Ковен заблудших ведьм

Голова будто раздулась, превратившись в воздушный шар, который вот-вот лопнет. Боль растеклась жидким свинцом, и я пощупала явно разбитую левую бровь. Пальцы тут же слиплись, сделавшись мокрыми и красными.

– Ты нас чуть не угробила!

– «Чуть» не считается, – улыбнулась Тюльпана. Очевидно, мой побитый вид приносил ей наслаждение. В отличие от меня она осталась совершенно невредимой: поперек ее груди тянулся ремень безопасности, который она предусмотрительно застегнула так, чтобы я этого не заметила.

Машина дымилась, превратившись в металлолом. Я проверила ушибленные конечности – не потерялось ли чего? Кровь капала на джинсы, и Тюльпана заботливо протянула мне бумажный платок.

– В задницу его себе засунь! – ругнулась я, оттолкнув ее руку. – Зачем ты это сделала?!

Тюльпана устало вздохнула и швырнула платок мне в лицо.

– Ты должна выглядеть жалко.

– Что ты несешь?

– Мы идем в гости.

Я уставилась на Тюльпану, ничего не понимая. Зато ясно было одно: с залитым кровью лицом я и впрямь выглядела не очень. Переступив свою гордость, я взяла чертов платок и быстро вытерлась им. Из желто-кремового он вмиг сделался алым.

Пошатываясь, я вылезла из машины и упала бы плашмя, если бы не Тюльпана, подоспевшая вовремя. Я раздраженно стряхнула с себя ее руку.

Кроме нас, на дороге никого не было. Скромные, гостеприимно светящиеся в зарождающемся сумраке дома будто звали нас войти. Не оборачиваясь, Тюльпана устремилась к одному из них, самому маленькому и обветшалому. Дождавшись, когда я поднимусь на крыльцо, она постучалась.

– Извините, мисс, не могли бы вы помочь нам? Мы попали в аварию…

Из-за приоткрытой двери выглянуло сухое лицо женщины: тонкая, как пергамент, кожа туго обтягивала череп, не позволяя ей хмуриться или улыбаться. Темные русые волосы, посеребренные старостью, были заколоты на макушке, а крупный нос смотрелся на лице непропорционально, как и слишком маленькие бусинки карих глаз. Ее лицо оставалось почти неподвижным, даже когда она говорила, вытирая руки о серый фартук:

– Да, разумеется. Входите.

Голос показался мне смутно знакомым. Я удивленно взглянула на Тюльпану, но та, рассыпаясь в благодарностях, уже запорхнула внутрь дома. Мозаика в моей голове начала складываться.

– Кто это, Агата?

В коридор вышел грузный мужчина, на три головы выше женщины. Густая растительность на его лице выглядела небрежно, но одет он был весьма чисто, хоть и невзрачно.

– Две юные леди попали в беду, – ответила ему Агата, обводя нас рукой. – В гостиной есть телефон. Ох, ну и видок у вас! Вы можете воспользоваться ванной, там в шкафу аптечка. Виктор, вызови доктора Тревора.

– Нет, не утруждайтесь! – выпалила Тюльпана, вставая между мужчиной и проемом гостиной. – Моей подруге здорово досталось, но мы обе целы, уверяю. Нам бы только в автомастерскую позвонить. У вас есть справочник? Не подскажете заодно какие-нибудь отели в городе?

– Боюсь, у нас всего один отель на весь Ривер-Хейтс, и тот закрыли после недавнего убийства, – пробормотал Виктор, скептично оглядывая меня.

– А что там случилось?

– Точно не знаю, но убили одну из наших знакомых. Молодую аптекаршу…

– Нечего было шастать с чужими мужьями! – вставила Агата. – Судьба блудниц всегда незавидна.

Отголоски их беседы доносились до меня обрывками. Голова все еще гудела, и я сосредоточилась на обстановке, решив, что Тюльпана справится и без меня. Дом был обставлен скудно и, похоже, не знал ремонта несколько десятилетий. Кроме самого необходимого, здесь не было ни телевизора с радио, ни одного интерьерного украшения или предмета роскоши – только белые стены, как в больнице.

Мой взгляд приковало к себе охотничье ружье, висящее над камином возле прибитого распятия.

– Право, Виктор! – воскликнула Агата, как только Тюльпана завершила свой монолог о том, что нам негде остановиться на ночь. – Пастырь не простит нам, если мы откажем несчастным девочкам в помощи. Оставайтесь на ужин, раз такое дело, а потом муж проведет вас до церкви. Там вам предоставят ночлег и, возможно, даже помогут договориться с автомехаником о ремонте в половину стоимости.

– Это было бы чудесно, миссис Гудвилл! – захлопала в ладоши Тюльпана, откладывая телефонный справочник, будто и впрямь была окрылена этой новостью. – В Ривер-Хейтс живут такие добрые люди!

Женщина снисходительно улыбнулась и вдруг посмотрела на меня.

– Зовите меня просто Агатой. А вы, кстати…

– Сара, – улыбнулась Тюльпана. – А мою подругу зовут Кристина. Может, ты скажешь что-нибудь наконец, Крис?

Тюльпана многозначительно подмигнула мне, повернувшись к Агате и Виктору спиной. Только тогда я заметила, что глаза у Тюльпаны голубые – их неестественный фиолетовый цвет мог напугать кого угодно из смертных. Перестраховаться было очень предусмотрительно.

– Да-да, спасибо вам огромное, миссис… То есть Агата, – встрепенулась я. – Простите за мое поведение, кажется, я сильно ударилась головой.

– Бедняжка, – цокнула языком женщина. – Тогда вам точно нужно в ванну. Первая комната наверху. А я пока накрою на стол. Если вам что-то понадобится или вдруг станет плохо, только крикните.

Я кивнула и поспешила подняться наверх, чувствуя затылком пристальный взгляд Тюльпаны. Я знала, чего она ждет от меня, хотя до последнего не верила, что хоть одна ведьма может быть настолько дальновидной и хитрой. Впрочем, меньшего ждать от дочери Авроры и не стоило.

Напроситься на ужин в дом к семье Морган – это же гениально!

Убедившись, что все трое остались болтать внизу, я прошла мимо ванной и последовала дальше по коридору. Комнат было всего две, и везде стояла мертвая тишина – никаких признаков присутствия Морган. Побоявшись, что меня хватятся, я решила отложить исследование дома и вернулась к двери в ванную. Ощущение чего-то липкого в волосах не давало мне покоя, мешая концентрироваться на деле.


Из зеркала на меня смотрела какая-то побитая бродяжка. Поперек брови тянулся широкий порез с растекшейся вокруг гематомой. Я хорошенько промыла его, шипя от боли, а затем обработала антисептиком и заклеила стягивающим пластырем.

Когда одна моя нога уже стояла на лестнице, во входную дверь постучали.

– Это, наверное, наша дочь! Почему так долго, Морган?! Ты ведь говорила, что уроки отменили из-за какой-то там выставки и тебе надо просто отнести домашнее задание.

То, как она произносила ее имя, не оставило сомнений – именно Агату я слышала в тот раз. Ночью Агата звучала так же истерично, надрывно и… раздраженно. Кажется, по-другому она просто не умела говорить с Морган.

Собравшись с духом, я спустилась в холл и остановилась напротив девочки. Похоже, она так бежала, что ее юбка перекрутилась. Увидев меня, Морган беспомощно икнула, парализованная животным ужасом.

– Чего встала? – напустилась на нее Агата, когда я уже подумала, что Морган вот-вот развернется и помчится прочь. – Закрой дверь! Не видишь, у нас гости.

Девочка потупилась и молча повесила ветровку на вешалку.

– Здравствуйте.

– Иди на кухню, – приказала Агата, едва я успела открыть рот, чтобы поздороваться в ответ. – Достань посуду.

Морган незамедлительно послушалась, а я прошла в гостиную, где стоял большой деревянный стол.

– У вас очень милая дочь, – улыбнулась я, но Агата отмахнулась, помогая Морган постелить скатерть и расставить тарелки. У девочки дрожали руки, и несколько раз она выронила столовые приборы, отчего отец, сидящий в кресле, многозначительно стучал ногой по полу.

– Да, вот несносная. Плата за наши с Виктором грехи, не иначе.

Я сдержала остроту, рвущуюся с языка, и сжала пальцы так, что побелели костяшки. Тюльпана сидела, наблюдая за нами. В глубине ее глаз плясало веселье. Так же выглядела Аврора, наблюдая за труппой актеров на сцене театра, когда заставляла их играть мюзикл для нее одной.

Морган заняла место в конце стола, как можно дальше от меня и Тюльпаны. Почти прижимаясь к плечу Виктора, она пялилась в тарелку, не моргая, будто один лишь взгляд на меня мог ее убить.

– Что же, садимся! Вы наверняка голодны.

Агата поставила на стол две глубокие миски – одну с печеным картофелем, а другую с жилистыми стейками из свинины, обваленными в сухарях.

– Чем богаты, – развел руками Виктор, заметив мое недоумение, ведь, кроме этого, на столе больше ничего не было; только кувшин с водой. – Картофель мы выращиваем сами на заднем дворе, а сэкономленные деньги жертвуем в приход. Сиротам и обездоленным они нужнее, чем нам. У нас и так есть все, что нужно для жизни.

Я вымученно улыбнулась, но не успела ответить. За меня это сделала Тюльпана, вскинув руки:

– У вас такое большое сердце! Бог видит это. Однажды всем нам воздастся по заслугам. Ах, если бы все люди были подобны вам…

Я смотрела на нее, пытаясь понять, чего она добивается. Никто из присутствующих не усомнился бы в том, что Тюльпана говорит искренне: с таким восторгом она щебетала. Актерство Тюльпаны было не просто талантом, а божественным даром. Я едва не зааплодировала ей.

Виктор и Агата засветились от услышанного, но быстро взяли себя в руки, не позволив проявиться гордыне.

– Морган, а у тебя что с аппетитом? – нахмурился Виктор, отчего девочка вздрогнула и схватилась за вилку. Она так усердно пыталась слиться с мебелью, что пропустила момент, когда Тюльпана слопала пятую по счету картофелину. – Ты отнесла учителю свой проект?

– Да, папа.

– И что он сказал?

– Ему понравилось, но оценки выставят только в понедельник.

Виктор сдержанно кивнул. Морган запихивала в рот маленькие кусочки еды, выглядя совершенно несчастной, но я никак не могла понять: она всегда такая или это из-за меня? Неужели она боится, что я все расскажу ее родителям? Или действительно верит, что к ней прибыла посланница Сатаны?

– Ваша дочь очень хорошо фотографирует, – сказала я, решив, что пора устанавливать с Морган контакт.

Но то, как резко она вскинула голову и вытаращила на меня глаза, подсказало мне, что я упустила эту возможность безвозвратно. Агата подавилась свиным стейком, и Виктору пришлось постучать ей по спине.

– Фотографирует? – переспросила она. – Ах, та выставка… Вот куда ты на самом деле ходила!

– Мама, нет, я не…

– Мы ведь запретили! – Виктор ударил по столу сжатым кулаком. – Это не хобби, а не пойми что! Шататься по лесу, кладбищам и еще невесть где… Ты ходишь в книжный клуб и на хоровое пение – этого мало? Откуда ты вообще взяла фотоаппарат?!

– Одноклассник одолжил, – залепетала Морган, подобравшись.

– Не ври мне! Мы ведь уже проходили это. Хочешь, чтобы я снова обыскал твою комнату? Будь уверена, я найду все, что ты прячешь, – прошипел Виктор, и от моего внимания не ускользнуло, как Агата толкнула его под столом, успокаивая.

– Давай не при гостях. Ступай к себе в комнату, Морган.

Кажется, Морган обрадовалась материнскому приказу – быть запертой в спальне ей было комфортнее, чем давиться пресным картофелем и терпеть меня, сделавшую ее жизнь еще невыносимее. Я зарделась до корней волос, сжигаемая виной.

– Прошу прощения, – произнес Виктор, когда Морган ушла. Ему пришлось вытереть салфеткой бороду: он так орал, что забрызгал себя слюной. – Иногда с детьми непросто. Они думают, что знают все лучше всех… Может, хотите молока?

– Не откажусь, – улыбнулась Тюльпана как ни в чем не бывало, и застолье продолжилось.

Я отсчитывала минуты до его окончания, пытаясь придумать план действий. Тюльпана провела нас внутрь – остальное было за мной. Поговорить, убедить, увести. Казалось бы, все просто, но…