Красная королева

– Ага, вот прямо-таки из Интерпола?

Антония засовывает руку в один из карманов своей сумки и достает удостоверение. На этот раз капитан Парра берет его в руки и с удивлением рассматривает.

– Ладно, – говорит он, похлопывая себя удостоверением по ладони. – А скажи-ка, дорогуша, каким боком тут Интерпол?

– Я участвую в одном крупном проекте, который готовится на мировом уровне. Преступники с нестандартными характеристиками и новые способы борьбы с ними. Я уже давно хотела работать с вами и со специалистами ОБПВ. Когда мы узнали, что вы занимаетесь таким значимым исчезновением, я села на первый самолет и прилетела в Мадрид.

Вот что эти альфа-самцы действительно обожают, так это когда им массируют их эго, думает Джон.

– Изучение ваших методов поможет получить ценнейшую информацию для сотрудников полиции всего мира, – продолжает Антония. – Не каждый день есть возможность работать с подразделением, у которого за последние шесть лет показатель эффективности восемьдесят семь процентов.

Ну прямо умаслила.

Парра в нерешительности покусывает нижнюю губу. Ему хотелось бы поверить ее словам.

– На самом деле, эффективность у нас восемьдесят восемь и три десятых. А этот? – показывает он на Джона.

– Инспектор Гутьеррес назначен мне в качестве связного. В настоящей момент он проходит этап профессиональной переориентации.

– Ну да, а если быть точнее, то он отстранен от должности с лишением жалованья. Как поживает твоя шлюшка, Гутьеррес? Хорошее получилось видео.

У Джона прямо язык чешется сказать в ответ пару фразочек с упоминанием матери, сестры – если она есть – и жены капитана Парры. Но сейчас не самый подходящий для этого момент.

– Я облажался. И вот сейчас я здесь в роли няньки.

– Я понимаю, что наше присутствие для вас непривычно, но поверьте, капитан, мы просто хотим понаблюдать за вашей работой. И возможно, внести свой скромный вклад.

Парра кивает с очень серьезным видом, явно пытаясь скрыть свое довольство.

– Ну разве что очень скромный. Если хоть в чем-то мне помешаете, сразу свáлите отсюда, и мне по хер, из Интерпола вы или еще откуда. И не смейте разговаривать со свидетелями без моего ведома и в отсутствии моих людей, ясно?

– Нам бы и в голову такое не пришло, – отвечает Антония.

Парра поворачивается к Джону, который смотрит на него глазами ягненка.

– Да, разумеется.

– Так, ну ладно, а сейчас – спать, – говорит капитан, словно обращаясь к непослушным детсадовцам. – Завтра утром зайдете в департамент, и вас там введут в курс дела.





Эсекиэль




По сути, я хороший человек, пишет мужчина в своей записной книжке. Он всегда носит ее с собой. Ничего особенного. Обычная тетрадь, которая есть у любого школьника и которую можно купить в любом супермаркете за 3 евро 95 центов.

Я ошибаюсь, как и все. Я не идеален. Иногда я иду на поводу у эмоций. У меня нередко бывают нечистые помыслы, а порой и поступки. Просто иногда этого не избежать, иногда не остается иного выхода, потому что плоть слаба, как бы мы ни пытались ее обуздать. Когда это со мной происходит, мне тотчас становится стыдно, я ощущаю себя грязным, а порой выхожу из себя. Я чувствую давящую тяжесть в руках и в голове, у меня начинается бессонница. Я становлюсь раздражительным.

Мужчина вырывает лист и, держа его над пепельницей, поджигает с угла. Бумага начинает гореть, сначала медленно, затем быстрее, когда пламя добирается до верхнего края. Ненасытный язык пламени каждый раз стремится к его пальцам. И никогда до них не достает.

Огонь всегда жаждет плоти, начинает писать мужчина c чистого листа. Но есть способы избежать огня. Исповедь очищает нашу душу и готовит нас к небесам, где Иисус ждет нас с распростертыми объятьями. Но исповедь и таинства – это еще не все. Необходимо иметь твердую волю для покаяния и исполнять волю Божию на земле. И быть хорошими людьми. Я хороший человек.

Он прерывает письмо: ему не удается сосредоточиться. Его буквы, всегда такое аккуратные, округлые и четкие, сегодня выходят разнородными и тонкими, как лапы паука. Он не ощущает в этот раз простого честного удовольствия, которое обычно приходит само собой от возможности записать собственные мысли красивым ясным почерком. И, конечно, не ощущает он и спокойствия духа. Когда он был маленьким, записывать мысли его научил отец. Это был грубый, тяжелый человек, но вместе с тем он был мудр. Он знал, как очистить душу от грязи дурных поступков, когда нет возможности исповедаться священнику. Нужно просто написать о своих грехах на бумаге и отправить письмо Господу, и Господь примет его, как принял жертву Авеля. И дым вознесется прямо к небесам.

Отец писал и сжигал каждую ночь по листу. Порой даже будучи голым и обжигая себе пальцы, вспоминает он. И когда грех рассеивался с дымом, на его лице отражалось спокойствие.

Он хочет подробнее написать об этом воспоминании, но у него не получается.

Карла Ортис снова кричит.

Вот яркий пример эгоизма и неблагодарности. Он дал ей воды, как она просила, хотя мог бы и не давать. Он мог бы кулаками выбить из нее пароль от компьютера. Это он умеет.

Он питает к насилию отвращение, потому что насилие – это не про хороших людей. Он ненавидит его применять, а когда все же приходится – когда нет другого выхода, – ему надо тут же в срочном порядке написать исповедальный листок. Он хотел избежать этого, найти мирное решение, и вот результат. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Он встает с места и бьет по двери гаечным ключом. Два раза. Пленница тут же замолкает.

Он вновь садится за стол. Теперь он доволен.

В этот раз он не совершил ошибок. Он не преступник и никогда им не был. Он всегда честно работал. Он бы не стал делать этого, если бы его не вынудили. Если бы у него был выбор.


Поэтому он доволен, что не совершил ошибок.

В похищении самое сложное – это общение с родственниками. Через телефон, электронную почту и прочее его можно отследить. Но ему объяснили, как позвонить отцу Карлы Ортис без риска. Прежде чем выйти в интернет, нужно подключиться к анонимному серверу VPN, чтобы скрыть свое местоположение, а после разговора незамедлительно выключить компьютер. Остальная часть операции – пара пустяков. Единственное, что было сложно, – так это убить кобылу, чтобы та не привлекала внимание своим ржанием. Ему не нравится причинять зло невинным животным. Поэтому он смотрел в сторону, когда рассекал ей спинной мозг. Затем оставалось только отъединить прицеп и спрятать машину среди деревьев.

И в этот момент он вдруг понимает, что все-таки совершил ошибку. Очень серьезную ошибку.

И ее нужно исправить как можно скорее – прямо сейчас.





4

Аргумент





Антония мчится на шесть шагов впереди Джона по направлению к машине, припаркованной во втором ряду на улице Хенова рядом с Площадью Колумба. Джон и не пытается соревноваться со своей напарницей в скорости. В конечном итоге, ключи-то все равно у него. Да и к тому же Джон разбирается в нюансах женской психологии и может определить, что Антония не в духе, судя по тому, что она топает по тротуару, словно по вражеским черепам.

Они садятся в машину, пристегиваются. Джон кладет руки на руль в положении «десять и два» и смотрит на проезжающие от Кастельяны к бульвару Реколетос машины. Уже почти три ночи, так что машин немного.

Джон знает еще одну важную деталь женской психологии: когда женщина молчит и злится, нужно у нее спросить, почему она молчит и злится.

– Что с тобой?

Джон ожидает услышать «ничего» – женский ответ номер один на этот вопрос, – но Антония отвечает как есть.

– Взбесила эта перепалка самцов.

Это она мне вместо спасибо.

– Альфа-самец – это он, дорогая моя. А я педик.

– Да вы оба хороши. Все мужчины одинаковые – педик, не педик.

Джон мысленно ругается, обдумывает произошедшее, почесывая голову. Так в итоге и не может понять, в чем ошибся.

– Я вообще-то тебя защищал, ты не заметила? Они хотели нас запугать. А свою напарницу я никому не дам запугать, даже самому Богу.

– Если Парра захочет, он может серьезно усложнить нам жизнь.

– Знаю. А если мы им позволим себя застращать, то будем потом у них на побегушках или они вообще нас прогонят. Эти суперполицейские разве что министра иностранных дел станут слушать.

– Тут нужно действовать хитростью, ты же видел.

– Хитростью… Думаешь, он купился? Вообще, конечно, правда, что он распустил свой павлиний хвост во время твоего маленького представления, но как только комплименты закончатся, он снова начнет вести себя как мудак. Не хочет он мириться с нашим присутствием.

– Я привыкла так работать.

– А я нет. Со мной такое впервые. И уж тем более я не привык скрывать важную информацию по делу.

– Ради важной информации мы и не можем допустить, чтобы они оставили нас в стороне.

– А почему бы нам не рассказать все этому Капитану Качку? Мол, так и так, мы подозреваем, что на счету того, кто похитил Карлу Ортис, уже есть одно похищение и убийство, и фиг знает, как им теперь выкручиваться.

Боже, как это было бы чудесно, думает Джон, с наслаждением представляя лицо капитана Парры в подобной ситуации.

– Мы ничего ему не расскажем.

– Почему?

– Потому что нам так сказал Ментор.

– Ментор? Это не тот ли сеньор, который затащил тебя силой в это болото вранья, чтобы ты делала то, чего делать не хочешь?

Антония удивленно хлопает ресницами.

– Да, он, – отвечает она, как обычно, не уловив сарказма.

Джон раздраженно фыркает.