Крестовский душегуб

- Дорогу, в отличие от этого балбеса, я и в прям не знаю, потому как не ездил к нему ни разу, а вот кто такой этот Садовод, я, кажется, знаю. Как ты говоришь его полное имя?

-Андрес Янович, - ответил Саня, - а вот фамилию я и сам не знаю.

- Фамилия у него Лугайс, эстонец он, всё верно. Был он хранителем общака у Кеши Архимеда.

- Это что ещё за тип? - воскликнул Костин.

- Вор, положениц, присланный ещё до войны сюда ленинградскими ворами.

-Вот тебе и Юдин. Выходит он нас к бандитам послал, - возмутилась Настя.

- Да нет, - снова, резко выкрутив руль, продолжил Михалыч, - Андрес Янович Лугайс никогда не был бандитом, он даже блатным не был. Архимед, хотя авторитетным вором считался, но был к тому времени уже не молод, то и дело болел. Так что, по словам очевидцев, Андрес был у Архимеда правой рукой. Боялись его и слушали воры, и русские, и эстонские, хотя он, по их меркам, был простым фраером. Так то в 41м Кеша умер от болезни лёгких. Андрес этот ваш, на фронт попросился. Вот только вспомнили ему, что он с блатными дружбу водил, и не знаю уж как и под каким предлогом, но попал наш Андрес в штрафную роту, только и там он не пропал. Говорят, был ранен, переведён в регулярные части, стал командиром отделения, да ещё и орден получил. Вот такая канитель друзья мои.

- Так вот почему наш Юдин так тушевался, отправляй нас сюда, - принялась рассуждать Настя, - репутация у нашего Садовода противоречивая. Вроде бы воевал, вроде бы герой, а только по некоторым меркам преступник и бандит. Общение с подобными типами никому ещё пользу не приносило.

- Неважно всё это, был бы толк подытожил, - Костин.

И в этот самый момент, в поле зрения показалась, огороженная высоким забором, усадьба. Когда подъехали ко двору было уже далеко за полдень. Дом с верандой и громоздкой трубой из красного кирпича, на который указал Саня Зорин, стоял немного на отшибе, между лесом и узкой речкой с покатыми берегами. Сам домик, обрамлённый увешанными плющом палисадом, казался небольшим, но довольно опрятным. Обилие зелени и цветов завораживало с первых же минут. Цветы были повсюду, сам дом, саманная времянка и парник, всё было усеяно яркими красками, которые искрились и радовали глаз всем своим видом, словно бы игнорируя скорое приближение осени. Саня Зорин, по каким-то там причинам, не пожелавший участвовать в предстоящей беседе сказал, что хочет прогуляться и направился в сторону речки, откуда из-за кустов раздавались голоса и девичий смех, а Михалыч, сославшись на усталость, откинулся на спинку водительского кресла и почти сразу же громко захрапел.

Отварив, увешанную плющом, калитку Настя с Веней миновали палисадник, обрамленные зарослями ярко желтых хризантем и бледно розовых гибискусов, и поднялись на крыльцо. Дверь дома открылась и на пороге показалась немолодая, но довольно привлекательная женщина с необычайно прямой спиной и выразительным взглядом.

- Вы, очевидно, от Юдина? Прошу, - женщина указала на стоявшие на веранде стулья, - я приглашу мужа, он сейчас выйдет. Может быть чаю?

Настя хотела отказаться, но Веня её опередил.

- Покрепче, если можно. И я бы попробовал местного мёда, говорят он у вас здесь очень хорош!

Женщина довольно холодно посмотрела на Веню:

- Мы не занимаемся пчёлами, - она говорила с лёгким акцентом, - но раз уж вы так просите, я поищу в кладовой может что и осталась из прежних запасов.

- Откуда он про мёд уже успел узнать? - подумала Настя и присела на один из плетённых стульев.

- Вообще то мы не чаи сюда гонять пришли.

Веня, не обращая внимания ни на холодные взоры хозяйки, ни на некоторую нервозность в поведении Насти, преспокойно пододвинул к столу кресло качалку, стоявшее до этого у ограждения, и преспокойно уселся в него. Спустя пять минут женщина появилась с подносом, на котором красовался чайный набор, тарелочка с баранками и небольшая мисочка, с немного засахарившимся, мёдом. Разлив по чашкам чай, хозяйка молча удалилась. После того, как хозяйка ушла, Веня тут же набросился на мёд и сушки. Спустя минуты две, когда вене наливал себе уже 2 чашку показался и сам Андрес Янович. Довольно высокий, с житковатой, белёсой шевелюрыюой и морщинистым лицом Андрес Садовод был скорее похож на школьного учителя, нежели на правую руку опасного рецидивиста. Ему было уже под семьдесят, он носил квадратные очки с толстыми стёклами и кутался в толстый шерстяной шарф. Андрес Янович мельком окинул посетителей, кивнул Насте и легким движением человека, который привык что ему все обязаны беспрекословно подчиняться, велел освободить занятое Веней кресло.

Когда Веня освободил место и уселся ближе к Насте, Андрес Янович раскурил трубку и заговорил, всякий раз растягивая окончание фраз:

- Если я правильно понял, вы молодые люди, интересуетесь пропавшей из монастыря иконой Святой Вифсаид, которая официально считается сгоревший во время пожара в 1925 году?

- Совершенно верно! - ответил Костин.

- Если я правильно понял, вы не верите в то,что икона сгорела, верно?

- Совершенно верно, икону видели во время войны, и человек считающийся экспертом, заявил об этом довольно определённо.

Андрес Янович выпустил очередной клуб дыма, налил себе, уже остывшего чая, сделал несколько глотков и продолжил:

- Ну что же, скажу вам, что вы не ошиблись. Икона и впрямь не попала в огонь. Когда случился пожар, икона уже была спрятана в одном из подвалов монастыря, а настоятель официально заявил, что икона сгорела. Я знаю совершенно точно!

- Откуда же позвольте узнать? - вновь перебил Веня.

- Тогдашний настоятель сам мне это сказал.

- Сам сказал? Вам?

- Псково-Печорский монастырь, который в 20х годах, как я уже говорил, находился на территории Эстонии. Сохранил всё своё имущество, в том числе сохранилась и бесценная икона. В двадцать пятом, в независимой Эстонии началась аграрная реформа. В результате этой реформы, большая часть земельных владений Псково-Печорского монастыря, была конфискована. Времена были неспокойные и настоятель монастыря, опасаясь, что в Эстонии произойдёт то же, что и в России, и вслед за конфискации земель, последуют изъятие других ценностей, решил принять меры для сохранения иконы. Пожар был устроен умышленно, настоятель сообщил, что икону будут реставрировать, и после этого, сам приказал поджечь мастерскую. Когда горела мастерская, иконы само собой там уже не было. Вот и получается, что иконы по официальной версии больше не существовало. Когда же в 41м монастырь ограбили, из тайника пропало и заветная икона. Когда пришла милиция, в списке похищенного икона "Святой из Вифсаида", не значилось, так как официально не существовала. Однако, желая вернуть чудотворную реликвию, архимандрит Феофан, тогдашний настоятель монастыря, пришёл ко мне… К нам… Точнее к моему покровителю.

- Вы хотите сказать к местному авторитету, точнее вору?

- Зачем же так грубо? Иннокентий Иванович, хоть и был вором, но был при этом человеком верующим.

- Иннокентий Иванович?

- Здесь все называли его Кеша Архимед. Отец Феофан понимал, что это был единственный шанс вернуть Святого Вифсаида законным владельцам. В Инокентии Ивановиче была хроническая абструктивная болезнь лёгких, к тому времени он уже почти не вставал с постели, поэтому я занялся этим делом.

- В газетах писали что украденные вещи найдены, всё за исключением иконы.

- Это так!

- А что же случилось с похитителями? Вам о них что-нибудь известно? - задал очередной вопрос Веня.

- Очевидно вы их нашли, и они после этого исчезли, - встряла в разговор Настя.


Андрес Янович смерил девушку холодным взглядом, Веня исподтишка показал своей напарнице кулак.Андрес Янович неторопливо вытряхнул потухшую трубку, снова забил её табаком и раскурил. Только после этого он снова заговорил:

- Всё верно, в газетах писали о двух преступниках. Этих двоих нашли мёртвыми и при них были украденные из монастыря вещи. А на самом деле воров было трое и среди них была женщина. Если вы больше не будете меня прерывать и делать нелепые выводы, я расскажу как всё было на самом деле.





Глава 2, в которой Андрес Садовод расскажет историю жизни двух несчастных детишек




Граница с Эстонией. 1905 год.

Она родилась в небольшой деревне, южнее Печор в семи вёрстах от границы. Их мать была уроженкой Гатчины, но Верка так и никогда и не узнала, как мать сюда занесло. Когда Верка спрашивала у матери об отце, та отвечала, что он был унтерофицером императорского флота. Повенчаться они не успели, так как началась война и отец сразу же, после того как ненароком её обрюхатил, был срочно переведён на восток, где геройски погиб при Цусиме ( Цусимское сражение последняя решающая битва русско-японской войны 1904-1905 годов, в результате которой русская эскадра была полностью разгромлена).

Планировалось ли у них с отцом свадьба на самом деле или нет, Верка так никогда и не узнала. Люська Карасёва, мать Верки, сызмальства считалось бабой непутёвой, крутила любовь с кем попало, и как частенько говаривал о ней соседка, баба Гала - Верка наша, могла народится от кого угодно: и от морского юнкера, и от трактирщиках Гришки, и от любого другого, пробегавшего мимо Люськиной юбки. Кабеля Илюшу, по словам всё той же бабы Галы, Люське заделал Мишка Цыгин, когда они вместе пьянствовали и резвились у них в хате, почитай неделю. Когда кто-то донёс властям, об устроенном на Люсиным дворе бесчинстве, к ним на двор нагрянули жандармы. Мишка Цыган промышлял контрабандой и устроил в хате у Люськи схрон. Жандармы учинили обыск, и без особого труда, отыскали в погребе пять огромных тюков с чаем, крупную партию табака, и кроме всего прочего, какое-то краденое золотишко. Мишка спьяну, когда полиция нашла его барахло, бросился на жандармов с топором. Смутьяна скрутили как и полагается, дали от души в рыло и осудили Мишку на пять лет каторги, откуда он уже никогда не вернулся.

Люську же, тогда ещё долго таскали по судам, но со временем отстали, к этому моменту у неё уже стал показываться живот. В положенное время она разродилась, но в голове, после всего этого, у Люськи так и не прибавилось. Дети для нее были обузой, она также гуляла и веселилась, только к всеобщему одобрению, детей уж больше не народила. Люська гуляла и пьянствовала, а Верка с Илюшкой же остались хотя при живой матери, сами по себе.

Как-то раз, когда Илюше было девять, он случайно расплескал на штаны очередному материному полюбовнику горячие щи, та выпорола сына, выгнала его на улицу и заперла в сарае. Верка вступилась за брата и наорала на мать, за что тут же получила несколько затрещин, и тоже угодила под замок. Но Верка выбралась через крышу и попыталась поджечь ддом.Люськин хахаль, к счастью, не спал. Он потушил огонь, а мать когда бросилась на Верку с кулаками, увидела направленные на неё виллы. Материн сожитель долго матерился, и прихватив свои вещички, ушёл, а мать долго плакала. После этого, мать немного притихла.

Верке было двенадцать, когда вспыхнула гражданская война. В 21м, когда окончательно спившись, мать уже перестала узнавать их с Илюшей, Верка собрала свои пожитки, забрала брата и отправилась в Петроград. Ещё в поезде и их двух заморышей, с одной котомкой на двоих, приметил средних лет господин в сером котелке и дорогом коричневом пальто.

Он подсел, сунул голодному Илюше мятную конфету и спросил:

- Сироты?

- Зачем же сироты? У нас мамка имеется, мы к тётке в Печоры едем, погостить. - уверенно заявила Верка, хотя никакой тётки у них и в помине не было.

Мужчина бегло окинул их драную одёжку, усмехнулся:

- А лет то тебе сколько, красавица?

- Шестнадцать! - снова соврала Верка, уверена прибавив себе год.

Мужчина достал бумажник и дал Верке пару банкнот. Он крупными буквами написал на клочке бумаги адрес и сунул его Илюше в карман:

- Если не получится с тёткой, - сказал мужчина, - приходи по этому адресу, помогу с жильём и дам работу. После этого он пересел на другую полку и всё оставшееся время читал газету. Верка ломала голову как ей поступить? Идти им было некуда. Но мужчина в котелке выглядел уж больно чужим. Верка не привыкла к таким франтам, поэтому её распирал страх.

Когда поезд остановился и вслед за господином в котелке они вышли на перрон, Верка, отбросив последние сомнения, догнала его и дернула за рукав:

- А что за работа? - спросила она.

- Про тётку то наврала поди? - усмехнулся мужчина.

Верка нахмурилось, но почувствовав, как холодной осенний ветер задувает за воротник и под платок, подумала, что вы её положении особо ломаться не стоит.

- Наврала, и что?

- Если хочешь на меня работать никогда мне больше не ври, - в глазах мужчины впервые за всё время их общения появился недобраяый огонёк, - работа не пыльная, сначала поживёшь в общем бараке, потом если хорошо себя покажешь, может выделю тебе что и получше.

- Только мне? А как же брат? - Верка снова напряглась.

- Если будешь хорошо делать свою работу, сможешь снять для него уголок. Так что, по рукам?

- Вы так и не сказали, что за работа?

Мужчина снова сверкнул глазами, но тут же выдавил из себя улыбку и взял Верку пальцем за подбородок, она отшатнулась, мужчина покачал головой:

- Если будешь такой дёрганой, не сможешь зарабатывать много. Ты красивая, а красивым всегда есть что продать. Пойдём, а то от одного только вида ваши одёжки меня пробивают озноб. - мужчина повернулся и пошёл вдоль перрона. Верка и Илюша переглянулись и пошагали вслед. В тот момент Верка ещё не догадывалась, что ей придётся продавать.

Довольно быстро освоив тонкости профессии, большеглазая, привлекательная Верка по хорошела и стала настоящей красавицей. Начиная как бланковая проститутка-одиночка, не прикреплённая к какому-либо дому терпимости, она довольно быстро поднялась и поселилась в самом известном борделе на Сечинской. Она обучилась манерам, научилась пользоваться пудрой и духами, приоделось по последнему слову моды. Недостатка в клиентах не было, и спустя некоторое время, она сняла комнатку в центре. В целом можно было бы сказать, что её жизнь налаживалась, если бы не Илья.

А вот с Илюшкой, которого она повсюду таскала с собой, сразу всё пошло наперекосяк. Господин Покровский, тот самый благодетель, случайно встретившийся им на пути, поселил их с Илюшкой в барак, где в одном большом помещении уже жили несколько женщин. Трое из них, как и Верка, были с детьми. Когда Верка сумела снять собственный угол Илюшка, естественно, отправился с ней. Частенько, когда Верка брала работу на дом, Илюшке приходилось коротать ночи напролёт где-нибудь в подворотнях. В такие дни он частенько наведывался на вокзал, где и познакомился с местными воришками. Ему нашлось место в загородном домике, где был воровской притон. И Илюшка съехал от сестры. А парня, вдруг откуда ни возьмись, прорезался настоящий талант. Он довольно быстро научился таскать у прохожих разную мелочь, частенько попадались и более менее ценные вещи. Илюшка заимел авторитет. Однако, тут снова начались неприятности. Как-то раз, в фойе кинотеатра Илюшка собирался вытащить часы с цепочкой, у одного довольно внушительного вида мужчины, с подкрученными усами. Здоровяк оказался человеком внимательным, он ловко перехватил Илюшкину руку и вывернул так, что разоблачённый воришка заорал, как резаный. Не отпуская руки воришки, мужчина вывел Илюшку из кинотеатра и стал звать милиционеров. Илюшка улучил момент, двинул усачу коленом в пах, и попытался вырваться. Кто же знал, что усатый окажется чемпионом по борьбе. Озлобленный, он со скривлённым болью лицом, так крутанул Илюшкину руку, что кости захрустели. От боли неудачливый воришка потерял сознание и очнулся уже в отделении.

Был суд, прокурор просил год, судья дал полгода, но отсидел Илья Карасёв в общей сложности почти десятку. Верка не забывала о брате и регулярно его навещала. Илья вечно просил денег, ныл и жаловался на горькую судьбу. В тюрьме, пристрастившись к игре, Илюшка крупно проигрался, денег расплатиться не было и жизнь Илюшки висела на волоске.

- Ну что карась? Так понимаю, что денег у тебя нет? - сказал смотрящий по зоне по кличке Захар, подойдя к Илюхе на прогулке.

Илья стоял ни жив ни мёртв, трясясь и путаюсь в словах:

- Я отдам, обязательно отдам. Дайте только срок. Сестра должна прислать, она всегда присылала.