Кошка, которая все видела

– Да! – твердо заверил ее мужчина.

Хелен неохотно вышла из больницы, ведя за собой по темной парковке полусонного ребенка.

– С папой все нормально? – спросил Бруно, когда Хелен пристегнула его ремнем безопасности. – Это снова сердце?

– Он в порядке, и его сердце тоже в порядке.

Хелен вела машину по пустынным улицам Брайтона. К этому времени закрылись даже ночные клубы. Улицы замерли, повсюду царила тишина, нарушаемая лишь парочкой заблудших пьяниц да развозчиком молока, мчащимся между зданий.

Женщина остановилась на пустой автобусной остановке и заглушила мотор. Затем опустила стекло, желая провести несколько минут в рассветной тишине.

– Где мы? – спросил Бруно, завозившись на сиденье.

– На автобусной остановке, где твой отец сделал мне предложение.

Мальчик завертел головой, видимо, оценивая романтическую составляющую этого места.

– Завтра будет лучше, чем сегодня! – уверенно провозгласил Бруно.

– С чего ты взял?

– Потому что завтра я раскрою преступление!

Хелен не хотелось говорить на эту тему.

– Я сделаю это для папы. Если во всем виноват стресс, я уберу его из папиного сердца. И ему станет лучше, правда?

Хелен не могла разочаровать сына, смотрящего на нее полными надежды, широко раскрытыми глазами.

– Конечно, ангелочек, – сказала она как можно убедительнее.

– И еще я спасу твой летний отпуск!

– Как мило, что ты об этом подумал, Бру!

– Но это правда, – ответил он, зевая и потягиваясь.

– Давай купим картошку фри, – предложила Хелен. – Я знаю, где в это время открыто.

В ночном кафе, о котором знали только местные жители, мать и сын, окруженные дальнобойщиками, поедающими ранний завтрак, и дрожащими любителями, потягивающими чай, разделили на двоих тарелку картофеля с сыром. Ел в основном один Бруно.

– Я в такое время еще никогда не ложился, – сказал мальчик, посмотрев на часы. – Жаль, что у меня нет с собой блокнота.

– Почему?

– Мне нужно кое-что вспомнить.

– Расскажи мне! – попросила Хелен, пока Бруно извлекал ломтик картошки из-под растаявшего сыра.

Но на этот раз мальчик отказался поделиться мыслями.

Уже светало, когда мать и сын добрались домой. Милдред тоже вернулась и прикорнула возле локтя Бруно.

Хелен упала на кровать, не раздеваясь. Она решила проспать сколько сможет, надеясь, что ее не разбудят неожиданным звонком.

Так и произошло. Когда женщина проснулась, часы на прикроватном столике показывали начало двенадцатого.

Спустившись на первый этаж, Хелен включила электрический чайник и позвонила в больницу. Виной всему была изжога. Возможно, Джим по ошибке принял жжение в желудке за сердечный приступ, и это послужило причиной панической атаки. Небольшое количество желудочной кислоты пролилось на легкие, и сейчас врачи занимались этим вопросом. Пока пациент не готов принимать посетителей.

Хелен приготовила кофе, а затем сок и тост для Бруно, хоть еще и не слышала возни сына на чердаке. Женщина решила зайти к нему. За дверью спальни царила тишина.

– Завтрак, – сказала Хелен, постучав, прежде чем войти. – Мы поедим и поедем к папе. У тебя еще есть время на то, чтобы принять душ.

В спальне не было ни Бруно, ни кошки. Простыни уже остыли.





Пятница, 1 августа





28




Хелен искала Бруно во всех привычных местах: в саду, в шкафу под лестницей, оставленном на случай редких приливов плохого настроения, и затем в каждой комнате бесшумного дома. Лихорадочно мечась, женщина нашла в ванной Милдред, облизывающую капающий кран.

Затем женщина выбежала на дорогу и завертела головой по сторонам, уверенная, что тут же заметит сына за очередным таинственным занятием. Она добежала до магазина мистера Пэтеля; от страха ее сердце колотилось как сумасшедшее. Бруно нигде не было.

Вернувшись домой, Хелен позвонила в больницу и спросила, не приходил ли к Джиму сын сегодня утром. Ответ был отрицательным. Женщина пришла в ужас.

Не видя другого выхода, она позвонила инспектору Скиннер и сообщила об исчезновении ребенка. Инспектор попросила Хелен перечислить события, произошедшие за последние двенадцать часов. Хелен так и сделала; она тараторила с такой скоростью, что начала глотать слова, и инспектор Скиннер посоветовала ей остановиться и глубоко вдохнуть.

– Я не хочу, чтобы муж узнал о том, что Бруно пропал, – сказала Хелен. – Все чрезвычайно сложно.

– Я вас поняла, – ответила инспектор Скиннер. – Сейчас я пришлю к вам патрульную машину. Вы должны оставаться дома на случай, если Бруно позвонит.

Хелен ждала на диване. Она пыталась контролировать дыхание и сдерживать приступы паники, нараставшие у нее в груди. Тишина пугала ее. Сквозь стены женщина различала даже еле слышные звуки. Потрескивали половицы. Шумели трубы. Раздавались все те таинственные звуки, которые дом берег для таких вот моментов одиночества.

Милдред присоединилась к Хелен на диване. У женщины не было сил приласкать кошку, которая ластилась к ней. Милдред, обычно столь отчужденная, начала тереться о ноги хозяйки.

Несмотря на жаркий день, Хелен чувствовала холод во всем теле. Ей хотелось услышать наверху топот Бруно, увидеть мужа, сидящего напротив, разгадывающего кроссворд и жующего карандаш до тех пор, пока кусок не упадет на рубашку.

Подстрекаемая подсознательной мыслью, возможно, навеянной включенным компьютером, который она заметила во время поисков сына, Хелен внезапно помчалась наверх в кабинет мужа. Немного пошевелив мышкой, она тут же увидела на экране застывшее видео.

Женщине понадобилось несколько минут, чтобы понять, что именно она видит.

Изображение дрожало, и угол обзора показывал лишь часть припаркованной машины и колесо – с правой стороны экрана. Внезапно показался коричневый ботинок. Внизу экрана Хелен видела белые лапы Милдред; сверху иногда мелькал белый подбородок кошки.

В кадр попала женщина, чьей головы не было видно. Она была одета в желтые брюки (такие носили только местные жители).

Проезжающие мимо машины, дыхание Милдред и общий белый шум мешали разобрать содержание диалога. На улице шла отрывистая перепалка, которая записывалась без ведома спорящих. И тут наступил момент, когда мимо не проезжало ни одной машины, а Милдред перестала вылизываться, и благодаря этому Хелен удалось расслышать целую фразу. Женщина была уверена, что один из голосов на записи принадлежал Поппи Раттер.

«Когти долго тебя не защитят (шум машины) повернись (шум машины)».

Хелен сразу же поняла, что мужской голос принадлежит человеку, который звонил на горячую линию и просил пригласить к телефону Поппи. Именно он был владельцем коричневых ботинок. Дата внизу экрана сообщала, что запись сделана в понедельник – в день убийства.

Хелен напряженно размышляла; все ниточки соединились в одну. Женщину удивило, как быстро она обо всем догадалась. Вечером в понедельник Поппи пыталась рассказать ей что-то о нарушении правил конфиденциальности на горячей линии. Так вот в чем дело!

Женщина еще раз прокрутила запись. Хелен была уверена, что знает, кому принадлежат эти коричневые ботинки!

– Он это выяснил! – обратилась она к Милдред. – Бруно выяснил, кому принадлежат ботинки!

Раздался шум подъезжающих машин. Ранее вой полицейских сирен звучал так резко, а теперь напоминал плач ребенка. Хелен подумала, что, возможно, этот звук будет преследовать ее вечно.

В дверь позвонили.

– Мы уже начали поиски, – сообщила инспектор Скиннер, войдя в прихожую. – Нам необходимо связаться со всеми друзьями Бруно, с каждым человеком, которого он знает. Мне нужен полный список.

– Я должна показать вам кое-что на компьютере мужа, – сказала Хелен, знаком попросив инспектора следовать за ней.

Хелен прокрутила запись, затем рассказала инспектору об ошейнике Милдред с прикрепленной к нему камерой и сослалась на случай нарушения конфиденциальности на горячей линии. Описала, как Поппи рассказывала об этом. Скорее всего, все это связано между собой.

– Сегодня утром, до того как я проснулась, Бруно просматривал эту запись. Думаю, он пытается найти владельца этих ботинок.

Внизу снова зазвонил дверной звонок. Вскоре инспектор Скиннер и еще один офицер вернулись в кабинет.

– Сегодня утром один из соседей видел, как Бруно входил в магазин сладостей. Этот человек ждет внизу, – сообщил офицер.

– В котором часу это было? – спросила инспектор Скиннер.

– Еще не было восьми, – ответил офицер.

В гостиной стоял Алан Арчер; его лицо выражало усталость и сожаление. Заметив Хелен, старик скорчил мину.

– Прошу вас ничего не скрывать! – потребовала инспектор, и от ее тона лицо Алана скорчилось еще сильнее. – Мне ужасно надоело, что свидетели по этому делу постоянно утаивают улики или предоставляют их с задержкой!

– Я как раз собирался помыть машину, – начал Алан Арчер, – приготовил ведро с горячей водой и тут увидел, как Бруно переходит дорогу. Он подошел прямо к двери магазина мистера Симнера и с помощью молотка или стамески – я не уверен, чего именно, – открыл входную дверь. Я видел, как он вошел внутрь.

– И что произошло потом? – спросила инспектор. – Выкладывайте все!

– Бруно очень быстро покинул магазин, перешел дорогу и положил коричневый сверток в вашу урну.

– В мою урну? – переспросила Хелен.