалилась внутрь. Приключилась лишь одна заминка: никто не хотел входить в маленькую тупиковую комнатку на верхней галерее. В ответ на расспросы бунтовщики мялись и отводили глаза. Войдя, Бык увидел в центре комнатушки каменный постамент и огромную раскрытую книгу на нем.

«Хорошо гореть будет», – подумал Тарх. Он схватил книгу, охнул от натуги и потащил ее из комнаты. Выйдя на галерею, увидел своих помощников, что столпились во внутреннем дворе. Они со страхом и надеждой смотрели на него. Кое-где уже начало заниматься пламя. Бык крякнул и переложил книгу на плечо. Пошатываясь, он дошел до открытой двери, откуда уже показались языки пламени. Размахнулся и бросил книгу в огонь. Пламя отступило, но потом с гудением набросилось на добычу.

– Что встали столбом? – гаркнул Тарх. – Уходим, пока сами не поджарились.

В остальных бараках и казармах Тарх проделал ту же работу. Он подпалил себе брови и ресницы, надышался дымом и провонял гарью. Зато теперь он знал наверняка: даже если имперские вояки смогут раздобыть у дана Дорчариан вдосталь еды, то перезимовать у Колодца они не смогут.

Тарх торопился. Теперь нужно успеть перетащить награбленное через перевал. Череп сообщил, что Скайдана взята. Как и предполагал Бык, защитников в ней не оказалось, а также ни женщин, ни детей. Нападающих встретила лишь горстка дряхлых стариков с кинжалами. Старичье прихлопнули и принялись готовить село к зиме.

Пока намеченное Роконом и Гимтаром удалось выполнить. Из Скайданы Бык выгреб все, что посчитал нужным. Разругался с Копоном, но заставил утащить даже сено. Но они успели, перевал еще не засыпало. О том, что делать, если упрямые имперцы успеют до снега, Бык старался не думать. Как объяснял Гимтар, тыкая в карту, такой исход почти невероятен: один из ста.

Оставался пустяк: загнать в высокогорное село, под крышу, в тесноту толпу вчерашних рабов. Посидеть несколько месяцев бок о бок в снежном плену. Не замерзнуть и не умереть с голода. И умудриться не перебить друг друга.



Атриан

Когда я услышал о празднике и пайгальском балагане, то почему-то подумал о небольшом представлении для детей и подростков. Ну кому еще могут быть интересны канатные плясуны из далеких гор?

Как же я ошибался! Все высоченные трибуны, вся Арена была заполнена людьми. Пришли все – богатеи и простой люд, дети и взрослые, свободные граждане и рабы. В воздухе разносился дразнящий аромат жареного мяса и свежего хлеба. Чем только здесь не торговали! Пекари разложили большие буханки хлеба с отрубями, пончики с медом, пироги с сушеным сыром, рубленым мясом и тушеными овощами. Зеленщики торговали оливками, персиками, дынями, сливами, яблоками, орешками в меду… Рядом разливали в хлебные тарелки густую бобовую похлебку, щедро приправленную травами… Рекой лилось пиво и вино.

У ворот меня встретил Фиддал. Он размахивал руками, чтобы его можно было рассмотреть среди многоголовой толпы. У него за спиной мялись четверо сверстников. Я пригляделся и узнал в них неразлучную четверку. Первый раз я встретил их во время драки с племянниками наместника, Гвиндом и Диргом, а потом мы сидели рядом на пиру. На том самом, где Сивен Грис потчевал рыбой.

– Привет, Федя, – шутя сказал я. – Убежал с утра пораньше и меня не дождался?

– Здравствуй, Оли, – улыбнулся сосед. – Все равно бороться тебе Тумма не разрешил. А мне отец велел прийти как можно раньше.

Он обернулся к стоящим позади мальчишкам и пояснил:

– Наследник меня по-особому называет, по-своему: Федей.

Ребята уважительно и, как мне показалось, с легкой завистью покачали головами.

– Разреши мне, наследник Олтер, представить тебе наших одноклассников, – официальным тоном сказал Фиддал. Мальчишки за его спиной подтянулись.

– Кольша. – Невысокий, с соломенного цвета шевелюрой и голубыми глазами паренек слегка поклонился.

– Колька, – пробормотал я себе под нос, переиначивая.

Но дотошный Фиддал услышал.

– Как ты сказал?

– Колька, – громко повторил я. – Тебе же можно быть Федей? Почему ему нельзя быть Колей, Колькой. Ты согласен, Кольша?