Кристалл времени

– Прячься, – одними губами приказал он.

Кико послушно нырнула за ближайшее дерево.

Шериф внимательно вслушивался в лесную тишину, затем вдруг широко шагнул вперед, едва не раздавив при этом своим сапогом Софи, и медленно обернулся.

Из теней вынырнул Яфет, и отблеск оранжевого сияния светлячков огоньками пламени заиграл на черной блестящей чешуе Змея.

– Умно, умно, очень даже умно, – заговорил Змей, на лице которого сейчас не было маски. – Отдать свое кольцо Робин Гуду, чтобы тот мог проникнуть неузнанным на заседание Совета. Но вот вопрос: а зачем это было нужно? Что вообще было там делать этому лесному разбойнику? Может быть, он должен был, например, оставить записочку для принцессы, а?

Яфет поднял свою облепленную червями руку, и скимы, словно муравьи, расползлись в стороны, обнажив бледную, как молоко, кожу ладони и лежащую на ней пустую картонку – бейджик. Яфет внезапно ударил самого себя по губе, из которой потекла кровь. Капнув на бейджик, она растеклась по нему, нейтрализуя магическое заклятие и делая вновь видимыми написанные на картонке слова:





Шериф не шелохнулся, не дрогнул.

– Робин должен был использовать твое кольцо, потому что своего кольца у него нет, – рассудительно продолжил Яфет. – Известно, что Шервудский лес находится на территории графства Ноттингем и не является самостоятельным государством. Забавно, не правда ли? Робин Гуд – подданный своего злейшего врага. Но как бы то ни было, в тот раз именно он помог в трудной ситуации нашему дорогому, недооцененному Шерифу.

– Вот, значит, почему твой братец послал своих слабоумных пиратов в Ноттингем, чтобы убить меня. Надеялся завладеть моим кольцом, но получил вместо этого груду раздробленных костей, – проворчал Шериф.

Сердце Софи забилось так сильно, что готово было выскочить из ее груди.

«Значит, я оказалась права насчет того, что у Робина все же было кольцо, – подумала она. – Правда, это оказалось не его кольцо. И понятно теперь, почему Потрошитель не разрешал Шерифу участвовать в бою. Кот защищал и хотел сохранить Шерифа. Точнее, его кольцо».

– Кольца остались только у троих правителей. Всего у троих из ста, – холодно отчеканил Яфет. – А после сегодняшних ночных налетов на два королевства останется лишь один обладатель кольца. Сказать, кто именно?

– И ты пришел, значит, чтобы убить меня, – криво усмехнулся Шериф.

– Если честно, даже не предполагал, что на деле все окажется настолько просто, – сказал Змей. – Думал, что мне придется убить Агату, Тедроса и всех ее бунтарей, прежде чем я смогу до тебя добраться. Считал, что, узнав о том, что за тобой охотится мой брат, твои друзья постараются как можно надежнее спрятать тебя…

Лицо Шерифа дрогнуло, и Яфет, заметив это, тут же оживился.

– Ах, вот как! Они не знают о том, что ты здесь! Не знают, что ты покинул укрытие и пришел сразиться со мной, – улыбнулся Змей. – Ну, что тебе сказать? Гордыня – самый ужасный из смертных грехов.

– Ты не прав, – возразил Шериф. – Есть более страшные смертные грехи. Убийство феи-крестной, например. Кража у Леди Озера ее магической силы. Или лицедейство, когда ты изображаешь из себя шестерку при лжеце.

– Тем не менее Леди Озера поцеловала меня, – яростно сверкнул глазами Змей. – Сама поцеловала. Она хотела этого. Я не крал ее магическую силу, она сама ее мне отдала за тот поцелуй. А теперь скажи, может ли величайшая защитница Добра влюбиться в шестерку?

У Шерифа на этот вопрос ответа не было, как и у прижавшейся к земле Софи.

– А теперь давай-ка посмотрим. Покажи мне свое кольцо, – приказал Змей.

– Оно все еще у Робина. Тебе за это кольцо придется с ним сразиться, – спокойно ответил Шериф. – И попытайся выжить в Шервудском лесу. Спорю на свои сапоги, что не выживешь?

– Так-так, понимаю, – пропел Яфет. – Понимаю, только… не верю тебе. И спорю на свои сапоги, как ты предложил, что кольцо все же у тебя. Ты не выпустил бы его из своих рук, зная о том, что мой брат охотится за ним. И никому другому, кроме себя самого, не доверил бы охранять это кольцо. А уж Робин Гуду и подавно.

Шериф посмотрел Яфету прямо в глаза. Софи ждала, что Шериф сейчас рассмеется, чтобы показать своему противнику, что одурачил его, чтобы доказать, что кольцо все же у Робина, как и было сказано…

– Думаю, что вы смышленые гаденыши, ты и твой братец, – сплюнул Шериф, у которого начинало краснеть, наливаясь кровью, лицо. – Но вам никогда не победить. Убив меня, вы ничего не добьетесь, потому что сжечь кольцо может только правитель Ноттингема. Если я умру, кольцо перейдет по наследству моей дочери, а уж Дот никогда его не уничтожит, и не мечтайте даже. А саму Дот защитят ее друзья…

– Боюсь, у тебя не все в порядке с памятью стало, – перебил его Змей. – Если ты умрешь, кольцо перейдет к твоему преемнику, которым, по законам Ноттингема, должна была стать твоя дочь, но ты сам изменил это правило, назначив своим преемником вместо дочери тюремного сторожа по имени Берти. В «Ноттингем Ньюс» было написано, что ты сделал это после того, как Дот помогла Робину бежать из твоей тюрьмы, и это привело тебя в ярость. Надо понимать, что и у тебя, и у твоей дочери репутация, что называется, подмочена, да? Ну, да не в этом дело. Должен тебе сказать, что Берти в настоящий момент наслаждается жизнью в своем новом поместье в Камелоте, которое купил для него мой брат. А это означает, что Берти с радостью уничтожит твое кольцо, и сделает это раньше, чем тебя успеют доволочь до могилы, – сверкнул глазами Яфет. – Когда человек предает своих родственников, это ему всегда боком выходит, знаешь ли.

Шериф взревел и диким буйволом набросился на Змея, ударил его так, что Яфет полетел на землю и вырубился. В тот же миг Шериф уже оседлал его и принялся обоими своими громадными кулачищами молотить Змея по голове, по его белым, как у призрака, щекам. Наблюдая за этим из-под своей накидки, Софи думала, что Шериф никогда не остановится. Но тут что-то шевельнулось на бедре Яфета – это каким-то образом ожил один из скимов. Червяк извивался, пытаясь оторваться от Змея.

Крикнуть и предупредить Шерифа Софи не успела…

Ским ужалил Шерифа в ухо.

Шериф вскрикнул от боли, повалился на спину, хлопнул себя по уху, из которого текла кровь, нащупал скима и разорвал его на кусочки. Начал вставать, но пришедший в себя к тому времени Яфет встретил его пинком ноги в грудь, после чего добавил удар по голове, оглушивший Шерифа и заставивший его опуститься на колени.

Мимо головы Змея пронеслась вспышка желтого света.

Яфет повернулся и увидел бегущую навстречу ему Кико.

Скимы сорвались со своих мест, помчались по воздуху, целясь Кико в голову, в лицо…

Софи поднялась на колени и выстрелила в Кико. Розовая вспышка поразила Кико в грудь и отшвырнула девушку куда-то далеко в лесные заросли.

Это было самое сильное оглушающее заклинание, какое только могла нанести Софи, пытавшаяся таким образом спасти жизнь Кико. Расчет был прост – убрать Кико как можно дальше от скимов, сделать так, чтобы она перестала быть для них живой, подвижной целью. А дальше… А дальше оставалось лишь надеяться на то, что Беатриса и Рина наткнутся на Кико раньше, чем это сделают пираты Райена.

А Змей тем временем, заметив поразившую Кико вспышку, направился в сторону Софи, но не смог увидеть ее под накидкой из змеиной кожи…


Шериф воспользовался тем, что Яфет ненадолго отвлекся от их поединка, и мощным ударом в шею повалил его на землю. Упав, Змей перевернулся, подсек ноги Шерифа и, в мгновение ока повалившись на него сверху, вцепился руками ему в горло.

Не сбрасывая с себя накидку-невидимку, Софи поднялась на ноги и бросилась к Яфету. У нее уже загорелся кончик пальца, готовясь выстрелить новым заклятием, и…

…и тут Софи внезапно остановилась.

Точнее, что-то остановило ее.

Платье. Все дело было в платье!

Оно стиснуло тело Софи, затвердело, как корсет, и продолжало твердеть, обжигая кожу. Но платье не только затвердело, оно под накидкой из змеиной кожи из белого стало черным.

– Что за дела? – удивленно прохрипела Софи.

А платье тем временем туго, словно вторая кожа, обволокло тело Софи, стало блестящим, как затвердевшая черная лава, бывшие на платье белые оборки удлинялись и заострялись, покуда не превратились в… иглы, как у дикобраза.

У Софи похолодело под сердцем.

Черное платье с иглами.

Она уже видела его. На себе.

Раньше, в кристалле, когда впервые попала внутрь хрустального шара.

Там была сцена, в которой она, Софи, лезет в этом платье на дерево.

Тогда эта сцена показалась ей полным бредом, потому что Софи твердо знала, что такое уродливое платье она не наденет на себя никогда. Даже под страхом быть брошенной на съедение крокодилам в Озеро-на-Полпути. А не просто надеть такое платье, да еще и лазить в нем по деревьям среди леса – это уж, извините…

У Софи задрожали ресницы.

О, нет…

Платье, словно смерч, подхватило ее и поволокло к ближайшему дереву – эта невидимая сила была такова, что Софи не могла сопротивляться ей. Платье потащило Софи вверх – она не карабкалась по стволу, но скорее просто поднималась вдоль него, как на лифте, только ветки мимо лица проплывали. Подняв Софи почти до самой вершины, платье впилось в толстую кору своими иглами и надежно, прочно пришпилило ее.

Внизу под деревом Змей и Шериф продолжали свой поединок, а Софи елозила под накидкой-невидимкой, но не могла сдвинуться с места. Почему она не смогла там, внизу, сбросить с себя это платье так, как делала это раньше? Яфет тут ни при чем, он не мог видеть накрытую накидкой Софи. Так что же, выходит, это платье обладает своей волей, своим разумом даже? Оно что, живое? Но если подумать, если вспомнить хорошенько… Неспроста же Яфет так категорично настаивал на том, чтобы Софи всегда носила это платье. И оно всегда начинало щипать ей кожу, когда вблизи появлялся Змей… А еще оказалось, что это платье способно в буквальном смысле восстановиться из пепла после того, как Софи сожгла его в камине.

И тут она все поняла.

Ну, конечно, ведь это было платье любимой матери Райена и Яфета.

Иными словами, платье Эвелин Садер.

Ну а что она умела творить с платьями, известно. Это и живое платье из синих бабочек, которое носила сама Эвелин, и живой костюм из червей-скимов на ее сыне, ну и вот это белое платье, оно тоже было живым.

Само по себе, и себе на уме.

А внизу, под деревом, Яфет так сильно придушил Шерифа, что лицо у того покраснело, как спелая вишня, набухли синие вены на горле.

Шериф поднял свою огромную дрожащую ладонь…

И изо всей силы влепил Яфету пощечину.

Змей оторопел, разжал от неожиданности руки, и Шериф, издав боевой клич, вскочил на ноги, а затем, не медля ни секунды, разъяренным носорогом бросился на Змея.

С костюма Яфета сорвался острый, как скальпель, ским, но Шериф поймал его прямо в воздухе и ударил им Яфета в ребро. Остальные сидевшие на Змее скимы дико завизжали, потом сорвались с места, повалили Шерифа, распяли на грязной земле, пришпилив к ней своими черными ножами его запястья и лодыжки. Шериф рычал от боли, затем закатил глаза и, тяжело дыша, принялся кусать себе губы.

Сама пришпиленная платьем к дереву, Софи отчаянно пыталась зажечь свой палец, но он, как и все ее тело, был скован черным платьем. Еще никогда Софи не чувствовала себя такой раздавленной и взбешенной. Ведь там, внизу, погибал отец Дот. Бывший злодей, перешедший на сторону Добра. Он не заслуживал того, чтобы умереть. Не сейчас, во всяком случае, и не так. Но он погибал, и Софи ничем не могла ему помочь. Ничего не могла для него сделать.

Яфет поднялся. Лицо его превратилось в кровавое месиво, стало бесформенным и ужасным.

Змей поднял с земли тяжелый сук, переломил его о свое колено, отчего обломленный конец стал острым словно пика.

Затем Змей подошел к распятому на земле Шерифу, встал над ним, уставился ему в лицо своим пустым, холодным взглядом.

– Тебе… никогда… не победить… – прохрипел Шериф.

– Кажется, ты то же самое говорил еще до того, как мы с тобой начали, не так ли? – спокойно возразил Яфет.

Софи едва сдержалась, чтобы не закричать в голос…

Кол пробил Шерифу грудь, прошел сквозь его сердце.

Софи отвела свой взгляд в сторону, из глаз у нее ручьями текли слезы, щеки противно щекотала своими листьями какая-то не к месту подвернувшаяся ветка. Даже закрыв глаза, Софи слышала, как Яфет ворочает тело Шерифа, ищет его кольцо. Дыхание Змея становилось все громче, его движения все более нервными. Но он не мог найти кольцо.

А затем вдруг стало тихо.