Корона мечей

– Спасибо, но мы не нуждаемся в вашей помощи! – крикнула Найнив. Вежливо.

Толпа редела на глазах, и не многие услышали ее. Как только стало ясно, что использовали Единую Силу – то, что люди неожиданно заметались и пронзительно закричали по непонятной причине, сделало это несомненным для большинства, – все разбежались. Длинноносая женщина поднялась и прыгнула – без шуток! – на запятки красной кареты, цепляясь за нее с риском для жизни, потому что кучер в темном жилете погнал лошадей сквозь толпу, заставляя людей бросаться в стороны. Даже карманник изо всех сил захромал прочь.

Однако Найнив сейчас было не до них; она не взволновалась бы, хоть разверзнись мостовая и поглоти всех вокруг. С болью в сердце она сплела тонкие потоки Ветра, Воды, Земли, Огня и Духа и послала их сквозь Илэйн. Простое плетение, которое, несмотря на головокружение, далось ей без труда, – и результат позволил облегченно вздохнуть. У Илэйн был всего лишь ушиб, не причинивший серьезного вреда, кость цела. Будь Найнив в нормальном состоянии, она снова направила бы те же потоки, но в несравненно более сложном плетении – способ Исцеления, который открыла она сама. Но сейчас это было ей не по силам, пришлось прибегнуть к простому плетению. Всего лишь с помощью Духа, Ветра и Воды она создала исцеляющий поток, который Желтые использовали с незапамятных времен.

Внезапно Илэйн широко распахнула глаза и, задыхаясь, точно ей не хватало воздуха, конвульсивно забилась, как попавшая в сеть форель, барабаня задниками туфель по мостовой. Это продолжалось совсем недолго, но синяк побледнел и исчез.

Найнив помогла подруге встать, и… откуда-то протянулась женская рука с оловянной кружкой, полной воды.

– Даже у Айз Седай пересохнет горло после такого, – сказала швея.

Илэйн потянулась к кружке, но Найнив сжала пальцами ее запястье.

– Нет, благодарю. – Когда женщина пожала плечами и отвела руку, Найнив повторила уже немного мягче: – Благодарю.

Оказывается, не так уж трудно произносить эти слова, причем с каждым разом все легче.

Море кружев на платье швеи заколыхалось, когда она снова пожала плечами.

– Я шью платья для всех. Могу и вам сшить, получше, чем то, что на вас. – Швея скрылась в своей лавке, и Найнив хмуро посмотрела ей вслед.

– Что случилось? – спросила Илэйн. – Почему ты не дала мне напиться? Я ужасно хочу пить и есть.

Бросив последний хмурый взгляд на швею, Найнив наклонилась и подняла стрелу. Илэйн не потребовалось больше никаких объяснений. Свечение саидар мгновенно вспыхнуло вокруг нее.

– Теслин и Джолин?

Найнив покачала головой; легкое головокружение прошло. Она не думала, что эти двое унизятся до такого. Нет, не думала.

– А как насчет Реанне? – негромко спросила она; швея снова стояла в дверях, все еще не утратив надежды. – У нее могло возникнуть желание сделать так, чтобы мы исчезли. Или еще хуже – Гарения. – Это предположение казалось таким же ужасным, как мысль о Теслин и Джолин. И вдвойне бесило.

Каким-то образом Илэйн удавалось выглядеть хорошенькой, даже когда она сердилась.

– Кто бы это ни был, мы доберемся до них. Вот увидишь. – Она больше не хмурилась. – Найнив, если Круг знает, где Чаша, мы можем найти ее, но… – Заколебавшись, она прикусила губу. – Я знаю лишь один способ.

Найнив медленно кивнула, хотя лучше съела бы пригоршню грязи, чем согласилась с этим. Сегодняшний день казался сначала таким светлым, но потом со все возрастающей скоростью устремился во тьму, от Мэта к Реанне и… Ох, Свет, сколько пройдет времени, прежде чем ее волосы поседеют?

– Не плачь, Найнив, Мэт вовсе не так уж плох. Он найдет ее для нас за несколько дней, я уверена.

Найнив лишь сильнее залилась слезами.





Глава 25

Ловушка для разума





Могидин не хотелось спать и спать без конца, но желание проснуться, желание закричать ни к чему не приводило. Сон удерживал ее надежнее любых оков. Вначале быстро мелькали лишь расплывчатые пятна. Никакой пощады; она должна переживать все снова и снова.



Могидин с трудом узнала женщину, вошедшую в палатку, где ее содержали как пленницу. Халима, секретарь одной из этих дур, которые называют себя Айз Седай. Дуры, конечно, и все же они надежно удерживали Могидин с помощью надетого на шею серебряного ошейника, удерживали и заставляли повиноваться…



Все стремительно замелькало перед глазами, хотя Могидин молилась, чтобы это происходило помедленнее.



Женщина направила Силу, и стало светлее. Это, должно быть, саидин – среди ныне живущих только Избранные знали, как коснуться Истинной Силы – Силы, исходившей от самого Темного, – и не много найдется глупцов, готовых прибегать к ней без жесточайшей необходимости. Это было невозможно!..



Быстрое мелькание пятен.




Женщина назвала себя Аран'гар и обратилась к Могидин по имени. «Тебе велено явиться в Бездну Рока», – сказала она и сняла с Могидин ошейник ай'дам, вздрогнув от боли, которой не должна была ощутить. И опять – сколько уже раз она делала это? – Могидин сплела маленький проход в палатке. Скольжение в бесконечной тьме дало ей время обдумать все после того, как она шагнула на платформу, похожую на небольшой мраморный балкон, на котором стояло удобное кресло. Она прибыла на черные, вечно окутанные сумерками склоны Шайол Гул, где из всех туннелей сочились пар, дым и едкий туман. К ней подошел мурддраал в своем мертвенно-черном одеянии без единого цветного пятна, похожий на безглазого человека, с лицом точно белый слизень, но выше и массивнее любого другого Получеловека. Он оглядел ее свысока, обратился к ней странно – «незваная» – и приказал идти за ним; обычно мурддраалы с Избранными так себя не вели…



Могидин снова возопила в глубине сознания, умоляя сон двигаться побыстрее, но опять лишь замелькали неразличимые, неузнаваемые пятна.



Следуя за Шайдаром Хараном, она подошла к входу в Бездну Рока, и только тогда время потекло с нормальной скоростью; все казалось даже более реальным, чем в Тел'аран'риоде или мире яви…



Слезы струились из глаз Могидин, стекая по щекам, которые и без того блестели от влаги. Она выгибалась на жестком соломенном тюфяке, дергала руками и ногами в отчаянной, но тщетной попытке очнуться. Она больше не осознавала, что спит, – все казалось совершенно реальным, – но потаенные воспоминания оставались, и в этих глубинах инстинкт самосохранения вопил, терзая ее, и приказывал спасаться, бежать.



Ей был хорошо знаком уходящий вниз туннель, с потолка которого свисали похожие на клыки каменные сосульки, а стены источали бледный свет. Она уже не раз проделывала этот путь с того далекого дня, когда много лет назад впервые пришла, чтобы подчиниться Великому повелителю и вручить ему свою душу, но никогда это не происходило так, как сейчас, – после такой ее неудачи, о которой известно всем. Прежде ей всегда удавалось скрывать свои промахи даже от Великого повелителя. Много раз. Здесь возможно такое, что невозможно нигде. Здесь случалось такое, чего не случалось нигде.

Она вздрогнула, когда один из каменных клыков зацепил ее волосы, и постаралась взять себя в руки. Острые зубья черных сталактитов раздвигались перед этим странным, слишком высоким мурддраалом, не мешая ему двигаться совершенно свободно, но, хотя он был выше Могидин больше чем на голову, ей приходилось все время уворачиваться. Реальность здесь была глиной в руках Великого повелителя, и он часто выражал свое неудовольствие с ее помощью. Каменный зуб толкнул Могидин в плечо, она наклонилась, подныривая под другой. Высота туннеля уже не позволяла ей идти выпрямившись. Она поспешно наклонилась как можно ниже, стараясь почти прижаться к земле и в то же время держаться ближе к мурддраалу. Его широкий шаг оставался неизменным, но, как Могидин ни торопилась, расстояние между ними не уменьшалось. Потолок опускался – клыки Великого повелителя разрывали в клочья предателей и глупцов, – и Могидин упала на четвереньки, а потом поползла, припав к земле всем телом. В глубине туннеля вспыхивал и мерцал свет, тот, что проникал через самый вход в Бездну Рока, там, перед ней, и Могидин заскользила на животе, отталкиваясь руками и ногами. Камни впивались в тело, одежда цеплялась за них. Извиваясь, почти задыхаясь, она проползла еще несколько футов – туда, где слышался звук, похожий на треск разрываемой шерсти.

Оглянувшись через плечо, она содрогнулась. Там, где был вход в туннель, теперь возвышалась ровная каменная стена. Возможно, Великий повелитель точно рассчитал время, а возможно, если бы она ползла чуть медленнее…

Уступ, на котором она лежала, выдавался над красным с черными крапинами озером расплавленной магмы. Языки пламени высотой в рост человека плясали, гасли, появлялись вновь. Над головой пещерный свод уходил сквозь горный массив ввысь, к небу, по которому неистово мчались облака, испещренные красными, желтыми и черными полосами, – казалось, их нес сам ветер времени. Это было не то затянутое хмурыми облаками небо, которое видно над Шайол Гул. Могидин бросила вокруг лишь беглый взгляд, и не только потому, что видела все это уже не раз. Скважина, ведущая в узилище Темного, здесь не ближе, чем в любом другом месте в мире, и все же Могидин могла непосредственно ощущать Великого повелителя, купаясь в лучах его славы. Истинная Сила омывала ее со всех сторон; этот поток был здесь так могуч, что, попытайся Могидин направлять, от нее остались бы лишь угли. Не было в мире ничего, за что она готова заплатить такую цену, – даже здесь.

Могидин попыталась приподняться, встать на колени, но что-то ударило ее между лопаток, с такой силой прижав к каменному выступу, что ей стало трудно дышать. Ошеломленная, напряженно хватая ртом воздух, она оглянулась через плечо. Позади стоял мурддраал, попирая ее спину массивным сапогом. Она была на грани того, чтобы обнять саидар, хотя направлять здесь без разрешения – верная смерть. Как он смеет вести себя с ней так высокомерно? Одно дело там, наверху, на склоне, и совсем другое – здесь. Это уже переходит все границы!

– Знаешь ли ты, кто я такая? – сурово спросила она. – Я Могидин!

Безглазый разглядывал ее, точно насекомое; ей часто доводилось видеть, как мурддраалы смотрели так на обычных людей.

МОГИДИН.





Голос, зазвучавший в голове, унес прочь все мысли о мурддраале, точнее, все мысли вообще. Этот голос рождал в душе такие чувства, что самые жаркие объятия любовника-человека казались ничтожными, как капля рядом с океаном.

СКОЛЬ ВЕЛИКА ТВОЯ ВИНА, МОГИДИН? ИЗБРАННЫЕ ВСЕГДА СИЛЬНЕЕ ВСЕХ, НО ТЫ ПОЗВОЛИЛА ЗАХВАТИТЬ СЕБЯ В ПЛЕН. И ТЫ, МОГИДИН, ПЕРЕДАВАЛА СВОИ ЗНАНИЯ ТЕМ, КТО ПРОТИВОСТОИТ МНЕ.





Ее веки затрепетали, когда она изо всех сил постаралась собрать разбегающиеся мысли.

– Великий повелитель, то, чему я научила их, – мелочи, и я как могла боролась с ними. Я научила их тому, как якобы возможно обнаружить мужчину, способного направлять Силу. – Она даже ухитрилась рассмеяться. – При использовании этого способа возникает такая головная боль, что они сами на несколько часов теряют способность направлять. – Молчание. Может, это и неплохо. Они отказались от попыток освоить такой способ задолго до ее освобождения, но Великому повелителю не обязательно знать об этом. – Великий повелитель, тебе известно, как я всегда служила тебе. Служила, держась в тени, и мой яд действовал прежде, чем твои враги осознавали укус. – У нее не повернулся язык сказать, что она якобы сознательно позволила захватить себя в плен, чтобы действовать изнутри, но, может, стоит попытаться внушить ему эту мысль. – Великий повелитель, ты знаешь, скольких твоих врагов я уничтожила в Войне Силы. В тени, невидимая, незаметная, я всегда была опасна для них, и меня страшно боялись.

Молчание. И потом…

МОИ ИЗБРАННЫЕ ВСЕГДА СИЛЬНЕЕ ВСЕХ. МОЯ КАРАЮЩАЯ ДЕСНИЦА ОПУСКАЕТСЯ.





Этот голос, бессчетное множество раз отдаваясь в голове, заставлял кости плавиться, как мед, а мозг – пылать огнем. Мурддраал одной рукой сжал и приподнял подбородок Могидин, и она разглядела нож, который он держал в другой. Все ее мечты окончатся здесь перерезанным горлом, а тело сожрут троллоки. Может быть, Шайдар Харан все же не станет сам расправляться с ней? Может быть…

Нет. Она знала, что должна умереть, но этому мурддраалу не достанется ни кусочка ее тела. Она попыталась обнять саидар, и глаза у нее чуть не выскочили из орбит. Не было ничего. Ничего! Такое ощущение, будто ее отсекли от Источника. Она знала, что это не так, – рассказывали, что такой разрыв сопровождается жутчайшей болью, которую ничем невозможно унять, – но!..

В эти ошеломляющие, ни с чем не сравнимые мгновения мурддраал заставил ее открыть рот, поскреб клинком язык и надрезал ухо. И когда он выпрямился с ее кровью и слюной на клинке, она все поняла даже прежде, чем увидела крошечную хрупкую клетку из золотой проволоки и хрусталя. Кое-что можно сделать лишь здесь, и притом только с теми, кто способен направлять, и Могидин сама не раз приводила мужчин и женщин к этому озеру, где их ожидала страшная участь.

– Нет! – задыхаясь, прошептала она, не сводя взгляда с кор'совры. – Нет, не меня! НЕ МЕНЯ!

Не обращая на нее внимания, Шайдар Харан соскреб жидкость со своего ножа и перенес на кор'совру. Ее кристаллические части обрели молочно-розовый цвет – первая необходимая ступень настройки. Мурддраал коротко, без замаха, одним движением кисти подбросил ловушку для разума над озером расплавленной лавы – вторая обязательная ступень настройки. Клетка из золота и хрусталя по дуге взвилась в воздух, но неожиданно замерла, повиснув над Скважиной, ведущей к узилищу Великого повелителя, в том месте, где Узор тоньше всего.

Могидин забыла о мурддраале. Она вскинула руки и протянула их к Скважине.

– Будь милосерден, Великий повелитель! – Она никогда не замечала, чтобы Великий повелитель Тьмы проявлял хоть какое-то милосердие, но, даже сидя в клетке с бешеными волками или с дараз в период линьки, она обратилась бы к нему с такой мольбой. И в безвыходном положении она умоляла бы о том, что считала совершенно невозможным. Кор'совра зависла в высшей точке дуги и медленно поворачивалась, мерцая в свете мечущихся под ней огней. – Я всегда служила тебе всем сердцем, Великий повелитель. Я умоляю о милосердии. Умоляю! МИЛОСЕРДИЯ-Я-Я-Я!

ТЫ ЕЩЕ МОЖЕШЬ ПОСЛУЖИТЬ МНЕ.