Красная зима

Яна вот в таких случаях не лезла с разговорами. Вообще не лезла с нежностями. Ложилась рядом, перебирала его волосы. Или разминала плечи. Молчала, просто была. И это было чудесно…

Яна, где ты сейчас? Мне тебя… не хватает?

Размышления жома Тигра оборвал решительный голос.

– Меня – примет! Брысь!

И лепет слуги. Потом звук удара, открывшаяся дверь – и на пороге возник жом Ураган.

– Тигр, успокойся. Я с миром!

Слова были не лишними, учитывая, что в этот момент на него смотрело дуло небольшого револьвера. На таком расстоянии промазать было сложно, Тигр бы попал в переносицу. Куда и целился.

– Тебе чего надо?

– Чего-чего… догадайся!

– Тут еще и догадываться надо? – Тигр со стоном сунул ноги в домашние туфли. – Чтоб тебя, только отдохнуть прилег…

Жома Урагана такие мелочи не смутили.

– Прости. Но другого выхода у меня не было.

– Угу… Интересно, что Пламенный скажет, когда узнает и о твоем визите, и о нашем сговоре?

Ураган пожал плечами.

– Полагаю, очень огорчится, когда не дождется своих шпионов. Двоих. Но не стоило их посылать ко мне.

Тигр только головой покачал. Черная прядь упала на лоб.

– Ладно. Проходи, располагайся… предложить что?

– Перебьюсь. Тигр, ты был прав.

Тигр и не сомневался.

– В чем именно?

– Я разговаривал с Пламенным. Ему вообще не до меня. И – да! Мне отказали!

Тигр закатил глаза.

– Даже не сомневался.

– Издеваешься?

– Нет.

Жом Ураган посмотрел собеседнику в глаза и остался доволен результатом. Не издевались над ним. Разве что ерничали слегка, но тут… над ним – или над собой?

– Как так получилось, что мы с тобой этим вопросом озаботились, а больше – никто?

Тигр пожал плечами.

– Не знаю.

Хотя ответ он примерно знал, но Урагану говорить этого не хотелось. Некоторые вещи вообще вслух не произносятся.

В чем разница между хозяином и временщиком?

Хозяин думает, что достанется его потомкам. Что будет ПОСЛЕ него.

Временщик никогда об этом не думает. У него задача другая: набить карман и сбежать.

Вывод?

Он прост, но Урагану таких вещей лучше не говорить. Романтики-с…

Поэтому жом Тигр махнул рукой.

– Давай обговорим детали? Что, кто, сколько, куда, когда, как…


Ураган кивнул.

Двое мужчин планировали будущее страны, в которой жили и собирались жить дальше.

Планировал это будущее и Антон Валежный. Но если бы им сказали о сходстве…

Лучше такого не говорить. А то у сказавшего точно не будет будущего. Никакого.





Анна, Россия


– Ань, ты чего вся вареная? – Кира валялась на кровати и жевала жвачку. Анна хоть и морщилась, но замечаний ей не делала – пусть.

Гошку уложили спать. Мальчик и протестовал, и не собирался спать днем, но сытный обед и свежий воздух буквально свалили его с ног.

Аня вздохнула.

– Не знаю… Кира, ты в курсе моей ситуации. Я рассказывала тебе об отце Георгия…

– Козел обыкновенный. И что?

– Мать у него… необыкновенная. И очень хочет прибрать к рукам моего сына.

– Вот коза! – Кира даже жевать жвачку перестала.

– И что теперь делать – я не представляю…

– А чего тут думать? – Кира искренне удивилась. – Собирайся, пошли к отцу.

– Кира, ему не до того.

– Плевать! – отрезала девочка.

– У него Елизавета…

– Значит, подожди пять минут. Сейчас я эту подлизу выставлю – и придешь, – решила Кира. И выскочила из комнаты прежде, чем Анна успела ее остановить.

Оставалось только глядеть на захлопнувшуюся дверь.

Да, Кира становилась сильнее. Взрослее, опаснее – и во многом благодаря ее стараниям. Девочка и сама не замечала, как потихоньку, словно бы исподволь, прививаются ей хорошие манеры, как учат ее держать себя в руках, как дрессируют…

Когда-то давно так поступили и с Анной.

Что уж получилось? Хорош ли результат?

Но без воспитания Анне было бы куда как сложнее, это точно. Кстати, Борис Викторович замечал внешнюю сторону изменений: Кира стала лучше одеваться, меньше краситься и вообще стала походить на нормального подростка.

Насколько нормального?

Не слишком современного, но адекватного и серьезного. Не ботан, как это сейчас называют, не серая мышь, не заучка, но у девочки появился свой стиль. И хороший вкус появился.

А вот Роза Ильинична видела и внутреннюю сторону. И оценила по достоинству.

– Маргарита, земля ей пухом, была бы довольна, – сообщила она как-то. И Анна поняла – одобряет.

Все реже вспоминалась ей ТА жизнь.

Дворцовая, грустная, без малейшей надежды на лучшее. Все чаще манила новая.

Отец… да, она уже воспринимала Петра Воронова как своего отца, без малейшего отторжения, а того Петера почти не помнила.

Отец уехал временно с Сеней-евреем, продавать честные трофеи. А Анне обещал вернуться как можно быстрее. И девушка радовалась этому.

Ее отец о ней заботится. О ее будущем, о будущем ее сына. Как же хорошо, когда ты можешь положиться на своих родных!

Два лица сливались воедино. Две жизни тоже, и все чаще воспоминания Яны казались родными, своими. А те…

Она видела когда-то сон. Чудесный сон. Страшный…

Но потом, в настоящем сне, кружились перед ней лица сестер и матери. Всплывали картины из дворца Хеллы.