Короткое лето

Я наполнил бокал светлым пивом, дознаватель снял шляпу — где только достал такую? — положил ее на кожаную папку и сделал длинный глоток.

— Как жизнь? — спросил он после этого.

— Да уж лучше, чем в изоляторе, полагаю, — ответил я.

Могилевский наставил на меня указательный палец и кивнул.

— Именно! — Потом спросил: — Подельник так и бегает?

— Не общаемся.

— Что, даже пива выпить не заходит?

Я вежливо улыбнулся шутке и уточнил:

— Просто мимо проходили?

Дознаватель покачал головой и расстегнул папку.

— Вовсе нет, — зашуршал он листами. — Интересная личность этот ваш дядя Миша. Он же Михаил Больцман, он же Боцман, он же Миша-монтер. Высшее электротехническое образование получил человек, между прочим. И посидеть успел в советское время за торговлю золотом. Какие он дела с бригадой спортсменов до провала обделывал, неизвестно толком, но в Братстве чуть ли не с первых дней. И все у него было хорошо, пока в Туманный переезжать не отказался…

— Старенький он уже был…

— Еще вернемся к этому, — отмахнулся Могилевский. — Единственный известный родственник — дочь Валентина, ныне покойная. В замужестве Большакова, после развода вернула фамилию Больцман.

Я не выдержал и спросил напрямую:

— Нашли что-нибудь интересное в финансах?

— Всему свое время! — ответил Могилевский, допил пиво и передвинул мне пустой бокал. — Повтори.

Я начал качать пиво, и дознаватель спросил:

— А чего сам не пьешь?

— Давление.

— Я бы на такой работе спился, — с тяжелым вздохом заявил Могилевский и вновь уткнулся в листы. — Знал, что у дяди Миши есть внук?

— Первый раз слышу.

— Андрей Степанович Больцман. Ему не повезло — подцепил в детстве северную волчанку и был направлен на проживание в «Черный квадрат».

Я поежился. Северная волчанка уродовала людей, превращая их в жуткое подобие зверей. Волчатников. Вопреки распространенному заблуждению стать оборотнем после укуса волколака могли только люди с генетической предрасположенностью к этому, но были и те, кто заболевал и застревал в промежуточном состоянии между человеком и зверем. В большинстве случаев перестройка организма затрагивала лицевые кости и голосовые связки, и заболевшие теряли способность к членораздельной речи. А помимо этого отличались крайне агрессивным поведением. Именно волчатники составляли костяк «Черного января» — экстремистской организации уродов. Измененных, как называли они сами себя.

— Ничего об это не знали? — вновь уточнил дознаватель, оценив мой задумчивый вид.

— Нет.

Могилевский посмотрел на меня и вздохнул.

— О беспорядках в Гетто несколько лет назад, надеюсь, в курсе?

— В курсе.

— После подавления восстания многих волчатников приговорили к смертной казни, но «Черный квадрат» отошел Сестрам Холода, и они всех помиловали. Пустили приговоренных на опыты.

— Так себе помилование, — вновь поежился я.

— Вот и уродов это напугало до недержания. С тех пор сидят тише воды ниже травы. Но самое интересное — исследования дали свои плоды. При своевременно поставленном диагнозе вероятность успешного лечения сейчас приближается к семидесяти пяти процентам. Старых больных также пытаются лечить, но это очень дорого и без всякой гарантии на успех.

— И?

— Михаил Больцман не посещал гетто, предрасположенность к северной волчанке обычно передается через поколение. Но связь с внуком он поддерживал. Даже пытался получить ссуду в банке для его лечения, но безуспешно. — Могилевский отпил пива и спросил: — Кстати, почему он не попросил о помощи никого из братьев?

Я в ответ процитировал один из лозунгов ордена:

— В здоровом теле здоровый дух.

В отличие от Чистых и Крестоносцев братья не преследовали уродов, но и дел с ними не вели. Никто не стал бы переступать через один из незыблемых устоев ордена даже по просьбе старого друга.

— То есть не вариант? — уточнил дознаватель.


— Именно.

Могилевский протянул мне какую-то квитанцию и спросил:

— Тогда каким образом дядя Миша смог оплатить лечение внука?

Я взглянул на копию приходного ордера и присвистнул от удивления.

Сто двадцать пять рублей серебром! Это же пять тысяч золотом!

— Вижу, это дело всерьез вас зацепило, — заметил я, возвращая квитанцию.

— Слава, не надо играть со мной в эти игры, — попросил Могилевский. — Если что-то знаешь — лучше скажи.

— Понятия не имею, откуда взялись деньги.

Дознаватель поморщился и начал собирать бумаги в папку.

— Толку с тебя — как с козла молока, — проворчал он с недовольным видом и полез за бумажником, но я его остановил:

— За счет заведения.

— Не хочется в изолятор? — усмехнулся Могилевский. — И правильно. Мне бы тоже не хотелось.

— Внука-то хоть вылечили? — поинтересовался я, убирая со стойки пустой стакан.

— А вот тут начинается самое интересное, — подался ко мне дознаватель. — Лечение дало лишь условно положительный результат, для закрепления эффекта срочно требовалась повторная операция. Договор на нее был уже подписан, но деньги в счет оплаты так и не поступили.

— Сколько? — спросил я.

— Еще семьдесят пять рублей.

Я покачал головой. Нереальные расценки. Откуда у дяди Миши такие суммы?

— Подкинул я тебе информации для размышления? — подмигнул Могилевский. — Вот и думай теперь. Ты бы не стал старика из-за трех тысяч золотом убивать, Слава? Ведь не стал бы, а?

— Не стал.

— Вот и я так думаю. — Дознаватель похлопал себя по карманам пиджака и вытащил какой-то листок. — Я чего заходил — согласовали график твоих визитов в Госпиталь. Продолжаешь лечение с сегодняшнего дня. Карета подана.

Я выставил ногу из-за стойки и похлопал себя по лодыжке.

— А браслет?

— Колдун на улице ждет. С ним поедешь.

— А чего не заходит? Того и гляди ливанет.

— Не пьет, вот и не заходит. Может, в завязке? Ладно, побежал! И ты давай выходи. Счет за транспортировку по почте пришлем.

— Какой еще счет?

— Да уж немаленький! — заржал дознаватель, нахлобучил шляпу и отправился на выход. — Звони, если что! Номер прежний. Позвонишь?

Я кивнул, хотя думал совсем о другом.

Очень уж интересной информацией поделился Могилевский. Вряд ли поделился по доброте душевной, но и врать ему резона не было никакого. Так что стоит это обдумать.

Этим я и занимался всю дорогу до Госпиталя.

Думал о внуке дяди Миши и необходимости оплачивать повторное лечение. Размышлял о странном черном артефакте, который убийцы подменили стандартным блокиратором. И о купленном стариком незадолго до убийства чаромете тоже не забывал. Но картинка в голове никак не складывалась.



В Госпиталь меня везли если не с помпой, то с полным соблюдением всех формальностей. Помимо водителя и уже знакомого колдуна в сопровождение выделили вооруженного АКСУ дружинника, судя по пустым петлицам — рядового. Мы с ним тряслись на заднем сиденье УАЗа, автомат со сложенным прикладом лежал у парня на коленях и едва не упирался стволом мне в живот. Ладно хоть стоял на предохранителе.

В Госпиталь зашли через служебный вход. Водитель спрятался от дождя под козырек и достал пачку папирос, а рядовой спустился в подвал, с тоскливым видом оглядел пустую раздевалку и вернулся на улицу.

— Роман, — обратился я к колдуну, складывая одежду в железный ящик. — Так и будете здесь сидеть? Выпейте кофе в столовой.

— Нет, я с вами.

— В душ?

Гимназист смутился и указал куда-то себе за спину.