Корона мечей

– Как быть с Хранительницами Мудрости? – спросил Ранд.

На мгновение лица вождей будто утратили всякое выражение; в этом айильцы дадут сто очков вперед любой Айз Седай. Оказаться лицом к лицу с Единой Силой им не страшно, во всяком случае не настолько, чтобы они это показали; никому не дано избежать смерти, равно как и поторопить ее, – так считали айильцы, и даже сотня разъяренных Айз Седай не заставят одного айильца опустить вуаль, если он ее поднял. Но, узнав, что Хранительницы Мудрости участвовали в сражении у Колодцев Дюмай, они были так потрясены, будто им сообщили, что в кроваво-красном небе ночью встало солнце – или луна днем.

– Саринда говорит, что почти все Хранительницы Мудрости уйдут с алгай'д'сисвай, – наконец явно неохотно ответил Индириан. Саринда была Хранительницей Мудрости, которая последовала за ним, покинув Красные Ключи, холд клана Кодарра. Возможно, «последовала» не совсем верное слово; о Хранительницах Мудрости вряд ли можно так сказать. В любом случае большинство кодаррских Хранительниц, а также из кланов Шианде и Дэрайн последуют на север за копьями. – Хранительницами Мудрости Шайдо займутся… займутся… Хранительницы Мудрости. – Индириан с явным отвращением скривил губы.

– Все меняется. – Голос Джанвина звучал даже мягче, чем обычно. Джанвин не сомневался, что это так, но все в нем противилось переменам. Хранительницы Мудрости, принявшие участие в сражении, нарушили обычай, такой же древний, как сами Айил.

Манделайн с подчеркнутой осторожностью поставил чашку:

– Корегуин хочет снова увидеться с Джейр, прежде чем сон жизни придет к концу, и я тоже. – Как и Бэил с Руарком, он имел двух жен. У остальных вождей было по одной, за исключением Тимолана; вожди недолго оставались вдовцами. Об этом заботились Хранительницы Мудрости, если не сам вождь. – Доведется ли нам когда-нибудь снова увидеть восход солнца в Трехкратной земле?

– Надеюсь, так и будет, – задумчиво ответил Ранд. «Как плуг рыхлит землю, разрушая ее и все живое в ней, так будут разрушены человеческие жизни, и все, что было, истребит огонь его глаз. Трубный глас войны последует за ним по пятам, и во́роны слетятся на звук его голоса, и он наденет корону мечей». Пророчества о Драконе позволяли надеяться лишь на одно – победу над Темным. И то не наверняка – существовала лишь возможность этого. Пророчества Руидина, айильские пророчества говорили, что он уничтожит Айил. Из-за него откровение, которое не всякий выдержит, обрушилось на кланы, и древние обычаи были отринуты. Даже и без Айз Седай неудивительно, что некоторые вожди кланов сомневались, правильно ли они поступили, присоединившись к Ранду ал'Тору, не важно, есть у него на предплечьях драконы или нет. – Надеюсь, так и будет.

– Да найдешь ты всегда воду и прохладу, Ранд ал'Тор, – сказал Индириан.

Когда они ушли, Ранд продолжал сидеть, хмуро уставившись в чашку и не находя ответов в темном чае. Наконец он поставил ее рядом с подносом и опустил вниз рукава. Глаза Мераны были прикованы к нему, будто она надеялась, что таким образом ей удастся проникнуть в его мысли. Чувствовалось также, что ей хочется выйти из своего угла. Ранд велел Меране оставаться там, чтобы она не слышала разговора. Конечно, она не понимала, почему ей нельзя выйти сейчас, когда вожди кланов ушли. Выйти и постараться все-таки понять, что тут произошло.

– Как по-вашему, они считают, что я пляшу под дудку Айз Седай? – спросил он Аша'манов.

Юный Наришма вздрогнул. По правде говоря, он был немногим старше Ранда, а выглядел еще на пять-шесть лет моложе. Он взглянул на Мерану, будто она могла подсказать ответ, и смущенно повел плечами:

– Я… не знаю, милорд Дракон.

Дашива заморгал и перестал бормотать что-то себе под нос. Наклонив голову, точно птица, он искоса посмотрел на Ранда:

– Имеет ли это значение, если они вам повинуются?

– Имеет, – ответил Ранд.

Дашива пожал плечами, Наришма просто смотрел, задумчиво и хмуро; ни тот ни другой, казалось, ничего не понимали, и все же до Наришмы, похоже, что-то доходило, хотя бы частично.

На каменном полу позади трона были в беспорядке разбросаны карты, скатанные в рулоны, сложенные или развернутые так, как их оставил Ранд. Он отодвинул некоторые носком сапога. Нелегкая задача – жонглировать сразу столькими шариками. Северная часть Кайриэна, горы под названием Кинжал Убийцы Родичей и область вокруг столицы. Иллиан и равнина Маредо до Фар Мэддинга. Остров Тар Валон и окружающие его городки и деревни. Гэалдан и часть Амадиции.

Цветные пятна замелькали у Ранда в голове. Льюс Тэрин застонал и засмеялся в отдалении, еле слышный голос безумца забормотал что-то об уничтожении Аша'манов и Отрекшихся. О самоубийстве. Аланна перестала плакать, ее тоска пошла на убыль, сменившись прозрачной дымкой гнева. Ранд запустил руки в волосы, крепко сжал виски. Каково это – остаться наедине только со своими мыслями? Он не мог вспомнить.

Высокая дверь распахнулась, впустив одну из Дев, стоявших в коридоре на страже. Риаллин, с яркими золотисто-рыжими волосами, ухмыляющаяся по любому поводу и довольно пухленькая. Для Девы, во всяком случае.

– Берелейн сур Пейндраг и Анноура Ларизен хотят видеть Кар'а'карна, – доложила она. Ее голос звучал тепло, почти дружески, когда она произносила первое имя, и холодно, невыразительно при втором, что не мешало ей все время ухмыляться.

Ранд вздохнул и открыл было рот, чтобы позволить им войти, но Берелейн разрешения не дожидалась. Она стремительно ворвалась, сопровождаемая Анноурой, которая выглядела более спокойной. Айз Седай слегка испугалась при виде Дашивы и Наришмы и с любопытством взглянула на стоящую в углу Мерану. Берелейн среагировала совсем иначе.

– Что это означает, милорд Дракон? – требовательно спросила она, размахивая письмом, которое Ранд отослал ей этим утром. Берелейн остановилась прямо перед ним, потрясая бумагой. – Почему я должна вернуться в Майен? Я достаточно хорошо правлю здесь от вашего имени, и вы это знаете. Я не сумела помешать Колавир провозгласить себя королевой, но по крайней мере не допустила, чтобы она изменила установленные вами законы. Почему понадобилось отсылать меня сейчас? И почему я узнаю об этом из письма? Почему вы не сказали мне прямо в лицо? В благодарность за все, что я сделала, меня увольняют, точно какого-нибудь сборщика налогов, – известив письмом.

Даже в ярости Первенствующая Майена оставалась одной из самых красивых женщин, которых Ранд когда-либо знал. Черные волосы блестящими волнами рассыпались по плечам, обрамляя лицо яркой, ослепительной красоты. В темных глазах без труда утонул бы любой мужчина. Сегодня Берелейн была в платье из переливающегося серебристого шелка, тонком и облегающем, несомненно более подходящем для того, чтобы принимать наедине любовника. Будь вырез еще чуть-чуть пониже, платье вообще нельзя было бы носить на людях. Ранд сомневался, что Берелейн поступила правильно, надев его сейчас. Он говорил себе, когда писал письмо, что отослать Первую Майена необходимо – у него слишком много дел и нет времени спорить с ней. Правда же состояла в том, что ему доставляло слишком большое удовольствие смотреть на нее; что-то подсказывало ему, что это… не то чтобы плохо, но…

Едва она появилась, Льюс Тэрин многозначительно забормотал что-то мурлыкающим голосом, как всегда, когда он восхищался женщиной. Внезапно Ранд осознал, что теребит мочку уха, и это потрясло его. Подсознательно он понимал, что этот совершенно машинальный жест сродни восхищенному мурлыканью Льюса Тэрина. Он отдернул руку, борясь с желанием снова потянуться к уху.

«Чтоб ты сгорел, это мое тело, – мысленно почти прорычал Ранд. – Мое!» Льюс Тэрин удивленно – и смущенно – смолк, не издав ни звука; давно умерший человек исчез, сбежал обратно в глубины сознания Ранда.

Молчание Ранда возымело действие. Берелейн опустила письмо, ее гнев улегся. Немного. Не сводя с Ранда взгляда, она глубоко вздохнула, щеки у нее вспыхнули.

– Милорд Дракон…

– Ты знаешь почему, – отрезал Ранд. Смотреть ей в глаза было нелегко. Странно, но ему захотелось, чтобы здесь находилась Мин. Очень странно. Ее видения сейчас не помогли бы. – Когда ты сегодня утром возвращалась с корабля Морского народа, на причале тебя поджидал какой-то тип с ножом.

Берелейн презрительно вскинула голову:

– Он подошел ко мне не ближе чем на три шага. Со мной была дюжина крылатых гвардейцев и лорд-капитан Галленне. – (Нурелль командовал крылатыми гвардейцами, которых он привел к Колодцам Дюмай, но в целом их возглавлял Галленне. В городе в распоряжении Берелейн их было восемьсот человек, не считая тех, кто вернулся с Нуреллем.) – Вы думаете, что я испугаюсь какого-то жалкого вора?

– Не притворяйся глупее, чем ты есть, – прорычал он. – Какой вор полез бы к тебе, когда вокруг дюжина солдат? – Теперь щеки у Берелейн полыхали; она отлично все понимала. Ранд не дал ей возможности заговорить снова, или начать объясняться, или сделать еще какую-то глупость. – Добрэйн сообщил мне, что по дворцу уже ходят слухи, будто ты предала Колавир. Те, кто ее поддерживал, конечно, не скажут этого мне, зная мое к ней отношение, но охотно оплатят нож, который нанесет тебе удар. – И Фэйли туда же, судя по словам Добрэйна; еще одна забота на его голову. – Но у них не будет такой возможности, потому что ты вернешься в Майен. Добрэйн займет твое место здесь, до тех пор пока Илэйн не получит Солнечный трон.

Берелейн зашипела, точно на нее плеснули холодной водой; глаза ее сделались огромными. В свое время Ранд был рад, что она перестала его бояться, но сейчас усомнился, стоило ли того добиваться. Она открыла рот, собираясь разразиться гневной тирадой, но Анноура дотронулась до ее руки, заставив повернуться. Женщины обменялись долгими взглядами, и ожидаемой тирады не последовало. Первенствующая Майена пригладила юбки и энергично выпрямилась. Ранд поспешно отвернулся.

Мерана стояла у самого края защитного экрана. Интересно, вдруг она уже перешагивала через него, а потом вернулась обратно? Она ведь не в состоянии его почувствовать. Как только Ранд повернул голову в ее сторону, Мерана отступила так далеко, что почти коснулась стены, неотрывно следя за ним взглядом. Судя по выражению лица, она готова была наливать ему чай ежедневно в течение десяти лет, только бы услышать, о чем тут говорится.

– Милорд Дракон, – сказала Берелейн, улыбаясь, – есть еще Ата'ан Миэйр. – Голос у нее был просто медовый, а изгиб губ высек бы искры даже из камня, заставив его мечтать о ее поцелуях. – Госпожа Волн Харине не в восторге оттого, что ей так долго приходится дожидаться, сидя на своем корабле. Я нередко наведывалась к ней и в состоянии сгладить возникшие трудности, что вряд ли удастся лорду Добрэйну. Я убеждена, что Морской народ жизненно важен для вас, не имеет значения, упоминается о нем или нет в пророчествах о Драконе. В пророчествах Ата'ан Миэйр решающая роль отводится именно вам, хотя они неохотно говорят, какая именно.

Ранд молча пристально смотрел на Берелейн. Почему она так борется за то, чтобы остаться здесь, чтобы продолжить свой нелегкий труд, за который получала так мало благодарности от кайриэнцев даже тогда, когда никто из них и не помышлял убить ее? Она – правительница, она привыкла иметь дело с другими правителями и их посольствами, а вовсе не с уличными разбойниками и ножами, угрожающими из темноты. Каким бы медовым ни был ее голос, ею руководило не желание оставаться рядом с Рандом ал'Тором. Она… ну, предлагала себя ему… однажды, но суровые факты свидетельствовали, что Майен – маленькое государство, а Берелейн использовала свою красоту, как мужчина использует меч – чтобы уберечь страну от более могущественного соседа, Тира. Все дело в этом и ни в чем больше.

– Берелейн, я не знаю, какие еще могу дать гарантии того, что Майен останется за тобой, но я напишу какую-нибудь бумагу…

Цветные пятна так стремительно закружились в голове, что язык оцепенел. Льюс Тэрин хохотнул.


«Женщина, которая знает об угрожающей ей опасности, но не боится, – сокровище, которое отвергает только безумец».

– Гарантии… – Теперь ее голос звучал мрачно, меда в нем больше не ощущалось; гнев, на сей раз холодный, заклокотал снова. Анноура потянула Берелейн за рукав, но та не обратила на это внимания. – Пока я буду сидеть в Майене с вашими гарантиями, вам будут служить другие. Добиваясь наград, они изобразят все то, что я делала здесь, устаревшим и ненужным, а свои дела – значительными и новыми. Если благородный лорд Вейрамон отдаст вам Иллиан и попросит взамен Майен, что вы скажете? Если он отдаст вам Муранди, и Алтару, и все земли до океана Арит?

– Разве ты не понимаешь, что отъезд еще не означает конца служения? – негромко спросил он. – То, что ты не будешь все время у меня перед глазами, еще не означает, что я забуду о тебе.

Льюс Тэрин опять рассмеялся – с таким выражением, что Ранд чуть не покраснел. Ему нравилось смотреть на нее, но некоторые мысли, которые иногда при этом возникали у Льюса Тэрина…

Берелейн упрямо не сводила с Ранда пристального взгляда, и он почти видел сонм вопросов, словно клубящихся вокруг Анноуры, и чувствовал, как она осторожно выбирает, какой из них задать.

Дверь снова открылась, впустив Риаллин.

– Пришла Айз Седай, чтобы увидеться с Кар'а'карном. – Каким-то удивительным образом ее голос звучал одновременно и холодно, и неуверенно. – Ее зовут Кадсуане Меледрин.

Из-за спины Риаллин, справа, тут же возникла на редкость статная женщина. Седые, стального цвета волосы были собраны на макушке в узел и украшены свободно свисающими золотыми украшениями. Дальнейшее произошло чуть ли не одновременно.

– Я думала, ты умерла, – изумленно произнесла Анноура; глаза у нее чуть не выскочили из орбит.

Мерана метнулась сквозь защитный экран малого стража, протягивая руки.

– Нет, Кадсуане! – закричала она. – Ты не причинишь ему вреда! Не должна!

Кожу Ранда начало покалывать – это означало, что какая-то женщина рядом с ним обняла саидар, и, возможно, не одна. Быстро отодвинувшись подальше от Берелейн, он потянулся к Источнику, затопляя себя саидин и ощущая, как то же самое происходит с Аша'манами. Лицо Дашивы подергивалось, когда он переводил сердитый взгляд с одной Айз Седай на другую. Будто мало того, что он обратился к Силе, Наришма крепко сжал обеими руками рукоять меча, готовый в любой момент выхватить его, и принял стойку, называемую «Леопард на дереве». Льюс Тэрин забормотал что-то об убийстве и смерти, и неожиданно в комнате оказалась дюжина Дев, в вуалях, с копьями наготове. Неудивительно, что Берелейн изумленно озиралась по сторонам, как будто вокруг нее все разом сошли с ума.

Будучи причиной возникшей суматохи, эта самая Кадсуане выглядела совершенно спокойной. Она взглянула на Дев и покачала головой – золотые звезды, полумесяцы и птички мягко закачались в ее волосах.

– Пытаться вырастить хорошие розы в северном Гэалдане почти равносильно смерти, Анноура, – сухо произнесла она, – но все-таки это еще не могила. Да успокойся же, Мерана, пока всех не распугала. Ты что, ничуть не повзрослела? Можно подумать, что ты все так же возбудима, как когда носила белое платье послушницы.

Мерана открыла рот… и закрыла, изумленно оглядываясь. Покалывание внезапно исчезло. Ни Ранд, ни Аша'маны, однако, не отпустили саидин.

– Кто ты? – требовательно спросил он. – Из какой Айя? – Из Красной, судя по реакции Мераны, но для того, чтобы Красная сестра вот так запросто одна явилась сюда, ей потребовалось бы просто самоубийственное мужество. – Что тебе здесь нужно?

Взгляд Кадсуане задержался на нем не больше чем на мгновение, она не ответила. Мерана открыла рот, но седовласая женщина взглянула на нее, приподняв бровь, и большего не потребовалось. Мерана покраснела и опустила глаза. Анноура все еще смотрела на вошедшую как на привидение. Или как на удивительного, почти сказочного исполина.

Кадсуане без единого слова пересекла комнату и подошла к Аша'манам, ее темно-зеленая юбка-штаны развевалась. У Ранда сложилось впечатление, что она всегда двигалась именно так – стремительно и тем не менее грациозно, не теряя времени даром и не признавая никаких преград. Дашива осмотрел ее с ног до головы и усмехнулся. Глядя прямо ему в лицо, Кадсуане, казалось, не заметила этого, как и того, что руки Наришмы стиснули меч, когда она, приподняв пальцем его подбородок, повернула его голову туда и обратно, прежде чем он отдернул ее.

– Какие красивые глаза, – пробормотала она.

Наришма растерянно заморгал, а усмешка Дашивы превратилась в злобную ухмылку, по сравнению с которой его прежняя улыбка выглядела почти веселой.

– Не смей! – воскликнул Ранд; Дашива имел наглость сердито взглянуть на него, а потом с угрюмым видом прижал кулак к груди, как обычно делали Аша'маны в знак приветствия. – Что тебе здесь нужно, Кадсуане? – повторил Ранд. – Посмотри на меня, чтоб тебе сгореть!

Что она и сделала, просто повернув голову.

– Значит, ты и есть Ранд ал'Тор, Дракон Возрожденный. Я полагала, что даже такое дитя, как Морейн, способна обучить тебя хорошим манерам.

Риаллин переложила копье из правой руки в левую, добавив его к тем, которые держала вместе со щитом, и ее пальцы замелькали в обычном для Дев языке жестов. На этот раз никто не засмеялся. На этот раз Ранд был уверен, что это не шутка.

– Успокойся, Риаллин, – сказал он, подняв руку. – Все вы, успокойтесь.

Кадсуане проигнорировала и этот призыв, с улыбкой глядя теперь уже на Берелейн.

– Значит, вот она какая, твоя Берелейн, Анноура. Хороша, ничего не скажешь; еще прекраснее, чем мне говорили. – Кадсуане слегка присела в реверансе, склонив голову, но без малейшего намека на почтительность, на то, что она менее значительная особа. Простая вежливость, не больше. – Миледи Первая Майена, я должна поговорить с этим юношей и хотела бы, чтобы при этом присутствовала твоя советница. Я слышала, у тебя здесь много обязанностей, не стану мешать тебе выполнять их. – Она явно отсылала Берелейн, почти указывая ей на дверь.

Берелейн грациозно наклонила голову, плавно повернулась к Ранду и раскинула свои юбки в таком низком реверансе, что у него возникло опасение, как бы с нее не соскользнуло даже то немногое, что на ней надето.

– Милорд Дракон, – нараспев произнесла она, – прошу вашего разрешения удалиться.

Ответный поклон Ранда был не столь безупречен.

– Если миледи так хочется, я не возражаю. – Он предложил ей руку и помог подняться. – Надеюсь, ты обдумаешь мое предложение.

– Милорд Дракон, я готова служить вам, где бы и когда бы вы ни пожелали. – Ее голос снова стал медовым. Специально для Кадсуане – так он предположил. Сейчас ей явно было не до флирта – все делалось только напоказ. – Помните о Харине, – шепотом добавила она.

Когда дверь за Берелейн закрылась, Кадсуане сказала:

– Всегда приятно смотреть на играющих детей, ты согласна, Мерана?

Мерана вытаращила глаза, вертя головой от Ранда к седовласой сестре и обратно. Анноура выглядела так, будто только сила воли не давала ей упасть.

Большинство Дев последовали за Берелейн, по-видимому решив, что здесь не пахнет убийством, но Риаллин и две другие остались перед дверью, по-прежнему в вуалях. Вряд ли явилось простым совпадением, что их было столько же, сколько Айз Седай. Дашива тоже, кажется, решил, что опасность миновала. Он прислонился к стене, упираясь о нее ногой, губы безмолвно шевелятся, руки сложены, – похоже, он наблюдал за Айз Седай.

Наришма, нахмурившись, вопросительно посмотрел на Ранда, но Ранд лишь покачал головой. Эта женщина явно пыталась спровоцировать его. Но зачем она провоцировала мужчину, который, не особенно напрягаясь, мог усмирить или даже убить ее? Льюс Тэрин забормотал то же самое: «Зачем? Зачем?» Шагнув на помост, Ранд взял с трона Драконов скипетр и сел, ожидая, что будет дальше. Он не позволит этой женщине добиться своего.

– Убранство чересчур пышное, ты не считаешь? – заметила Кадсуане, обращаясь к Анноуре и осматриваясь. Помимо всего прочего золота, широкие полосы из него были укреплены на стенах над зеркалами, а каждый карниз обит золотыми накладками не меньше чем в два фута шириной. – Я никогда не могла определить, кто зашел в этом дальше, тайренцы или кайриэнцы, но и те и другие переплюнут любого жителя Эбу Дар или даже Лудильщика. Это чайный поднос? Я бы выпила чая, только свежего и горячего.