Ковен заблудших ведьм

Коул сконфузился. Когда-то давно, когда мы еще жили в Берлингтоне и расследовали ритуальные убийства, он спросил: «Как думаешь, Рэйчел бы одобрила мою кандидатуру?» Уже тогда Коул загорелся идеей стать ей ровней, а ослепнув… воспылал этим желанием с удвоенной силой.

Он молчал, и я поняла, что знаю его слишком хорошо.

– Ох, Коул…

Он перехватил мои руки и задрал рукава свитера одним рывком, так стремительно, что я не успела его остановить.

– У тебя ведь тоже есть от меня секреты!

Его пальцы коснулись моих чернильных вен, проступающих под кожей, и когда я попыталась отдернуть руки, Коул не отпустил их. Его лицо ничего не выражало – ни сожаления, ни вины, ни злости.

– Я давно чувствовал, что что-то не так. От тебя исходит… холод. Словно ты чем-то больна или отравлена. – Большими пальцами он изучающе тер мои запястья. – Это тьма, Одри. Ее же я ощутил в Авроре, когда мы встретились впервые. Что ты делаешь с собой?

Пришел мой черед устыдиться.

– Аврора сказала, это все из-за моего непринятия ее магии. Нельзя пользоваться тем, что ты отвергаешь…

– И как часто ты используешь заклятия из Шепчущей главы?

– Чаще, чем мне хотелось бы признавать.

– Почему ты не рассказала?

– Не хотела сваливать на тебя еще больше проблем. Прости.

Коул вздохнул и наклонился ко мне, опершись руками о перину так, что я оказалась в его теплом нежном плену и прижалась к его груди, молча обняв.

– Раз уж мы заговорили о секретах… Представляешь, я нашла настоящую целительницу! – прошептала я. – Правда, она еще слишком юна и неопытна, но со временем, когда к ней придет уверенность… На пару с Тюльпаной они быстро меня поднатаскают.

– Ты о той девочке? Морган? Не торопи ни ее, ни себя. Я долго ждал и готов подождать еще. Сейчас вообще речь не обо мне… Ты тоже прости, Одри. – Коул взял мое лицо в ладони, и мы потерлись носами. – Не знаю, чем я думал, когда воскрешал из мертвых человека, потерю которого ты так тяжело переживала.

Меня будто пронзило молнией. Мысли забегали, и я протрезвела.

– Твою мать! У нас в доме моя первая атташе… Мертвая атташе! Рэйчел! Я хочу ее увидеть. Где она сейчас?

Я вскочила с постели, проигнорировав головокружение, и Коул поднялся вслед за мной.

– Эй, ты уверена, что уже готова к этому?

– Нет… То есть да! Плевать. Некромантия – зыбкая вещь. Рэйчел может исчезнуть в любой момент. Не хочу упустить такой шанс. Пойдем! К тому же я мечтала вас познакомить.

Я сжала руку Коула и потащила к двери. Он ойкнул, задев плечом торшер и повалив его.

– Вообще-то мы уже познакомились…

Яркий синяк на его щеке подтверждал это. Коул успел привести себя в порядок за то время, что я была в отключке, но следы их первой с Рэйчел тренировки все еще были заметны: ссадины, отметины, медлительность движений из-за ноющих мышц.

– Ну, тогда просто постоишь рядом. Мне понадобится моральная поддержка.

Коул кивнул, и вместе мы спустились вниз, как два побитых неуклюжих пингвина. Я запнулась, проходя мимо окна, и внутри поднялась тревога: знакомые силуэты просвечивали сквозь витраж. С веранды доносились голоса, но от одного из них у меня закололо под ребрами.

Я остановилась у приоткрытой двери, вслушиваясь и собираясь с духом.

– Как тебе? – спросил Диего, который сидел напротив Рэйчел с красной керамической чашкой в руках.

Она держала такую же и подозрительно принюхивалась к содержимому. В воздухе витал терпкий аромат горького шоколада и специй – кардамона и гвоздики. В животе у меня заурчало так громко, что они чудом меня не услышали.

– На вкус как… – Рэйчел помедлила, сделав глоток и причмокнув, чтобы распробовать. – Грязь.

Лицо Морган, сидящей на перилах, вытянулось. Диего бросил на нее быстрый взгляд и подмигнул:

– Не слушай! Твое какао чудесно, цветочек. Все дело в рецепторах Рэйчел. – Диего отставил почти пустую кружку, облизывая перепачканный рот. – Я не смог восстановить твое прошлое тело, потому что от него давно ничего не осталось. Мне пришлось сделать тебе новое, буквально из палок и гов… – Диего осекся и покосился на любопытную мордашку Морган. – Короче, твое тело из кишок животных, переплавленного серебра и моей энергии. Когда иссякнет последняя – ты снова перестанешь существовать. Поэтому я решил не растрачивать силы попусту и вернуть тебе лишь три органа чувств. Так что извини, но домашней стряпней насладиться не получится…

– Переживу, – отмахнулась Рэйчел и тоже отставила кружку. – Только одна просьба: пожалуйста, зови меня Рашель. Я здесь ненадолго, но это имя мне привычнее. Насколько именно тебя хватит, кстати? То есть меня.

– Оставить с десяток новых синяков на непутевом атташе ты успеешь, как и вдохновить нашу красавицу Верховную. Вот и она, кстати.

Я вышла, оставив Коула позади. Диего повернулся ко мне, а Рэйчел – точнее, Рашель – вскочила с кресла. Она осталась такой же, какой я запомнила ее в ту злополучную ночь: карамельные волосы с солнечно-красным отливом, аквамариновые глаза и губы тонкие, как нити. Если бы не синева, которой отливала ее прежде смуглая кожа, я бы поверила, что она жива. На ней была моя одежда – дорогое жемчужное платье по колено, которое теснило ее в груди и бедрах. Она походила на воинственного льва, томящегося в плену из кашемира и ожидания: не зная, что делать, Рашель нервно заламывала руки, глядя на меня.

Я забыла, как дышать, медленно приблизившись.

– Идем-ка отсюда, цветочек, – позвал Диего Морган, уводя ее внутрь дома. В этот раз чувство такта не подвело его. – Нам с тобой еще учебой заняться нужно. А какао действительно класс!


На веснушчатых щеках Морган расцвел румянец, и она счастливо улыбнулась, очевидно, уже обретя в лице Диего нового друга. Следуя за ним, Морган мимолетно обняла меня, будто мы не виделись целую вечность.

Когда они скрылись за дверью, оставив нас с Рашель наедине, внутри у меня что-то надломилось. Веранда особняка еще не знала такой неловкой тишины, как эта, в течение которой я взирала на свою воскрешенную защитницу и отчаянно пыталась не разрыдаться.

– Здравствуй. – Рашель всегда хватало смелости на то, на что ее не хватало мне, поэтому и поздороваться она решилась первой. – Как ты себя чувствуешь? Я не хотела, чтобы наша встреча произошла… вот так. Я говорила им, что стоит подождать твоего возвращения, что ты должна одобрить это, прежде чем…

Я не дала ей договорить. Преодолела разделяющее нас расстояние в несколько шагов и обрушилась на Рашель с объятиями. От ее кожи веяло сырой землей и железом, а на ощупь она была жесткая и холодная, как фигура, выточенная изо льда. Я почти успела замерзнуть, пока обнимала ее.

Но когда сильные руки сомкнулись за моей спиной, все это перестало иметь значение.

– Моя маленькая Верховная, – прошептала она, утыкаясь носом мне в волосы. – Я не должна была оставлять тебя. Тогда мне казалось это наилучшим решением… Но теперь, по прошествии стольких лет, я вижу, что просто кинула тебя на произвол судьбы.

Я с трудом оторвалась от нее и шмыгнула носом. Лицо Рашель заплыло кровью: она бежала по щекам вместо слез, наполнив глаза. Болезненное напоминание, что передо мной стоит труп, сколоченный из магии.

– Сколько же ты дел наворотила, Одри, – вдруг щелкнула языком она, сощурившись. – Заключила с Джулианом сделку, отдала Вестники, позволила Авроре «заразить» тебя и склонить на свою сторону. Как ты допустила столько оплошностей?!

– Кто тебе рассказал?

– О, детка… Никто мне ничего не рассказывал. Я и так все знаю. – Голос Рашель смягчился. – Чем еще я, по-твоему, занималась в мире духов? Я дала клятву твоей матери и должна была исполнить ее любой ценой, в той мере, в какой могла.

Я не понимала, о чем говорит Рашель, пока она не показала мне мешочек с рунами, подбросив его в руке. Выточенные из кости, они служили мне верными советниками много лет, пока я, как думалось, не сломала их. Но теперь…

– Это была ты? – ахнула я, и лицо Рашель просветлело. – Ты все это время направляла меня через руны? Велела оставаться в Новом Орлеане, затем указала на Коула, а потом…

– Потом я взбесилась, – хмыкнула она. – И руны разлетелись, ударив тебя по лбу. Потому что ты никогда никого не слушаешь, кроме себя!

Я попятилась и села в одно из кресел. Оно качнулось назад, и мне показалось, что я проваливаюсь в никуда.

– «Руны молвят голосом духов», – вспомнила я старые слова Рашель, и она вложила мешочек мне в ладонь, показывая, что согласна. – «За моей спиной стоят десятки женщин нашего рода, Верховные, что были до меня, а скоро они будут стоять за спиной твоей». А это говорила мне мама. Значит, она тоже…

– Не совсем. Не все из умерших отказываются уходить, как я. Но духи… Мы видим все, что ты делаешь; все решения, что ты принимаешь; все дороги, которыми идешь.

Я напряглась и смущенно покосилась на Рашель. Поняв, о чем я думаю, она скривилась:

– Фу, Одри, нет! Я не про твою личную жизнь с Коулом. Духи умеют отворачиваться, когда это уместно. Хотя были вещи, которые я бы хотела развидеть…

– Я разочаровываю ее? – неожиданно вырвалось у меня. – Викторию… Маму.

Рашель подошла ко мне и опустилась на корточки. От этого ее суставы и кости скрипнули, как прогнившие половицы.

– Мы почти не виделись с ней, потому что я все время была здесь, но я уверена, что нет. Как ты можешь кого-то разочаровать, милая? Виви всегда гордилась тобой! Мы обе. Несмотря ни на какие твои ошибки. В конце концов, в этом возрасте их все совершают.

Я вымученно улыбнулась, а Рашель потерла ледяной рукой мою щеку.

– Я думала, хотя бы после смерти вы обретете покой, – вздохнула я. – Будете вместе, как мечтали… Но я даже загробную жизнь вам испортить умудрилась!

Рашель рассмеялась, и, несмотря на то что теперь ее голос звучал гулко, смех остался прежним – нежным и бархатистым.

– В этом и есть мой покой, Одри, – быть рядом с тобой. Я не уйду, пока не буду уверена, что ты в безопасности. Однажды мы с Виви воссоединимся. Мертвым неведома спешка. И она, и я готовы ждать ради тебя.

Рашель встала и потянула меня к дому, давая понять, что пора вернуться к остальным и продолжить то, что она начала до моего возвращения. К тому же на небе сгущались тучи. Я не была уверена, мои ли эмоции влияют на погоду или просто март выдался таким дождливым.

– Твой атташе Коул, – сказала Рашель, придержав дверь, – просто ужасен!

Иного услышать я и не рассчитывала. Повезло, что Коул куда-то делся, постеснявшись мозолить Рашель глаза.

– Он очень старается, но ведь…

– Коул ослеп, защищая тебя, – закончила она за меня, глядя на заморосивший дождь. – Это не оправдание.

– Но без зрения ведь…

– Остается слух. – Рашель повернулась ко мне: – А еще, раз он охотник, у него есть охотничьи инстинкты, не говоря уже о силе духа и любви к тебе. Они творят чудеса, и у Коула всего этого в избытке. У него есть фактура, из которой можно слепить сносного защитника, но работы предстоит много.

В моей груди затлела надежда. Я не стала признаваться, что делаю ставку на Морган с Тюльпаной, которые, возможно, смогут однажды объяснить мне, как вернуть Коулу зрение. Но на это уйдут месяцы упражнений, а уметь постоять за себя Коулу было нужно уже сейчас. Поэтому я воодушевленно спросила:

– Значит, ты научишь его?

– Для этого я здесь, – ответила Рашель, поднеся руку к огню в камине, который, однако, не мог согреть ее мертвую плоть. – А еще за тем, чтобы сказать тебе: разберись с собой, пока не поздно.

Ее палец с длинным фиолетовым ногтем указал на мои руки, и я неловко потерла их. Рашель никогда не давала мне советов и инструкций: просто велела что-то делать – и я делала. В этом заключалась лучшая помощь, какую она только могла мне оказать.

Я задумчиво кивнула, мысленно давая ей обещание.

– Отлично. Тогда возьмусь за Коула прямо сейчас, а тебе советую приступить к освоению следующих даров. Диего пока не сможет обучить тебя некромантии – все его силы теперь сосредоточены на мне, – так что отправляйся к Тюльпане. Эта ведьма многое знает, как и ее мать, но доверять ей не стоит.