Космическая катастрофа, или землянки тут ещё не водились

Завтра нужно выходить к своему народу. Сказать речь. О чем? Владыка неопределенно махнул рукой. Что-нибудь придумает. Главное не речь. Завтра все закончится.

Владыка устало опустился на кресло, пряча замученное лицо в ладонях. К нему тут же подбежали две наложницы и принялись массировать напряженные плечи. Это немного успокоило. Наслаждаясь нежными руками девушек, он закрыл глаза. Минуты через три он был готов уже мурчать от удовольствия. Если бы не фотография, которую он увидел сквозь полуопущенные ресницы. Эта земная тварь, его собственность, целовалась с его врагом. И эта счастливая улыбка на их лицах.

— Посмотрим, как они будут улыбаться, когда у них не останется ничего, — произнес Владыка своему верному другу.

Роуд бесшумно вошел в комнату. Наконец-то он вернулся домой после затяжных поисков Воительниц. Однако скрылись не только эти девушки.

— Что опять не так? — Владыка скорчил недовольную рожу, заметив хмурое выражение лица друга.

— Из элитного отряда начали пропадать солдаты. Их никто не видел с момента захвата повстанцев.

— Это же элита — эти могут и в воздухе раствориться, — прыснул от смеха Владыка. Но веселье как рукой смело — Роуд шутку не оценил, так и стался сидеть, хмуро глядя на стол.

— Что прям вообще никто не видел?

Медленный кивок в ответ. Таки да, никто не видел.

В комнате резко стало жарко. Шипя от боли, наложницы отдернули обожженные руки от Владыки. Он опять потерял контроль. Уже который день подряд. Наблюдавший не один раз данную картину Роуд не растерялся. Схватив из кармана пульт управления системы безопасности дворца, он активировал противопожарную систему. Огонь с шипением погасал на дорогой деревянной мебели и одежде. Не удержав тихий смешок, он со смешинками в глазах наблюдал, как по волосам друга бегут ледяные капли воды, как Владыка содрогается от холода. Да, Орэн не любил холодный душ. Поэтому каждого, кто совал его в холодную воду ждала жестокая расправа.

— Ты жалкое миринийское отродье (Миринийск — заброшенная планета с ужасным климатом, радиоактивной флорой и фауной; земли этой планеты кишат разнообразием червей различной противности), чтоб тебя… во всех позах… Порождение вермигса (фауна Миринийска — чем-то похожа на земную сколопендру, только имеет длинный ядовитый хвост и гигантские размеры. Их гнездо найти не сложно — яйца имеют настолько зловонный запах, что разом можно отравить целый город)…

— Что ты решил по завтрашнему дню? — прерывая гневную речь друга, спросил Роуд. — Просто казнишь кшэра варгаллов и его сброд?

— Просто? — рассмеялся Орэн. — Нееет, — мимолетный взгляд на фотографию. — Я лишу их того, что им дорого.

***

Рано утром меня разбудил какой-то непонятный гул на улице. И что местным в такую рань не спиться? Все оживленно что-то обсуждали. Но до меня доносился только неопределенный гул голосов. Спустя час стоял такой шум, что голова была готова разбиться надвое. Но как я не пыталась рассмотреть происходящее за крохотным окошком, на глаза лишь попадалась чья-то обувь. Солдаты кричали, чтобы народ отошел на приличное расстояние от виселиц. От этой новости у меня все внутри похолодело. Не смотря на жаркое утро, меня била крупная дрожь. Железные двери тюрьмы распахнулись и по длинному коридору строем зашагали солдаты Владыки. Возле моей решетки остановился, кто бы мог подумать, генерал козлорогих. Словно не замечая меня, он отдавал приказы выводить пленных на казнь.

— Выходим девочки, — весело сказал он, — зрители уже собрались, только вас и ждем.

В голове крутились панические мысли. Что происходит? Неужели именно нам приготовили виселицы?

По всему коридору раздались скрипы отворяющихся решеток. Под издевательский смех и улюлюканье солдат из клеток начали выходить повстанцы. Откуда они здесь появились, если я никого не видела, когда меня вели в камеру? Были просто пустые камеры. Если подумать, что я просто не могла их заметить… Бред, согласна. Но в любом случае я бы хотя бы слышала их голоса.

Сердце болезненно сжалось, когда мимо меня провели Кристу. На бедной девушке не было и живого места: все тело в синяках и ожогах, одна рука обвисла плетью, из нее торчали отломки костей, другой рукой она обхватила левый бок, пытаясь остановить кровотечение.

— Криста! — кликнула боевую подругу.

Но она меня не услышала. Она ковыляла за всеми остальными. На смерть. Попытки дозваться до нее еще раз провалились с тем же успехом. Мимо меня мелькали знакомые лица, но никто не обернулся на окрик. Я была готова сорваться на крик.

Пленные все шли и шли. Сколько же их тут было? На семьдесят пятом я уже сбилась со счета — Роуд не хотел тянуть время и приказал подгонять осужденных. Когда за последним закрылась входная дверь, Роуд, с присущей ему мерзкой ухмылочкой, открыл мою камеру.

— Надеюсь ты с удобствами провела здесь целую неделю.

— Можешь не сомневаться, — прошипела я.

Генерал козлорогих подошел вплотную. Очень хотелось применить женский прием, но у рогатый явился в своих незабываемых, начищенных до блеска, доспехах. Только получу синяк на ноге.

Меня отстегнули от висящих цепей, оставив лишь кандалы на руках. Упирающуюся меня повели за всеми остальными. Пленные хранили гробовое молчание — все боялись произносить хоть слово. Они мысленно прощались со своими друзьями и товарищами. Не было слез. Никто не сопротивлялся. Все понимали — бессмысленно, уже все кончено. Годы, силы, жизни были потрачены зря. Стоит выйти на улицу — осознание неизбежного накроет всех.

Мы уже подходили к неприметной двери, когда Роуд дернул меня совсем в другую сторону. Поймав мой недоуменный взгляд, он хитро улыбнулся и втолкнул меня в скрытую толстым гобеленом комнату. Мрачное помещение освещалось лишь тонкой полоской света, тянущуюся от единственного окна. Из-за окна доносились приветственные крики. Народ приветствовал своего Владыку.

— Ты и вправду подумала, что Орэн казнит тебя вместе со всеми, — издевательский смешок за спиной.

— Тогда какого черта ты меня сюда привел! — вспылила я.

— Наслаждайся, — рогатый пожал плечами. — Орэн подумал, что тебе будет интересно в последний раз увидеть своего любимого.

Это он про Мишку?

— Мы уже давно разорвали с ним отношения.

— Ну-ну, — протянули у окна. — Тебе повезло — отсюда хорошо видно площадь. Никто не будет загораживать обзор.

Съедаемая любопытством, я подошла к окну. Вся площадь кишила собравшимся народом. Пришли дети и старики, мужчины и женщины. Всё смотрели на наскоро сооруженные деревянные конструкции. Перед дворцом стояла стража в добротой броне и многочисленным арсеналом оружия. На ступенях дворца стоял Владыка, охваченный ярким ореолом, чем, несомненно, привлекал к себе внимание. Даже одет был запоминающе: его длинные вьющиеся волосы спадали на спину, начищенные до блеска рога, которые так хочется обломать, украшали золотые браслеты, золотая корона пестрила разнообразием драгоценных камней, поверх белоснежной рубашки накинут черный с позолоченной вышивкой плащ, штаны и сапоги повторяли узор на плаще.

Прошло ещё немного времени. Большие электронные часы над дворцом побили полдень. Призывая народ к тишине, Владыка поднял руку вверх. Собравшиеся безропотно подчинились. Довольный этим он возвел руки к небу и понеслось:

— Жители Коории, мои верные подданные, братья и сестры…

Ого, как соловьем-то изливается! Прям заслушаться можно. Хотя народ уже ушки навострил — все с блаженны взглядом взирали на своего повелителя. А может все дело в задравшейся рубашке, оголившей пресс? Вот поэтому женская половина и смотрит так. Хорошо, что до слюноотделения не дошло. А нет, у стоящая в первых рядах дама уже принялась за этот процесс.


— … наша планета много лет увядала и гнила под гнетом так называемого Союза…

Те, кто постарше, активно закивали головами. А Владыка сделал такое скорбное лицо, что невольно жалко стало. Он мученически опустил голову, храня минуту молчания. Также медленно он её поднял. Стоило ему медленно провести по выбившимся из причёски волосам по всей площади прошёлся нестройный хор девичьих стонов. Я скептически пожала губы. А на площади этого словно не заметили. Понятно, они к этому привыкшие.

— … но они на этом не остановились! Они продолжили разорять наши земли бессмысленной войной. Сколько невинных убито, сколько потерянных амбаров и водохранилищ…

И все это он говорил таким тоном, что кто-то даже не сдержал горестного стона. Особо не вслушиваясь в его речь, я всматривалась в толпу, надеясь увидеть знакомые лица. В самом дальнем углу, подальше ото всех, стояла небольшая группа рогатых в неприметных хламидах. Среди них я узнала того самого старика, что спас меня от скоропостижно смерти в пещере Охотника. Он смотрел на все это с нескрываемым недовольством. Что-то шептали ему на ухо другие служители храма, но он лишь отмахивался от них.

— … и сегодня свершится справедливый суд над узурпаторами! Прошу! Приведите главного обвиняемого!

Под грозный бой барабанов тяжёлые ворота боковой двери дворца отворились. Из помещения вышли солдаты, окружившие фигуру, скрытую тенью своих крыльев. Варгалл активно сопротивлялся — он упирался ногами в землю, дёргал руками, закованные в прочные каналы, все время норовил хлопнуть кого-нибудь крыльями.

— Нокт? — прошептала шокированная я.

Было трудно узнать в искалеченном мужчине предводителя повстанцев. Всё лицо в жутких порезах и ссадинах, спина исполосована кнутом, на могучей шее алел след от удавки.

Конвой, живым коридором, выстроился вдоль зрителей до места казни. С гордо поднятой головой и выпрямленной спиной Нокт неторопливо шагал. Даже отсюда было видно, что мужчина испытывал страшную боль — он плотно сжимал губы, сдерживая болезненные стоны, по телу пробегали крупные капельки пота.

"Прошу, остановись" — безмолвно шепчут губы. Но он уверенно делает каждый шаг.

Кто-то из разъяренной толпы выкрикивает:

— Смерть узурпаторам!

Вся толпа подхватила возглас и дружно скандировала его. Со свистом рассекая воздух, в Нокта летели камни. Многие пролетали мимо, но те, что попадали оставляли серьезные ушибы. Но Нокт не останавливался и продолжал идти к плахе. Он гордо выпрямил спину, когда взошел по ветхой лестнице и с вызовом смотрел на своего врага. На палача. Они были так похожи на двух мифических существ. На ангела и демона. Какая ирония судьбы.

Ход мыслей прервал громкий бас "демона":

— Кшэр Нокт Салнгат, ты обвиняешься в преступлениях против Коории и его народа, краже государственной казны и принадлежавших нам земель, убийствах моих верных подданных. Признаешь ли твою вину и готов ли понести соответствующее наказание?

Нокт молчал недолго. Надо быть безумцем, чтобы сказать следующие слова:

— Я виновен в другом- мне не удалось сберечь своих родных и людей, я подвел людей, доверившихся мне, я не прикончил тебя, крысу помойную, когда была такая возможность.

По толпе прошелся яростный возглас недовольной толпы. В спину варгалла посыпались проклятия и пожелания мучительной смерти. Один из стражников подошел к Нокту со спины и резким ударом ноги по подколенной впадине, заставляя мужчину упасть на колени. Стоящие рядом другие стражники присоединились к избиению связанного мужчины. Стараясь не закричать в голос, я прикрыла рот руками. К чему все это зверское представление?

Нет, у меня не было сил смотреть на трусливое избиение Нокта. Я отвернулась от окна, скрывая слезы в дрожащих ладонях.

Холодная сталь коснулась руки, сжимая ее в тисках, и меня резко дернули вперед. Холодные глаза генерала козлорогих недовольно смотрели на меня.

— Ты пропустишь самое интересное, — прошипели мне в лицо.

Роуд снова подвел к узкой щели окна, скручивая руки за спину и заставляя смотреть на эту ужасную картину. Казалось, еще пара ударов и казнить будет уже некого. Но Владыка выбросил вперед руку, приказывая своим солдатам остановиться. Те, нехотя, но отошли от своей жертвы. Двое солдат по приказу Владыки подняли едва живого Нокта и подвели к колодкам, на которых его и закрепили.

Когда все эти манипуляции солдаты выполнили беспрекословно, Владыка торжественно объявил:

— Я Владыка Коории, Орэн Огненный, приговариваю тебя к пожизненному заключению на планете Тирмерис.

Мне название планеты ничего не говорило, но Нокт заметно напрягся. А толпа, мягко говоря, была недовольна.

— Я услышал вас, мои верные подданные! И, как справедливый правитель, я ужесточаю наказание.

От этого сладко-приторной речи сводило скулы. Или это от стальной хватки на моем лице? Как бы то ни было, но Владыка умел заговаривать зубы.

По толпе прошелся одобрительный возглас. А дальше для народа произошел сход Бога, или, как тут их называют — Первородного. Точнее Владыка сдвинулся со своего места и спускался по лестнице к народу. Народ был безумно счастлив. Девичья половина толпы издавала блаженные стоны, стоило Владыке хоть на миллиметр сдвинуть свой царский взгляд в их сторону. Аж тошно становится.

Важной павлиньей походкой он прошелся по каменной дорожке до закованного в кандалах Нокта. Пафосный мах руки вызвал очередной блаженный стон. В раскрытую ладонь один из солдат вложил рукоять изящного меча.

— Ты отнял с трудом нажитые посевы и добытую воду у моего народа. Мы же отнимем то, что вам, варгаллам, дороже жизни.

С этими словами Владыка схватил одно крыло за плечевую кость, поближе к лопатке. И одним резким ударом он рубанул по крылу. Крик боли разнесся по хранившей гробовое молчание площади. Владыка в победном жесте поднял вверх руку с отрезанным крылом. Крик потонул в оглушительных аплодисментов. Народ ликовал.

— Сволочи! — тихо прошептала я, глотая слезы.

А тем временем Владыка принялся за другое крыло. Но Нокт не собирался просто так сдаваться. Выдернув крыло из захвата, он ударил им Владыку, снося того с ног. Рогатый, описав дугу, шмякнулся в своих почитательниц. Те своего шанса не упустили — помогая ему подняться, они умудрялись залезть под рубашку.

Потрепанный и Владыка забрался по ступеням разъяренной фурией. Вырывая у стражника оружие, похожее на алебарду, он пригвоздил крыло острым концом к деревянным доскам. Наслаждаясь стоном боли Нокта, эта козлина ударила ногой по крылу, переламывая кости.

Очередной крик доставил удовольствие всей толпе. Гады! Сволочи! Мне хотелось выбежать на улицу и каждому рогатому эти самые рога пообломать. Почему чужая боль доставляет людям (и не только им) удовольствие? Почему они мучают слабых?

Не желая больше мешкать, Владыка поднял меч и отрубил второе крыло. Поле перелома Нокт потерял сознание и поэтому толпа разочарованно простонала. Хромая на одной ноге, Владыка вернулся на свое царское место, волоча за собой два огромных крыла, с которых еще стекала кровь.

Что он говорил дальше, как самоутверждался через этот поступок, я не слышала. Одолеваемая яростью я вырвала лицо из захвата и вцепилась зубами в бледную ладонь. Генерал-козел зашипел от боли и, развернув к себе лицом, влепил пощечину от которой перед глазами забегали мушки и я потеряла сознание.