Красный Герцог

Когда незнакомец погиб, Генрих подошел ближе. Встав перед телом, он увидел, что дневник незнакомца немного напоминал уже знакомый Генриху предмет. Тетрадь по количеству страниц и размеру больше походила на книгу, но была в очень необычной кожаной обложке желтого цвета. По ощущениям она была крайне неприятной: от неё веял холод, и, каждый раз, когда Генрих прикасался к ней, его посещало неожиданное чувство страха. Открыв первые страницы, он увидел более неприятную картину: все страницы, помимо обложки, были сделаны из кожи, а записи велись кровью. Дневник вёл незнакомец, который не понимал слов Генриха; язык из дневника также был непонятен. Проводя глазами по незнакомым строкам, Генрих всё же замечал что-то смутно понятное, всего пары слов, перед глазами начали всплывать забытые образы. Содержание дневника оказалось знакомо для него. Читая дальше, он сделал для себя страшное открытие - это была книга со сказками. Точно такую же книгу он читал для Анны. Последовательность и содержание повторяло книгу, которая хранилась у него в доме. Вот только после последнего рассказа в домашнем сборнике, дневник незнакомца продолжался. Обеспокоившись тем, кого он встретил, Генрих забрал тетрадь себе. Уходя, он заметил, что незнакомец тянулся не за оружием в сумке, а за флягой.

Выходя на улицу через ту же дыру, по которой он проник в дом, Генрих видел, как из подвала соседнего здания выходили его товарищи. Напряженным взглядом они провожали спускающегося юношу. Когда им удалось подойти вплотную, Генрих узнал от них, что в подвале было тело их напарника, который пропал во время первой операции. Группа возвращалась в здание администрации, оставив своего мертвого сослуживца на сыром и холодном полу.

- Отличная работа! – Встретивший команду офицер светился от счастья. Положение всех солдат в Администрации мгновенно улучшилось, так как им поступили ценные ресурсы. - Сегодня более удачная вылазка, чем вчера. Мне нравятся твои способности, Генрих. Возможно, я даже поспособствую твоему продвижению по званию. - Офицер быстро подмигнул Генриху, намекая на взаимно выгодные отношения.

- Скажите, что вы знаете о вражеском военнопленном лагере недалеко от этого города?

После этих слов, офицер задумчиво посмотрел на карту местности и стал водить пальцем вокруг границ города.

- Да! Есть на северо-востоке вражеский лагерь военнопленных, - он указал пальцем на небольшую поляну в паре километров от города. Она была окружена лесной рощей и имела только одну дорогу. – Там раньше был пансион, теперь же… сам знаешь. Слышал, что оттуда никто еще не сбежал, ибо там очень строгий надзор. «Просто так» туда не попасть… но мы здесь не для этого. – Офицер театрально махнул рукой в сторону и ушел.

Генрих внимательно всматривался в карту, запоминая ориентиры на дороге к пансиону. Отчаявшись, он был готов вскоре самостоятельно отправиться вызволять своего отца. Для проведения такой сложной операции, ему было бы желательно покинуть здание администрации, причем, имея веские обстоятельства. Обдумывая несколько дней план, он решил, что судьба без вести пропавшего была куда удобней, чем дезертирство.

- Я хочу новое задание!

Стоявший за его спиной офицер удивлённо поднял глаза на своего подчинённого.

- Но я уже собирался дать тебе день для отдыха. Ты со своей группой сделал достаточно.

- Я хочу помогать дальше, - Генрих продолжал демонстрировать своё стремление к действиям, но ничем не мог объяснить столь сильное желание.

Промолчав, командующий начал заполнять какой-то свёрток на своём столе, иногда поднимая глаза на стоящего напротив юношу.

- Ладно, для тебя есть специальное задание. Завтра отправляйся обратно в Керхёф и передай это старшему сержанту. – К удивлению Генриха, офицер вручил ему в руки заполненный сверток и коричневую тетрадь, которая была отобрана у мертвого разведчика. Генрих даже забыл о том, что прямо сейчас думал сбежать от всех в лагерь военнопленных.

Остаток дня был предоставлен Генриху в полном распоряжении. Отведав такую же омерзительную еду, как и в прошлые разы, Генрих отправился к матрасу, который негласно стал его личным местом. Лежа на нём, он принялся читать дневник незнакомца. Пробегая знакомые произведения, он думал о семье, и, о том, как сейчас тяжело приходиться его сестре и матери, ведь они остались одни. Запомнив некоторые слова, которые он сравнивал с переводом, всё же можно было попытаться ознакомиться с незнакомыми произведениями, которые не были в домашнем сборнике. Они были похожи на оригинальные произведения автора, только Генрих посчитал это невозможным, ибо автор книги, – которая была у него дома, – скорее всего умер ещё несколько веков назад. Он слышал от отца, что историям, – как и самому автору, – как минимум пару сотен лет. Они распространялись восточными купцами по всему материку, саму же книгу потом переиздавали множество раз. Незнакомец мог быть обычным любителем, который записывал новые истории стилем древнего творца.

Генрих повернулся на бок и закрыл глаза, в надежде уснуть. Его рука плотно сжимала дневник незнакомца. Сейчас эта вещь успокаивала его и объединяла с семьёй, которая находилась за многие сотни километров.

Солнце медленно опускалось, становясь ближе к горизонту; оно яркими лучами освещало безграничные синие воды. Спокойное море выбрасывало волнами воду на песок, словно тянула вперёд длинные руки, пытаясь дотянуться до чего-то желанного. Генрих стоял в полном обмундировании, как одинокое дерево на лугу. Буйные воды манили его. Встречающая юношу картина погружала сознание в другое море, в море спокойствия. Солнце начало погружаться за горизонт. Его лучи устремлялись по волнам, седлая их, как всадники. Отражаясь от них, они попадали на лицо Генриха. «Я никогда по-настоящему не видел море» - подумал он. Если оно и взаправду столь прекрасно, он придёт сюда со всей своей семьёй.

Каждая следующая минута начинала становиться неприятной. Что-то происходило, но Генрих никак не мог понять, что именно не так. Окружение не менялось, но холод тонкими лапами обнимал всё его тело. Запах… Принюхавшись, Генрих почуял тошнотворный аромат. Зацепившись за что-то не из мира снов, Генрих, поморщившись, резко очнулся. В его руке лежал желтый дневник незнакомца, именно он был источником неприятного запаха. Пахло разложениями и мёртвой плотью. Генриху впервые пришлось лично встретиться с таким явлением, но он сразу понял, в чём дело. По непонятной причине, дневник незнакомца начал разлагаться. Этого не могло произойти, так как дневник должен был быть предоставлен специальным обработкам, чтобы он мог служить длительное время. Учитывая объём записей, дневник служил своему старому хозяину очень давно. Но всё же, после гибели, он почти сразу начал гнить.

Не желая его выкидывать, Генрих закутал дневник в тряпки и погрузил в свою сумку, – было бы крайне печально лишиться такой важной вещицы.

Генрих проснулся настолько ранним утром, что даже солнца не было видно. Только голубое небо над горизонтом, было слегка ярче. Ему впервые удалось увидеть местных поваров, – скорее тех, кто себя ими считали. Пара солдат, среди которых был Зигфрид, член группы Генриха; они собирали пайки из общего склада и выкидывали содержимое в чугунный чан с водой, который стоял над самодельном костре. Всё, что было у «поваров» под рукой, исчезало в черном котле. Генриху удалось приглядеться и увидеть различные крупы, злаки, сырые овощи и куски хлеба. Как лесные ведьмы из старых сказок, один солдат мешал получившуюся жижу в котле, пока второй скидывал дополнительные ингредиенты. В этот момент Генрих начал скучать по еде из лагеря.

После употребления того, что было приготовлено «в поле», Генрих ощутил ещё большую слабость, чем раньше. Закинув в сумку желтую книгу, он направился к главнокомандующему. Офицер радостно приветствовал Генриха, по его глазам было заметно, что он крайне мало спал.

Приказ главнокомандующего остался прежним: Генрих возвращался назад в Керхёф. Ему в сопровождение было выделено трое солдат, и, все они вместе направились к границе города. Раннее утро прохладой окутало всё вокруг, каждый выдох паром покидал рты солдат. Отряд шел теми же тропами, которыми Генрих впервые пробирался к зданию администрации. Некоторые строения изменились: где-то сильнее осыпалась стена и появились новые дыры. «Здесь дали бой» - подумал Генрих, и он был прав, под своими ногами он видел гильзы, которых раньше здесь не было. Весь путь был тихим и спокойным.

Прибыв на место отправления, Генрих увидел знакомый грузовик, что увозил его в город. Попрощавшись со своей группой сопровождения, Генрих залез в кузов машины. Помимо него, в ней находились и другие солдаты. Все они были с ног до головы перевязанные бинтами, с наложенными шинами на конечностях и костылями в руках. Генрих ехал среди тех, кто пострадал в бою. На протяжении всей поездки, он иногда замечал на себе косые взгляды. Глаза, смотрящие на него, источали отчаяние и зависть. Бедолаги, которые тряслись внутри кузова, как какие-то грубые мешки, понимали то, что им навсегда придётся остаться беспомощными. Сильнее всего они ощущали не физические раны, а оскорбление от того, что оказались не такими сильными.

Когда транспорт приехал в Керхёф, раненых выносили на носилках, кто-то передвигался самостоятельно. Толпа хромых и раненных направлялось в здание, которое являлось медпунктом. Смотря на эту картину, Генрих был счастлив, что на протяжении всех миссий удача не покидала его.

- Прошу вас сдать патроны! - сказал стоящий рядом солдат.

Судя по виду, это был матёрый боец, который бывал далеко не в одном бою, но почему-то не покидал лагерь. Забрав патроны Генриха, он отправился по своим делам. Никто другой не встречал вернувшегося солдата, а ведь у него при себе были важные сведения. «Значит, я могу пока не спешить» - подумал Генрих. Он решил направиться к своему бараку, где была его – уже родная – койка. По пути он рассматривал обветшалую церковь-столовую. Поняв, что он мог подождать и поесть уже здесь, Генрих только неряшливо улыбался своей собственной спешке. Знакомая дверь барака тихо скрипела своими ржавыми петлями. Помещение было полностью пустым, никого из отряда Генриха здесь не было. Вспоминая о том, что из всех новобранцев выжила только треть, он уже прикинул то, кто и где будет находиться, но даже и не представлял, что только он один из всего седьмого отряда мог остаться в живых. Направившись к своей койке, юноша спрятал желтый дневник под подушку. Книга всё также источал омерзительный запах гнили, который теперь впитается в постельное бельё.

Оставив при себе письмо офицера из Администрации, дневник разведчика и верный карабин, Генрих отправился к кабинету старшего сержанта. По пути к хижине главнокомандующего, он был остановлен тяжелой рукой, упавшей на его плечи. Обернувшись, Генрих увидел знакомое лицо. Вольфганг смотрел на своего друга уставшими глазами и нелепой улыбкой на половину лица.

- Рад тебя видеть, Генрих! - сонливый голос Вольфганга нагонял сон и на его собеседника.

Разговорившись, они бродили между зданиями лагеря. Генрих рассказал, что произошло с ним, а взамен получил в ответ историю от своего друга. Вольфганг, получив приказ, патрулировал и «зачищал» улицы города. Бродя между постройками лагеря, он хвастался тем, что участвовал в активной боевой стычке, хотя его голос на этом моменте не звучал радостно. По его словам, они отбивали захваченные здания и освобождали помещения от врагов. Он не спал последние два дня, и в награду за труды, был отправлен обратно в лагерь, где мог передохнуть.

- Усталость и страх - вот что я испытывал бродя по улицам и пережидая бессонные ночи. Каждый раз, когда ходишь между высокими строениями, не спавший ночь, то боишься, что сейчас делаешь последние шаги. Было до одури страшно, но потом стало как-то безразлично. По ночам не знаешь, кого может занести к тебе. Всё было так мучительно, и, я не хочу больше участвовать в этом. Но знаешь… есть люди, кому повезло меньше, чем мне, - закончив эти слова, Вольфганг остановился.

Генрих прекратил движение вместе с другом и понял, что они оказались за пределами лагеря. Это было то самое огородное поле, на котором его отряд бегал каждое утро. Теперь всё это место было усеяно странными рисунками.

- Это, наши друзья и товарищи, те, кто тренировался рядом с нами. Мы прибыли сюда вместе и прошли сквозь многие трудности. - Вольфганг медленно повернул голову в сторону Генриха и смотрел на него глазами, полными печали. - У них были мечты, амбиции, семьи. Кто-то довольствуется своей жизнью, когда другие незаслуженно теряют их. Я смотрю на этот пустырь, слышу названные имена, замечаю стеклянные взгляды, натыкаюсь на некрологи, и раз на этом поле становиться всё больше и больше могил. Они прибавляются. Множатся. Это ужасное напоминание о финале жизни.

Вольфганг сделал небольшую паузу. Стоя на месте, он продолжал рассматривать начерченные на земле прямоугольники, на его глазах начали набираться слёзы.

- Я стал бояться смерти. Раньше я думал, что умру дряхлым стариком в кровати. Сейчас я боюсь, что это произойдёт раньше. Еще столько дел, что я могу и хочу сделать. Жить на грани - полный кошмар. Что сон, а что реальность? Два дня без сна и усталость рождают паранойю, которая говорит, что твои напарники могут быть твоими врагами, что надо опасаться каждого знакомого и встречного. Так росло недоверие в миссии, когда я начал бояться повернуться спиной к друзьям. А тут, тут только хуже. Наступила бессонница из-за того, что здесь слишком тихо. Я засыпал только на пару минут, и каждый такой момент, как ад. - Вольфганг продолжал свой рассказ о событиях ранних дней. Местами он всхлипывал, смотря на пустые могилы.

Выслушивая историю своего друга и изучая могилы, Генрих смотрел на пустые участки. На земле были нанесены свежие полосы, а под ними никто. Забыты и брошены, гниют непонятно где. Мрачную паузу нарушили шаги. Вольфганг начал гулять между вымышленными могилами, бросая свой взгляд на каждую из них.

- Здесь я положил Блиндара, – никто этого не знает, кроме меня. Он пошел на войну, чтобы защитить свою семью от бед. Знакомо, Генрих? А тут Вернер, – парень которому не повезло в первый день с оружием. Он увлекался музыкой, хотел стать великим пианистом, но его забрали в армию. Их обоих отправили в туда, в качестве сапёров. Отправившись туда, они расплачивались за свои «ошибки». Когда-нибудь, Генрих, мы присоединимся к ним. - Вольфганг присел рядом с одной из могил и начал выводить пальцем имена прямо на земле. – Вот так и бывает, ты живёшь-живёшь и всё, в какой-то момент тебя просто нет. Как ветер сносит мои рисунки на поле, так и кончается жизнь. Пуф, и тебя нет. Я не хочу умирать, Генрих. Никто не хочет умирать.

Генрих молча смотрел, как Вольфганг записывал имена других погибших. Сначала только на одной могиле, потом он переходил к другим, обновляя уже снесённые ветром линии и бугры. Ощущая неприятное жжение в груди и нахлынувшую волну страха, Генрих оставил своего друга и был вынужден молча покинуть его компанию. У него была задача - отдать важные документы старшему сержанту и забыть про весь ад последних дней.

Проходя через свой лагерь, Генрих наблюдал как его население резко уменьшилось. Большинство оставшихся здесь, выглядели так же печально, как и он сам. Никто не радовался, как в последний день тренировки, ни у кого не было для этого повода и сил.


Подходя к хижине старшего сержанта, Генрих начал подниматься по ступеням. Параллельно он расстёгивал свою сумку, чтобы достать нужные документы.

- Зачем тебе туда? - раздался знакомый голос позади.

Стоя спиной к источнику звука, Генрих никак не мог вспомнить его обладателя. Он мог бы сразу ответить на поставленный ему вопрос и продолжить диалог, поворачиваясь к своему собеседнику, но пришлось повременить с ответом. Обернувшись, Генрих увидел офицера «зло», который стоял в паре метров от лестницы и смотрел своим обычным суровым взглядом. Встреча этого человека удивила Генриха. «Какое ему дело до меня? Я даже не из его отряда!» - думал он.

- Повторяю последний раз: “зачем тебе туда”? - Офицер повторил свой вопрос более угрожающим тоном. В дополнение к своей раздражительности, он поднял руку и демонстративно положил её на поясную кобуру, где красовался офицерский пистолет.

- У меня есть важные донесения из города. Из Администрации попросили отнести старшему сержанту важные разведывательные данные, - нервно пробубнил Генрих, не отрывая взгляд от кобуры.

- Занят он. Если это столь важно, следуй за мной.

Офицер направился за угол здания. Генрих, послушав его приказ, отправился следом. Они направились к строению, которое Генрих раньше не замечал, потому что оно терялось в большом скоплении бараков.

Офицер поднялся по ступеням первым и открыл дверь ключом, что висел у него на поясе. Пройдя во внутрь, Генрих заметил знакомый интерьер, почти как у старшего сержанта. По всему зданию, которое представляло из себя однокомнатное помещение, стояла различного рода мебель: стол и стулья, одинокая кровать, шкафы и тумба. Большие деревянные дряхлые шкафы хранили в себе огромную кучу папок и бумаг. Вошедшие подошли к единственному столу, у которого и остановились. За него сразу же сел офицер и, выпрямившись занял удобное положение. Подготовившись к беседе, он наклонился поближе к Генриху.

- Что у тебя? - спросил он, не скрывая свой личный интерес.

Генрих достал из своей сумки письмо и дневник. Оба документа он положил на стол перед офицером. Продолжительное время он молча ожидал, пока все документы будут проверены. Каждая страница дневника была перечитана по несколько раз. Некоторые записи были даже вручную переписаны в другой дневник. Когда офицер взялся за письмо из Администрации, его брови поднялись от удивления.

- Что ж, могу тебя поздравить, Генрих. Действительно, информация, которую ты привез, является важной. Разведданные я обязательно передам старшему сержанту. Что на счёт письма, то ты показал себя в военных действиях доверенным лицом, готовым выполнить поставленные задачи и также умело можешь нести командование, - сказал офицер, любопытно рассматривая Генриха.

- И что это значит? - удивился юноша, не понимая, что имеет в виду сидящий напротив человек.

- Другими словами, Генрих, это рекомендация, которая хорошо повлияет на твою карьеру. Очень сильно повлияет.

Убрав свой дневник обратно в стол, офицер «зло» поднялся из-за стола и направился к двери на улицу. Потянувшись к дверной ручке, он остановился. Простояв в таком неуклюжем положении около полуминуты, он развернулся к Генриху.

- Знаешь… - сделав шаг вперед, сказал он, - я тоже могу тебе помочь с продвижением. Есть у нас в лагере одна личность, которая сильно мешает мне. И… если её не станет, ты мог бы занять его место. - С каждым новым словом офицер всё ближе и ближе подбирался к Генриху, пока не подошел вплотную.

- На что вы намекаете?

- Я хочу, чтобы ты избавился от кое-кого. Благодаря мне, займешь его место и будешь покорно слушать меня.

Сама идея показалась юноше отвратительной. Что это могло быть, предательство? Переворот? Но всё же для Генриха все офицеры, а юноша не сомневался, что речь могла идти о них, были на одно лицо – жестоки и незаслуживающие всего, что они имеют. Вспомнились слова Вольфганга о том, что кто-то сохранил свою жизнь незаслуженно. К тому же, у плохого человека в Керхёфе не могли быть враги, особенно такой человек, как офицер «зло», а этот маленький шаг, мог кардинально изменить положение Генриха. Он ощущал, что наконец пришел момент, когда он получил шанс, к которому так долго стремился. Каким бы сложным не было это задание, он не имеет права от него отказаться или провалить. Здесь был только один исход - победа.

- Кого?

- Манфрэда.

Эта мысль находилась в голове Генриха крайне долго, и он никак не мог отвлечь себя от этой «задачи», хоть на минуту. Когда же вечер подходил к своему завершению. Генрих, покинув дом офицера, гулял по лагерю. Проходя через палатки и дома, он ощущал неуместное спокойствие. Хоть здесь и не стоило бояться того, что где-то рядом бродит враг, который способен лишить юношу жизни, из-за поставленной задачи, Генрих сам себя ощущал врагом. Несколько минут спустя он оказался у границы лагеря. Деревянный забор отделял Керхёф от пустых и покинутых людьми полей. Тут проходило обучение второго дня - стрельба по мишеням.

Рядом с забором стоял черный ящик. В нем, – по воспоминаниям Генриха, – было огромное количество боевых патронов. Он был заперт и открывался только во время обучения, дабы дать возможность рекрутам «набить руку». Вытащив из кармана ключ, – который он получил от своего нового союзника, – Генрих открыл амбарный замок, крепко держащий крышку закрытой. Внутри его ждала драгоценная «пища» для карабина.

Личные покои Манфрэда не отличались от других офицерских домов. Генрих обходил его пару раз по кругу, подробно осматривая строение и собираясь с мыслями. Стоя у двери, он никак не мог решиться постучаться. Даже прикосновение к этой двери казалось чем-то диким. Эта дверь вела в теплое и светлое помещение, но для Генриха эта дверь вела словно в другой мир, который стоит избегать, при любой возможности.

Минутами ожидая несуществующего знака, Генрих всё же вошел внутрь. Он оказался в аналогичном помещении, что было у офицера «зло». Такая же мебель и сидящий у стола, властный и строгий, хозяин. Манфрэд уютно устроился на стуле сбоку от стола. Сидя вполоборота, он перебирал огромную стопку бумаг, расположенную у него на столе. Он был удивлён приходу гостей в столь позднее время.

- Генрих?! Я тебя не вызывал! - опешив, Манфрэд начал говорить на повышенных тонах, сходу расставляя себя и своего подчинённого на соответствующие места.

- Я пришел отчитаться о выполненных заданиях! - Отдав честь своему офицеру, Генрих пытался держать себя в собранном состоянии, не показывая страх.

Манфрэд всё никак не мог понять, что происходило на его глазах. Никогда прежде перед ним не отчитывались солдаты после боя, даже самые верные и наивные. Те, кто уходил, или погибали, или пытались забыть о существовании начальника. Выслушивая различные события из города, Манфрэд считал, что сейчас к нему просто подлизываются, пытаются стать другом, показывая свою заинтересованность в общении. Размышления и догадки Манфрэда прекратились, когда он услышал знакомый металлический звук. Подняв глаза он увидел Генриха, что стоял у двери и держал в руках собственный карабин.

- Я его пересобрал после операций... не могли бы вы проверить? - Генрих нервно сглатывал накопившиеся после долгого разговора слюни.

- Зачем?..

- Я видел, что вы самый опытный в этом деле, и, надеюсь на вашу помощь и совет, - скороговоркой проговорил солдат.

Поняв, что его ждёт любимое занятие, Манфрэд оставил свои документы и взял карабин. Оружие было таким же легким, как и всегда, местами появились новые царапины и следы грязи. Заметив это, офицер начал более осторожно осматривать оружие, выискивая все его секреты. Следом, после детального внешнего осмотра, он потянулся к магазину.

- Не заряжено! - резко сказал Генрих, испугав этим выкриком офицера. - Я отдал патроны сразу, когда вернулся.

Манфрэд долго смотрел на своего солдата, пытаясь будто посмотреть в самое нутро. Вернувшись к магазину, офицер молча согласился, что обычный новобранец не сможет здесь добыть патроны. Пропустив проверку магазина, карабин был уложен на колено. Медленно правая рука скользила по оружию, от самого приклада до затвора. Быстрым движением затвор был передёрнут, дав хозяину сигнал, что механизм подачи патронов исправен. Офицер хорошо знал все звуки ружья. После этого действия, Манфрэд сделал паузу и медленно направил дуло в сторону Генриха.

Волна ужаса окутала юношу. Сейчас он стоял напротив офицера, у которого был карабин с одним единственным заряженным боевым патроном. «На войне всякое бывает: кто-то не выдерживает всего происходящего, кто-то становится жертвой случайной пули. Именно сегодня, “всякое” должно произойти с Манфрэдом» - слова, сказанные офицером «зло», мгновенно пронеслись в голове Генриха.

- Может, ты и дурак, - сказал Манфрэд, - но других выставлять дураками – себе дороже. Даже не знаю, глупость это или подвиг, но ты первый, кто решился на подобное. Будешь и последним.

По всей комнате слышалось тяжелое дыхание. На одной стороне был человек, который висел на волоске от смерти, на другой - офицер, что чуть ли не повелся на банальный обман. Манфрэд сейчас больше всего желал поиздеваться напоследок над тем, кто начал его раздражать с самого начала - наивным юнцом, слепо верящим в сказки.

- Мне не важно, кто тебя послал. Я даже буду радоваться тому, что меня будут и дальше развлекать. Знаешь, всё на самом деле происходит куда интереснее, чем ты думаешь. Я ожидал твоей смерти в первый день тренировки. Думал, что ты будешь настолько большой помехой, что мне дадут добро на отправку тебя в подразделение сапёров. Некоторых из которых уже пускали по улицам города, и, никто из них не вернулся. Удивительно… Как говорится: «человек оступившись научится, сапёр оступившись ничему не научится». - Манфрэд начал свой рассказ издалека, но когда он подбирался всё ближе и ближе к «ключу всей темы», он выглядел как жадный коршун, что летает над умирающим животным, предвкушая будущий пир. - Помнишь последний день тренировки, когда заключенный набросился на тебя с ножом в руке? Какой безумно-неожиданный случай! Только перед этим я шепнул ему на ухо, что если он убьёт тебя, я вознагражу его свободой. Эта была мотивация и для тебя, и для него. Это был идеальный план, где победителем остался бы я.

Манфрэд иногда останавливался на небольшие паузы, оценивая эмоциональное состояние Генриха. Напряжение было заметно не только по звуку тяжелого дыхания, но и по другим признакам: на лице Генриха начали выступать потоки холодного пота, зрачки расширились, а лицо побледнело, руки и ноги его бешено тряслись от страха и ненависти. Манфрэд медленно наслаждался этим моментом и решил не останавливаться.