Козлёнок Алёнушка

– Поговорю и вернусь! – пообещала Вера, убегая.

– Извините, произошла ошибка, – пустилась я в объяснения. – Меня зовут Виола Тараканова. Я не имею никакого отношения к ритуальному агентству. У меня была договоренность о встрече с Ольгой.

– Она вчера вечером попала под машину, – грустно объяснила незнакомка, – погибла сразу. Водитель с места происшествия скрылся. Сомневаюсь, что его станут искать.

– Почему? – спросила я.

– Оля выпила, шла ночью посередине дороги. Сама виновата, – после короткой паузы сказала собеседница.

– Вы ее близкая родственница? – уточнила я.

– Валентина Кутузова, фамилия по мужу, – объяснила дама, – я старшая дочь у родителей, Оля младшая. Если вы не агент, то кто? На коллектора мало похожи, они иначе себя ведут. А заказчиков у Ляли в последние месяцы не было, она все свое мастерство в бутылке утопила.

Я показала удостоверение, Валентина прислонилась к стене.

– Господи! Опять! Что на сей раз?

– К Ольге уже приходили сыщики? – спросила я.

Старшая сестра протяжно вздохнула.

– В соседнем доме есть маленькая кофейня. Лучше нам там поговорить. У Оли грязно, тараканы. Не хочу домой прусаков принести.

Вера стояла у вешалки. Увидев, что мы с Валентиной покидаем квартиру, она закричала:

– Эй, вы куда?

– Надо кое-что обсудить, – ответила Кутузова.

Вера схватила куртку.

– Я пойду с вами.

– Останься, подожди агента, – попросила Валентина.

– Не хочу! – заявила красавица.

– Ольга тебя родила, а могла бы сделать аборт, – рассердилась старшая сестра покойной, – наша мать настаивала на этом, а Оля пошла наперекор семье. Может, она не самая лучшая мать на свете, но дала тебе жизнь. Ожидание человека из похоронной конторы – твоя маленькая жертва той, что не уничтожила тебя.

– Мать мне ты! – отрезала Вера.

– Я тебя воспитала, а Оля родила, – не дрогнула Валентина, – после того как человек умер, вместе с ним уходят и обиды на него. Глупо и смешно мстить покойному. Подло бросать тело Оли в морге, требовать погребения за госсчет. Я на это не способна, надеюсь, ты тоже.

– Ладно, останусь, – согласилась Вера, – но только ради тебя.

– Оле не везло с мужчинами, – вздохнула Валентина, когда мы пешком отправились на первый этаж, – она ухитрялась выбирать красивых внешне, но уродливых душой кавалеров. Объясните, что послужило причиной вашей несостоявшейся встречи с моей сестрой? Зачем вам Ольга понадобилась?

Пока мы добрались до кафе, я успела рассказать про куклу и юную журналистку Василису.

Сев за столик и заказав кофе, Валентина неожиданно сказала:

– Никита Леонов – роковая страсть Оли, они любили друг друга, но не могли быть вместе. Да, сестра сделала по просьбе Никиты копию покойной девочки. Ребенка хоронили в гробу со стеклянной крышкой. А Оля даже тогда, когда начала пить, была мастером, из рук которого выходили уникальные изделия. Познакомились они благодаря Серафиме.

Услышав редкое имя, я не смогла удержаться от вопроса:

– Лампиной?

– Да, вы ее знаете? – удивилась Кутузова.

– Только понаслышке, – подчеркнула я.





Глава восемнадцатая




Валентина отвернулась к окну.

– Я заведующая литчастью театра кукол Родиона Кутузова и заодно его жена. Театр создан давно. Сначала мы снимали зрительный зал, но быстро поняли: прибыль не покрывает аренду, и перешли в другой формат. Наши куклы приходят на день рождения или другие праздники к детям и взрослым. Иногда густо с заказами, порой совсем пусто. Но ничего, живем. Как-то раз мы работали у весьма богатого клиента, и там я познакомилась с Лампиной. Она готовила десерты и очень мне поначалу понравилась. Серафима предложила совместный проект: ребенок задувает свечи и, опля, торт раздвигается посередине, из него выезжает прозрачная колба, а в ней кукла – копия именинника. Идея оказалась выгодной, родители закидали Лампину заказами, Оля вдохновенно делала кукол. Поверьте, моя сестра была талантлива, но полный ноль в плане поиска клиентов. Мы тоже с мужем неудачливые бизнесмены. А Серафима, в отличие от нас всех, умела найти тех, кто покупал ее услуги. Среди прочих заказчиков оказалась жена Никиты Ивановича Леонова. Бизнесмен пришел в детский восторг, когда из торта вылетела колба. На секунду он опешил, потом расхохотался:


– Это же я! Как похож!

Игрушка произвела настолько сильное впечатление, что спустя несколько дней мне позвонил секретарь Леонова и спросил:

– Может кукольница приехать в офис Никиты Ивановича? Он хочет с ней поговорить.

Оля отправилась на встречу, потом рассказала нам с мужем, что у бизнесмена родилась идея сделать больших Читайку и Нечитайку. Никита хотел их поставить у входа в издательство, которое выпускает книги для детей. Оля стала постоянно встречаться с Леоновым. Ну, и…

Валентина потупилась.

– Понимаете, я всегда слышала от родителей: «Оленька маленькая, уступи ей». Разница в возрасте у нас три года. Но я всю жизнь большая, Оля – ребенок. Сестра рано начала мастерить кукол, легко поступила в художественный вуз, там ее сразу полюбили педагоги. А я серая мышь, троечница, да еще косолапая. Оля возьмет старую скатерть и на раз-два сошьет из нее маме такое платье, что народ обзавидуется. А я пуговицу пришить не способна, обе руки левые. Ну никаких у меня способностей нет. Пою хуже медведя, танцую как корова, сочинение написать для меня мука. Физика, химия, алгебра, геометрия – все за гранью моего понимания. Оля лет с девяти знала, чем займется, когда вырастет. Мне родители велели подавать документы в педагогический. Куда еще деть троечницу-неумеху? Пусть хоть учителем станет. И с мужем я благодаря сестре познакомилась. Родион с ней на одном курсе учился.

Валентина взяла чайник и наклонила его над своей чашкой.

– Зачем я столько рассказала? Чтобы вы поняли: Оля с детства жила среди тех, кто на нее надышаться не мог. Когда родители бросаются исполнять каждое желание ребенка, это убеждает его: «Я эксклюзив». В двадцать лет я ушла из дома, потому что родители мне прямо заявили: «Из тебя ничего путного не выйдет, помогай Оле по хозяйству». Перспектива стать домработницей при младшей сестре мне не понравилась, я отказалась. Разразился скандал, пришлось убегать в коммуналку, слава богу, покойная бабушка завещала мне свою комнату. С отцом и матерью я так и не помирилась, а вот с Олей получилось так.

Валентина сделала глоток из чашки.

– Вскоре после того, как я стала жить самостоятельно, она ко мне примчалась, держа в руках сверток с младенцем. Зарыдала: «Валюша, помоги, я родила от любимого человека, а он меня бросил. Родители в бешенстве, сначала требовали аборт сделать, теперь велят девочку в приют сдать. В интернате отказались ее брать, мест нет, и вообще застыдили меня. Что делать? Приюти девчонку на короткий срок, я с отцом нашим договорюсь. Он-то спокойно к новорожденной отнесся, а вот мама не желает детский крик слышать, у нее мигрень. Лопухнулась я, думала, Костя на мне женится. И что выяснилось? У подонка уже есть законная супруга, просто он меня обманывал». И давай реветь! Я взяла сверток, заглянула в него, а там девочка, крошечная, глазки огромные. Я сразу ее полюбила, Вера со мной осталась. Родители наши ни меня, ни внучку видеть не хотели. Оля появлялась у нас раз в году, налетала на Веру с поцелуями, душила ее в объятиях, кричала: «Обожаю тебя! Люблю, не могу!»

Потом снова исчезала. После кончины родителей все имущество досталось Оле, я ни на что не претендовала. А со временем стало ясно: нелюбимая серая мышь Валя во много раз счастливее избалованной, обожаемой родителями Оли. У меня есть любящий муж, прекрасная дочь, два замечательных сына. Дети выучены, устроены, хорошо зарабатывают, могут нам помогать. Но мы с Родионом еще не старики, худо-бедно себя обеспечиваем, из коммуналки моей давно выбрались, построили домик, живем в поселке, не фешенебельном, но нам десяти соток хватает, сто пятьдесят метров площади за глаза. А Оля… На рынке появилось много талантливых мастеров, сестре пришлось признать: она не уникальна. И с личной жизнью у младшей был полный провал. Кроме Веры, детей у нее нет. Дочка к родной матери относится агрессивно, мамой меня считает. Любовников у сестры было много, но все сбегали через пару месяцев. Почему? Характер вздорный у Оли, чуть что ей не по нраву – крик, истерика. Красота со временем потускнела. Заработки маленькие. И вдруг встреча с Никитой. У них бешеный роман случился. Богатый Леонов Ольгу по разным странам возил, украшения ей покупал, машину, мастерскую, в которой мы с вами сейчас встретились, тоже он приобрел и оформил как подарок Нефедовой. Живи да радуйся. Но Ольге всегда хотелось тот кусок торта, что побольше и где роза из крема пожирней. Вздумалось ей требовать:

– Разведись с женой, женись на мне.

Никита попытался ей объяснить, что у них больной ребенок. Он дочь обожает, не хочет ей причинить ни малейшего стресса. Девочку он никогда не бросит.

Тут бы Оле сказать:

– Я буду заботиться о малышке лучше родной матери.

А она истерику закатила:

– Значит, я для тебя пустое место!

А еще сестра не учла, что Леонов зависим от матери, та сыном управляет, как наездник лошадью. Забыла, как ее звали…

– Елизавета Петровна, – подсказала я.

– О! Точно! Спасибо, – поблагодарила Валентина. – По словам Оли, невестка свекрови не нравилась совсем, но, думаю, ей вообще никто, на ком бы Никита ни женился, не пришелся бы по нраву. Да приди в дом богатая, покорная, немая принцесса, и в ней матушка изъян нашла бы. Наши отношения с сестрой напоминали спазм желудка. Когда у Ольги душа не болела, а это могло длиться годами, я ей была не нужна. А как ее схватит, она ко мне с рассказом. Историю с Леоновым мне сообщили в деталях. В том, что в семье появился ребенок с тяжелой генетической болезнью, Елизавета винила Светлану, так звали супругу ее сына. Бедный Никита очутился меж трех огней: мать – жена – любовница. Все были недовольны, каждая готова Леонова сожрать. Ну, он и послал к чертям Ольгу. Та рыдала, билась в истерике, хотела поехать к Елизавете, к Светлане, сообщить им правду про измену Никиты. А потом Оля встретила другого мужчину и успокоилась. Когда Никита попросил ее сделать куклу – копию своей дочери, Оля согласилась, потому что у них на тот момент возникла дружба. Мне о заказе она рассказала, когда увидела в прессе фото гроба со стеклянной крышкой. Все присутствующие на похоронах не сомневались, что видят бедную дочку Никиты, которая умерла от тяжелой болезни. Но Оля-то мигом сообразила, что в роскошном саркофаге ее кукла. Я долго не знала, что сестра пьет. Мы редко виделись, да и по телефону нечасто общались, но когда пересекались, Ольга всегда выглядела нормально. Помнится, я спросила у нее: «У тебя отеки на лице, к урологу ходила?» Она ответила: «Пока нет, но надо». Потом я упала на улице, испачкалась, это случилось у дома Оли. Без предупреждения пришла к ней и узнала, что у четырехкомнатных апартаментов появился новый хозяин. Сестра поселилась в мастерской… Я помчалась туда. Пейзаж в ее жилье вы видели. Ну, и все мне понятно стало. Когда она с водкой подружилась? Не знаю. Вчера сестра, как обычно, хлебнула горячительного и угодила под машину.





Глава девятнадцатая




– Нефедова, случайно, не говорила, зачем Леонову понадобилась кукла и где сейчас девочка? – спросила я.

Валентина вытащила из держателя салфетку.

– Ребенок умер от генетического заболевания, оно сильно изуродовало внешность малышки. Хоронить девочку в закрытом гробу – значит спровоцировать множество слухов. Заработают языки, выдумают разные истории. А в открытый гроб покойницу класть нельзя, ее личико ни один гример не сделает приятным. Леонов объяснил Оле:

– Крышку гроба я заказал стеклянную, слегка тонированную. Человек после смерти всегда изменяется.

– Это верно, – пробормотала я, – нечасто бываю на похоронах и всякий раз думаю, что тело как не живое.

– Так оно и правда мертвое, – хмыкнула Валентина, – лежит, не шевелится.

– Это трудно объяснить, – смутилась я, – но, когда смотришь на спящего, он тоже неподвижен, однако понятно, что жив. А умерший, он как манекен и на себя не похож.

– Вот-вот, – кивнула Валентина, – Леонов так Оле и сказал: «Прозрачная крышка для того, чтобы никто низко не наклонялся, не рассматривал ребенка. Лизонька в последние месяцы жизни сильно изменилась внешне». Когда сестра все мне сообщила, я очень удивилась: «Куклу сожгут в крематории? А куда тело несчастной девочки денут?» Оля объяснила: «Когда домовина уедет за занавески, служители вынут игрушку и положат в гроб покойницу. А потом сожгут и тело и копию».

Но я продолжала пребывать в недоумении:

– Если ваша сестра была так талантлива, как вы говорите, то посторонние не поняли, что видят муляж. Но мать и бабушка! Их не обманешь. Или обе женщины были в курсе этой истории?

Валентина опять схватила чайник.

– Ольга задала тот же самый вопрос Леонову и услышала: «Их не будет при кремации. Когда я пойму, что дочке осталось жить считаные дни, отправлю женщин в разные страны. О кончине Лизы сообщу им постфактум».

Я снова не сдержала эмоций.