Короткое лето

— Пригласите, пожалуйста, Вячеслава Владимировича.

— Слушаю вас, — ответил я, заранее готовясь к неприятным известиям.

— Новиков, отдел проблемных активов Центрального городского банка, — представился собеседник. — Уведомляем вас об изъятии переданного в залог здания в счет досрочного погашения ипотечного кредита…

— Какого черта? — не сдержался я. — Я не просрочил ни одного платежа!

— Условиями договора предусмотрено взыскание задолженности в случае, если банку станет известно о неспособности заемщика своевременно выполнить свои обязательства.

Я попытался спорить, но безуспешно. Стоило бы поехать в банк и прояснить ситуацию на месте, но вместо этого я позвонил Гельману. Заместитель начальника Патруля разговаривать со мной не пожелал.

— Извини, Слава, я должен думать о сохранности активов, — сказал Артем и повесил трубку.

Даже так?! Ну теперь ясно, кто банк о моих неприятностях с законом уведомил!

На языке так и вертелись ругательства, едва сдержался. Потеря здания сама по себе не грозила никакими убытками, но большинство свободных средств я вложил в оборудование спиртового заводика, а без подходящего помещения его можно сдавать старьевщикам по цене лома. И это просто бесило!

— Точно все в порядке? — уточнил встревоженный Иван. Моя перекосившаяся физиономия его откровенно обеспокоила.

И тут же звякнуло оконное стекло, посыпались осколки.

— Падай! — крикнул я помощнику, присел за стойку и схватил «Шершень», но сразу вернул жезл «свинцовых ос» обратно и выпрямился. — Отбой тревоги!

Пуля прошила бы стекло, оставив после себя небольшую аккуратную дырку, а здесь вывалился кусок размером с кулак. Ага, вот и камушек на полу валяется!

Я вышел на крыльцо и увидел, как по улице со всех ног улепетывает рыжий мальчишка; в руке его болталась рогатка.

— Вот стервец! — выругался кто-то из посетителей.

— Уши бы ему оторвать! — согласился я и вернулся в бар.

Сердце нервно колотилось, руки дрожали. Я налил рюмку самогона, выпил и принялся отдавать распоряжения:

— Оксана, подмети осколки! Иван, позвони Вайсеру, пусть приедет стекло вставить.

— Сам вставлю, у нас есть на чердаке запасные, — ответил Грачев и выложил на прилавок выпущенный из рогатки метательный снаряд.

Камень был обмотал заклеенной скотчем бумажкой.

— Оригинально, да? — хмыкнул Иван.

— Не то слово, — проворчал я, сунул камень в карман и поднялся в спальню.

Вскрывать на всеобщем обозрении доставленное столь странным образом послание не хотелось, пусть даже там и обнаружатся всего лишь три заветных буквы.

Заперев за собой дверь, я аккуратно отклеил скотч, развернул бумажку и разгладил ее на столе.

«Советская-Терешковой. Рынок. 20-00. Брат Кеша».

Записка заставила озадаченно наморщить лоб. Со мной связался именно Клим — сомневаться в этом не приходилось. За «Иннокентия» он вполне мог дать в морду, и никто не слышал, как на днях я в шутку назвал его «братом Кешей».

Итак, на встречу меня пытается вытащить именно Клим. Но зачем?

Параноик на моем месте заподозрил бы подвох и желание обрубить концы, но в том-то все и дело, что ничего опасного для Климова я попросту не знал.

Так что на встречу придется идти, без вариантов. Слишком многое нас связывало, чтобы просто отмахнуться от подобного приглашения. Да и альтернатива — это камера в изоляторе временного содержания, а потом и вовсе застенки Братства. А Клим точно не просто так в бега подался и не просто так мальчишку с рогаткой отправил. Должен быть план.

Или же мне просто хочется в это верить?

Самообмана еще никто не отменял.



К встрече со старым приятелем я готовился со всем тщанием. Притащил бронежилет, надел, сверху натянул мешковатую толстовку. Немного неудобно, но со стороны особо в глаза не бросается. Ножи, «дерринджер», чаромет и «таурус» — взял с собой все, ничего не ставил. Еще и всякой полезной мелочовки по карманам рассовал, даже дозу «Небесного исцеления» — уж не знаю, подействует оно теперь на меня или нет.

Карабина брать не стал, иначе пришлось бы ехать на машине, а мне этого не хотелось. Слишком просто отследить. По этой же причине не стал просить о помощи Ивана. Мое отсутствие в баре никого не насторожит, это дело обычное, а вот Грачев всегда на виду. Придется отдуваться самому.

Единственное, что смущало, — это всякое отсутствие колдовской защиты. Долбанут из чаромета — только пепел и останется.

Я задумчиво повертел в руках кожаные браслеты со сложным узором нитяных жгутов, деревянных шариков и хрустальных бусин, поежился от не самых приятных воспоминаний, но все же вышел в коридор и постучался в комнату гимназисток.

Открыла Вика.


— Дядя Слава? — удивилась брюнетка, спешно запахнув халатик. — Что-то случилось?

Я продемонстрировал браслеты и спросил:

— Если убрать индивидуальную привязку, они будут работать?

— Ментальная защита точно нет, а энергетические щиты… — Гимназистка на миг задумалась, потом встрепенулась и отступила от двери. — Заходите! — Она запустила меня в комнату и позвала подружку: — Юля, иди сюда! Дядя Слава, присаживайтесь!

Я привычно уселся на шкуру сугробника, а девушки немного пошушукались между собой, но к согласию не пришли. В итоге Юля забрала браслеты и пробежалась тонкими пальцами по бусинам, словно пианист по клавишам.

— Кроме ментальной защиты персональной привязки ничего больше не требует, — объявила рыжая колдунья. — Можно рискнуть. Вы готовы?

— Готов, — решил я. — Если что, до бани добежать успею.

— Да мы вас и здесь водой окатим! — рассмеялась Вика, пытаясь скрыть за шуткой нервозность.

Юля сходила за ширму и вернулась с массивным деревянным шаром, покрытым сложной резьбой. Я уже видел его раньше, но теперь заполненный магией артефакт представлялся сгустком овеществленной стужи. Будто черная дыра. Закрою глаза — и все равно знаю, где он находится.

Гимназистки уселись по бокам; я позволил им надеть на меня браслеты, и по спине немедленно побежали колючие мурашки. Они так и бегали, пока Юля с Викой переливали энергию в разряженные бусины, а потом девушки поднялись на ноги и выжидающе посмотрели на меня.

— Дядя Слава?

Я встал со шкуры и прислушался к своим ощущениям. Не было ни жара, ни холода, и прокушенное плечо себя никак не проявляло. Только было не очень привычно шевелить руками — на запястья словно нацепили невидимые утяжелители по килограмму каждый.

— Отлично! — обрадовался я. — Вы настоящие кудесницы! Расцеловал бы, да Ване обещал себя в руках держать.

— Обращайтесь! — заулыбались в ответ гимназистки.

Я вышел за дверь, но сразу заглянул обратно.

— Насколько заряда хватит?

— В пассивном режиме расход небольшой. А так будет зависеть в первую очередь от импульса силы. Придется его гасить полностью или получится отвести в сторону.

— Спасибо! — еще раз поблагодарил я гимназисток и отправился к себе.



В семь, когда в баре стало не протолкнуться от посетителей, я попросил гимназисток еще раз проверить заряд браслетов, а потом выскользнул на задний двор и оттащил заранее выставленную туда стремянку к забору. Взобрался на нее, спрыгнул в глухой переулок и зашагал по дворам выстроенных вдоль Красного проспекта пятиэтажек. Не заметив ничего подозрительного, свернул в темный проход между домами и со всех ног рванул через проезжую часть.

Кативший по дороге грузовик принялся отчаянно сигналить; я проскочил перед ним и выбежал на парковку клуба «Ширли-Муры». Сразу поспешил дальше вдоль ограды «Тополей», свернул за угол и уже там остановился. Выждал с минуту — выглянул обратно и с облегчением перевел дух. За мной никто не шел.

Это еще не гарантировало отсутствия слежки, но напрочь исключало всякую любительскую самодеятельность.

Солнце уже начинало клониться к закату, но пока еще висело достаточно высоко, прохожих на улице хватало с избытком. Я на общем фоне нисколько не выделялся. Иду себе да иду. На голову вопреки обыкновению капюшон мастерски накинул, еще и бронежилет добавил фигуре массивности; так сразу и не опознаешь, если не присматриваться.

Вдоль задней ограды «Тополей» я дошел до проходной общежития, повернул и направился к проспекту Терешковой через застроенный двухэтажными зданиями квартал. Дворы там были все больше обнесены капитальными заборами, и узенькие проезды напоминали самый натуральный лабиринт, а затем впереди замаячили обветшалые трущобы.

Их я обогнул стороной. Просто не рискнул нарываться на рожон. Там можно запросто сгинуть без всякого вмешательства недоброжелателей. И ствол не поможет.

Постоянно оглядываясь и озираясь, я перебежал через Тополиную аллею, дошел до Севастопольской и зашагал мимо особняка «Несущих Свет». Раньше эта секта частенько устраивала эпатажные уличные проповеди, но в последнее время ее адепты остепенились и не мозолили людям глаза. То ли былой запал иссяк, то ли в тайный орден переквалифицировались.

Дойдя до перекрестка с Советской, я не стал сразу поворачивать налево, а вместо этого перешел через дорогу и двинулся под горку по другой ее стороне. Эстонские болота располагались в низине, и уклон здесь был достаточно крутым. В обратном направлении по обледенелой дороге водители обычно забираться даже не пытались, объезжали стороной.

Чувствуя, как накатывает лихорадочное возбуждение, я оглянулся, но никто из прохожих подозрения не вызвал. С той стороны на первых этажах были лавки и магазинчики, там народу хватало. Здесь сразу за тротуаром начинался откос, и я шел на высоте третьего этажа домов, выстроенных чуть ниже по склону. Позади никто не тащился, но провериться не помешает…

Метров через тридцать после поворота на Южный бульвар я хлопнул себя по карману и выудил чарофон. Сделал вид, будто отвечаю на вызов, раздраженно махнул рукой, развернулся и зашагал в обратном направлении.

Все, кина не будет, встреча отменяется. Такой вот немудреный спектакль.

А сам включил фронтальную камеру чарофона и принялся поворачивать его, осматривая улицу за спиной. Дернется кто-нибудь? Дернется?

И дернулся! Преспокойно шагавший в одном со мной направлении парень на противоположном тротуаре неожиданно замедлил шаг, а потом и вовсе перебежал через дорогу и пристроился позади. И сразу с пройденного мной перекрестка вывернул фургон с раздвижной боковой дверью.

Что называется — приплыли. Капец, как он есть, получите и распишитесь.

Довыделывался!

Я сунул руки в карман, да так и пошел дальше, усталый и согбенный. Просто олицетворение уныния. А что пальцы сомкнуты на рукояти чаромета — со стороны этого не видно.

Почему именно на чаромете? Да ведь неспроста дядя Миша именно эту модель выискивал. Тут я решил положиться на интуицию старого мастера. Большого ума человек был…

Фургон все ближе, в кабине пара человек в рабочих спецовках, незнакомые. Едет неспешно, словно дает нагнать меня преследователю.

И тот нагоняет — чувствую его спиной, словно сделался обладателем колдовского внутреннего зрения. Не сделался, конечно, но холодом сзади тянет все ощутимей.