Красный дождь
Часть 12 из 15 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Как они с подругами нашли друг друга после приюта, она не помнила – в точности как ее предшественница. Хулиганов среди мальчиков назвать не смогла, кто мог бы желать смерти Симохиной и Пахомовой, понятия не имела. Воспитатели мужского пола? Нет, ни одного. Да и разве мужик пойдет работать в детский дом? Разве что сам там вырос, да и то редко. Нет, инцидентов и несчастных случаев, кроме как с Анисимовым, она не помнит.
Зато Ляпина сообщила фамилию одного из мальчиков, которого усыновили. Его звали Олег Филиппов. Вспомнила и других, но ни их имена, ни фамилии в памяти не отложились.
– У нас с Олежкой любовь типа была, – пояснила Ляпина, объясняя, почему Филиппова она запомнила лучше. – Детская.
– Понимаю, – кивнул Самсонов.
– Другой у нас в приюте не было, – сказала Ляпина.
– Его усыновили раньше вас?
– Меня удочерили, – поправила физкультурница. – Да, он раньше свинтил из детдома.
– Вы виделись потом?
– Нет.
– Не пытались найти его?
– Нет, зачем?
– Ну, подруг-то вы нашли? А тут первая любовь.
Ляпина пожевала губами.
– Кто-то из них сам меня нашел, – сказала она. – Теперь уж и не помню кто. Я это уже говорила.
– Говорили, верно.
– А потом я вообще замуж вышла, не до этого стало.
– И стали Ляпиной?
– Ну да. Взяла фамилию мужа, как полагается. А в детдоме Сусловой была. Потом Гроцкой – это фамилия приемных родителей.
Самсонов расспросил физкультурницу, часто ли она встречалась с подругами, по каким поводам, куда ходили. Ляпина отвечала то же самое, что и Нестерова.
– Когда в последний раз с Симохиной и Пахомовой общались?
Физкультурница подняла глаза к потолку:
– Дайте-ка сообразить. Кажется, зимой. С Новым годом поздравляли друг друга.
– А потом?
– Не припоминаю.
– До этого, как я понял, вы встречались чаще.
– Пожалуй. И что?
– Почему такой большой перерыв? Даже не созванивались ни разу?
– Говорю же, нет. Дел было много. – Ляпина пожала плечами: – Семья и все такое.
– А с остальными?
– И с остальными тоже, – нехотя ответила женщина.
– Может, вы поссорились?
– Нет.
– Уверены?
– Абсолютно. С какой стати?
– А кто-нибудь из ваших подруг ссорился друг с другом?
– Не знаю. Думаю, что нет.
Ляпину Коровин тоже отвел в соседнюю комнату и оставил с Нестеровой.
– Сговорятся ведь, если что, – проговорил он, вернувшись.
– Ничего, – ответил Самсонов. – Пусть сговариваются. Послушаем, как слаженно врать будут. Даже любопытно.
– Они и сейчас словно сговорились.
– Похоже поют, да?
– Угу. – Коровин открыл окно и закурил. – Я на пять минут, ладно?
– Давай, – разрешил Самсонов. – Прервемся.
Следующей в кабинет вошла Кремниева – в девичестве Одинцова, затем, по первому мужу, Степанова Елена Дмитриевна. Врач-педиатр была дородной, веселой брюнеткой с горбинкой на носу и большими миндалевидными черными глазами. Она села, положив ногу на ногу, и улыбнулась поочередно Коровину и Самсонову.
– Вы ведете это дело, да? – спросила она старшего лейтенанта. – Или вопросы тут только вы задаете? – Она подмигнула и рассмеялась.
– Я веду, – улыбнулся Самсонов в ответ.
Дальше разговор строился примерно по той же схеме, что и два предыдущих. Как подруги нашли друг друга, Кремниева не помнила. С мальчиками в детдоме проблем не было. Анисимов нормально общался с Корчаковой и Симохиной, в своей травме их не винил. Да и обошлось все вроде. Похромал, да и забегал. Ковылял, правда, слегка, но, может, это с возрастом прошло.
– У вас тут накурено, – заметила, принюхавшись, Кремниева. – Можно и мне сигаретку?
– Пожалуйста, – кивнул Самсонов.
Коровин хотел было дать женщине сигарету, но та отказалась, достав из сумочки свои.
– Только эти курю, – пояснила она. – Привыкла.
– У вас в детдоме были мужчины-воспитатели? – дежурно спросил Самсонов, уже ожидая отрицательный ответ. Он просто следовал схеме, по которой допрашиваемым полагалось задавать схожие вопросы и сравнивать ответы. Если появлялись противоречия, надо было выяснить, откуда они взялись. Проще говоря, кто врет и почему.
– Воспитателей не было, – ответила Кремниева, выпуская клубы дыма. – Были приходящие.
Самсонов насторожился:
– Приходящие? Что это значит?
– Ну, из всяких служб социальных. Появлялись время от времени. Психолог был, гинеколог.
– И часто они заходили?
– Гинеколог – раз в полгода, да и то только к старшим. Я у него, по-моему, всего раз была. Меня удочерили потом, и я стала Одинцова. А до этого, пока воспитывалась в приюте, Галкина была.
– А психолог?
Кремниева глубоко затянулась, резко выпустила дым через ноздри.
– Этот раз в неделю приходил.
– Зачем?
– Психологические портреты составлял, мониторинги проводил. Беседовал.
– О чем?
– Думаете, с детдомовцем не о чем побеседовать?
– Вы были у него на приемах?
– Как все.
– Что можете о нем сказать?
– Да ничего особенного. Где у вас пепельница? – Кремниева поглядела по сторонам.
Коровин придвинул ей пепельницу.
Самсонов повторил свой вопрос.
– Звали его то ли Андрей Викторович, то ли Виталий Андреевич, – ответила Кремниева. – Точно не скажу. Слишком много лет прошло. Не очень приятный человек. Мне все казалось, что он меня и не видит вовсе, а так… бумажки с моим именем заполняет только.
– И это все, что вы помните?
Кремниева пожала плечами:
– Ну да.
Зато Ляпина сообщила фамилию одного из мальчиков, которого усыновили. Его звали Олег Филиппов. Вспомнила и других, но ни их имена, ни фамилии в памяти не отложились.
– У нас с Олежкой любовь типа была, – пояснила Ляпина, объясняя, почему Филиппова она запомнила лучше. – Детская.
– Понимаю, – кивнул Самсонов.
– Другой у нас в приюте не было, – сказала Ляпина.
– Его усыновили раньше вас?
– Меня удочерили, – поправила физкультурница. – Да, он раньше свинтил из детдома.
– Вы виделись потом?
– Нет.
– Не пытались найти его?
– Нет, зачем?
– Ну, подруг-то вы нашли? А тут первая любовь.
Ляпина пожевала губами.
– Кто-то из них сам меня нашел, – сказала она. – Теперь уж и не помню кто. Я это уже говорила.
– Говорили, верно.
– А потом я вообще замуж вышла, не до этого стало.
– И стали Ляпиной?
– Ну да. Взяла фамилию мужа, как полагается. А в детдоме Сусловой была. Потом Гроцкой – это фамилия приемных родителей.
Самсонов расспросил физкультурницу, часто ли она встречалась с подругами, по каким поводам, куда ходили. Ляпина отвечала то же самое, что и Нестерова.
– Когда в последний раз с Симохиной и Пахомовой общались?
Физкультурница подняла глаза к потолку:
– Дайте-ка сообразить. Кажется, зимой. С Новым годом поздравляли друг друга.
– А потом?
– Не припоминаю.
– До этого, как я понял, вы встречались чаще.
– Пожалуй. И что?
– Почему такой большой перерыв? Даже не созванивались ни разу?
– Говорю же, нет. Дел было много. – Ляпина пожала плечами: – Семья и все такое.
– А с остальными?
– И с остальными тоже, – нехотя ответила женщина.
– Может, вы поссорились?
– Нет.
– Уверены?
– Абсолютно. С какой стати?
– А кто-нибудь из ваших подруг ссорился друг с другом?
– Не знаю. Думаю, что нет.
Ляпину Коровин тоже отвел в соседнюю комнату и оставил с Нестеровой.
– Сговорятся ведь, если что, – проговорил он, вернувшись.
– Ничего, – ответил Самсонов. – Пусть сговариваются. Послушаем, как слаженно врать будут. Даже любопытно.
– Они и сейчас словно сговорились.
– Похоже поют, да?
– Угу. – Коровин открыл окно и закурил. – Я на пять минут, ладно?
– Давай, – разрешил Самсонов. – Прервемся.
Следующей в кабинет вошла Кремниева – в девичестве Одинцова, затем, по первому мужу, Степанова Елена Дмитриевна. Врач-педиатр была дородной, веселой брюнеткой с горбинкой на носу и большими миндалевидными черными глазами. Она села, положив ногу на ногу, и улыбнулась поочередно Коровину и Самсонову.
– Вы ведете это дело, да? – спросила она старшего лейтенанта. – Или вопросы тут только вы задаете? – Она подмигнула и рассмеялась.
– Я веду, – улыбнулся Самсонов в ответ.
Дальше разговор строился примерно по той же схеме, что и два предыдущих. Как подруги нашли друг друга, Кремниева не помнила. С мальчиками в детдоме проблем не было. Анисимов нормально общался с Корчаковой и Симохиной, в своей травме их не винил. Да и обошлось все вроде. Похромал, да и забегал. Ковылял, правда, слегка, но, может, это с возрастом прошло.
– У вас тут накурено, – заметила, принюхавшись, Кремниева. – Можно и мне сигаретку?
– Пожалуйста, – кивнул Самсонов.
Коровин хотел было дать женщине сигарету, но та отказалась, достав из сумочки свои.
– Только эти курю, – пояснила она. – Привыкла.
– У вас в детдоме были мужчины-воспитатели? – дежурно спросил Самсонов, уже ожидая отрицательный ответ. Он просто следовал схеме, по которой допрашиваемым полагалось задавать схожие вопросы и сравнивать ответы. Если появлялись противоречия, надо было выяснить, откуда они взялись. Проще говоря, кто врет и почему.
– Воспитателей не было, – ответила Кремниева, выпуская клубы дыма. – Были приходящие.
Самсонов насторожился:
– Приходящие? Что это значит?
– Ну, из всяких служб социальных. Появлялись время от времени. Психолог был, гинеколог.
– И часто они заходили?
– Гинеколог – раз в полгода, да и то только к старшим. Я у него, по-моему, всего раз была. Меня удочерили потом, и я стала Одинцова. А до этого, пока воспитывалась в приюте, Галкина была.
– А психолог?
Кремниева глубоко затянулась, резко выпустила дым через ноздри.
– Этот раз в неделю приходил.
– Зачем?
– Психологические портреты составлял, мониторинги проводил. Беседовал.
– О чем?
– Думаете, с детдомовцем не о чем побеседовать?
– Вы были у него на приемах?
– Как все.
– Что можете о нем сказать?
– Да ничего особенного. Где у вас пепельница? – Кремниева поглядела по сторонам.
Коровин придвинул ей пепельницу.
Самсонов повторил свой вопрос.
– Звали его то ли Андрей Викторович, то ли Виталий Андреевич, – ответила Кремниева. – Точно не скажу. Слишком много лет прошло. Не очень приятный человек. Мне все казалось, что он меня и не видит вовсе, а так… бумажки с моим именем заполняет только.
– И это все, что вы помните?
Кремниева пожала плечами:
– Ну да.