Корона двух королей

— Судя, по всему, наши северные границы слишком слабо охраняются, они находятся от Паденброга чересчур далеко. Сегодня мне сообщили, что небольшое войско с алыми плащами, как у Ловчих, было замечено у северо-западной границы. Думаю, что после бойни в Негерде оно двинется на юго-восток и укроется в Эмронских холмах. Если сейчас мы соберём солдат и отправим навстречу, то сможем перехватить их на краю Приграничья.

Легат Королевских кирасиров подошёл к пёстрой карте ангенорского королевства. Эмронские холмы на северо-западе от Паденброга обозначались серым агатом, который огибал сапфировый приток Руны, Чистый ручей.

— В Приграничье подходящая местность для боя, — согласился Согейр, сверяя свои воспоминания с картой. — На холмы часто опускается туман. Если наши войска займут нужную позицию, — он указал рукой на небольшую часть пёстрой яшмы близ серого агата, — если поможет погода, мы окажемся невидимыми для войска Теабрана и сможем напасть.

— Их нужно разбить, — сказал король. — И я был бы рад сказать, что пленные мне не нужны, но они могут обладать информацией. Как насчёт людей Иларха?

— Они покинули Вильхейм по вашему приказу ещё две недели назад и сейчас находятся в Ласской башне. Думаю, вы можете направить их на северо-запад.

— Тогда передай этому мятежнику мой приказ выдвигаться как можно быстрее.

— Слушаюсь, мой король, — кланяясь, ответил легат.

— Но эта дорога прилегает к землям у Столпов, — заметил Альвгред и подошёл к отцу. — Почему бы присягнувшим альмандиновой короне касарийцам самим не следить за своими землями?

— Дорога прилегает к Столпам, но не проходит через них, — исправил сына Согейр. — Они могли пройти южнее, к тому же, если они были одеты, как Ловчие, едва ли дозорным пришло бы в голову поднимать тревогу.

— Согласен с твоим отцом, — кивнул король. — Плюс ко всему, то, что это не наши солдаты, выяснилось только после того, как Влахос принёс в Туренсворд доказательство — клинок из железного колчедана, который никак не мог оказаться в руках королевских солдат.

Король указал взглядом на резной столик в углу у занавеса, на котором лежал сверток с касарийским филигранным клинком. Согейр взял его в руки и провёл пальцем по лезвию.

— Колчедан, без сомнений, — глухо сказал он и отложил оружие. — Так, значит, Тонгейр заключил союз с Теабраном? А как же нейтралитет, которого самрат обещал придерживаться?

— Между Касарией и Ангенором сложились сложные отношения, легат, — ответил Осе. — Но пока не доказана личная причастность Тонгейра к торговле оружием между Касарией и самозванцем, я не могу выдвигать какие-то обвинения лично против него. Отчасти именно поэтому я и велел вам обоим прибыть в замок: нам нужно мириться с вашей роднёй.

— Едва ли Тонгейр считает нас родственниками, — усомнился Согейр. — Вам же рассказывали, как Ютгейр обошёлся с моей матерью?

— Рассказывали. И тем не менее твой дед принял золотой дар моего отца. А это говорит о том, что никому из людей не чужда алчность. Будь самрат так горд, как о нём говорят, он бы не принял это золото, а значит, и к нему можно найти свой подход. Пришло время нам с Касарией стать друзьями, и мы это сделаем.

— У Касарии нет друзей, кроме самой Касарии, — ответил Согейр так, будто сам наполовину касарийцем не был. — Ни один человек из моего рода, из Таш-Харана или Кривого рога, даже не ответил на приглашение на мою свадьбу, а я потомок этих людей. Что же говорить, если дело касается всего Ангенора?

Король поджал губы.

— Ты женился на знатной даме, Согейр, но совсем другое дело — королевская свадьба.

— Прошу прощения?

— Я вижу только один способ наладить наши отношения с Касарией — породнить два наших рода.

Мужчины перевели взгляд на Альвгреда, который от неожиданности выпрямился как струнка.

— Боюсь, что касарийской крови в Альвгреде течёт ещё меньше, чем во мне, — сказал Согейр. — К тому же брак его матери и отца был признан недействительным.

— Потому что в тот момент это было правильным решением. Но брак твоих родителей пусть и тайно, но был совершён по законам Ангенора, совершён архонтом, а значит, он полностью законен. Пусть твой сын подойдёт, — произнёс король.

Альвгред выступил вперёд. Осе встал с трона и подошёл к юноше.

— Да, я помню, как ты прошёл обряд. — Он положил ладонь на плечо юноши. — Ты выбрал себе того рыжего быка. Как его звали?

— Лис, — ответил Альвгред, как ему показалось, спокойно, но от острого слуха Согейра не ускользнуло волнение в голосе сына.

— Необычное имя для быка.

— Он умный и хитрый. У него лисья душа.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать, мой король.

— У тебя есть невеста?

Согейр молча стоял в стороне и наблюдал за вспотевшим лицом сына.

— Нет, мой король.

Осе одобрительно кивнул.

— Тогда ею станет моя племянница Вечера.

Альвгреду впервые довелось испытать достаточно большой спектр противоречивых эмоций, от ужаса до облегчения, за несколько секунд.

— Что-что? — Его лицо вытянулось от удивления.

— Этой зимой Вечере исполнилось восемнадцать, — стараясь казаться невозмутимым, продолжил король. — По законам Ангенора она может выйти замуж, что в нашем положении оказалось очень удачным стечением обстоятельств. И я решил, что её избранником станешь ты. Ты молод, храбр, свободен, и в тебе течёт кровь сыновей трона Касарии. Ты согласен?


Альвгред молча смотрел на короля.

— Что же ты молчишь? Или венчальный браслет напугал тебя больше, чем кровожадные Волки ночей?

— Мой король, — выступил перед сыном Согейр, — не будет ли эта свадьба значить, что Вечера и Альвгред станут первыми в очереди на престол?

— Временно, — ответил Осе и вернулся на трон. — Моя племянница и твой сын будут носить титулы кронпринца и кронпринцессы до того момента, как принцесса Ясна выйдет замуж за Роланда. Тогда эти титулы перейдут к ним как к прямым наследникам ныне здравствующего короля.

— А сын? Он лишится этого титула.

— Никогда не подозревал тебя в честолюбии, Согейр.

— Я не честолюбив, мой король, — возразил легат, — чего нельзя сказать о моём дяде. Вы знаете, почему на гербе Касарии изображён медведь? Этот зверь не знает пощады, как и Тонгейр. И вы хотите раздразнить его короной и отнять её у него?

— А на гербе Ангенора изображен шестирогий бык, — резко ответил король. — А этот зверь не племенная корова, а умный и жестокий противник. Взамен титула кронпринца Альвгред получит титул Протектора наследников трона, как Эрнан Монтонари, — третий по значимости титул Ангенора после короля и наследника. Я всё предусмотрел. Многие графы убили бы за возможность примерить на себя этот титул, как тебе известно.

Осе назидательно изогнул бровь, намекая на неуместность сомнений в предложенном титуле.

— Я очень надеюсь, что Тонгейр разделяет вашу уверенность.

— Ты не доверяешь решению короля?

— Я опасаюсь за сына. Тонгейра в кадерхане не зря кличут Свирепым.

— А ещё его кличут Безнаследным. Кто займёт трон Касарии после него? Его жена? Эта забитая калека Меганира? Или его полоумные дочки? Тонгейр не дурак, и я больше чем уверен, что он следит за каждым шагом Альвгреда. Он его кровь. — Король перевёл дыхание и продолжил. — У нас были шпионы на севере, но теперь нас всюду окружает предательство и обман. Нам нужны наши люди в северных землях и нужны вооружённые до зубов и заинтересованные в службе только нам, иначе Теабран будет и дальше совершать свои подлые маневры у меня под носом, а мы ничего не сможем сделать, просто потому что будем разбираться с южанами. Я каждый день молю богов, чтобы у Виттории-Лары хватило благоразумия и она не решила в один прекрасный день отделить Шеной от Кантамбрии силой. Тогда Монтонари будут вынуждены кинуть все свои войска к Расколу, и что останется нам? Кирасиры, орудия, кучка эвдонцев да горстка лучников! Ангенор богатое королевство, но воевать на двух фронтах даже мы не можем себе позволить. От Тонгейра зависит судьба Ангенора, и если так, то Альвгред будет кронпринцем! Кто знает, может быть, эта война и продлится всего два года? В любом случае моя племянница уже на пути в Паденброг и будет здесь со дня на день. Свадьба состоится в следующем месяце. Готовьтесь!

Обладай Согейр хотя бы толикой тщеславия, он был бы счастлив ухватиться за предоставленную возможность породниться с королевской семьей, но он слишком хорошо знал изнанку предлагаемых благ. Другой бы на его месте обрадовался, что его сын станет наследником, но Согейр со свойственной ему осмотрительностью услышал, что его сын станет мишенью Теабрана, а возможно, ещё и Тонгейра, когда тот узнает, что задумал король.

Возможно, война с Теабраном и продлится всего пару лет, но всё это время его сын будет самозванцу как кость в горле. И беда легата заключалась в том, что на это предложение ни он, ни Альвгред не могли ответить отказом.

— Мы с радостью принимаем предложение, мой король, — ответил Согейр.

— Да, мой король, — подтвердил Альвгред, и они оба склонили головы перед Осе.

— Я рад это слышать. Теперь я бы хотел ненадолго остаться с твоим сыном наедине. Нам нужно обсудить некоторые вопросы относительно Вечеры и свадьбы.

Когда Согейр уже подходил к выходу, Осе его окликнул.

— Я попрошу тебя об одном одолжении — расскажи королеве о принятом решении.

Согейр пообещал исполнить просьбу и вышел.





ГЛАВА 6

Королева-невеста, королева-вдова




Окрылённый новой возможностью её увидеть и угнетённый судьбой, уготованной сыну, Согейр решительно шагал по длинным многолюдным коридорам Туренсворда по направлению к покоям королевы Суаве. В последний раз они виделись несколько месяцев назад, но её прощальный взгляд из окна, которым она проводила удаляющихся Королевских кирасиров, он никогда не забывал и вспоминал всякий раз, когда ему удавалось остаться в живых после очередной битвы с баладжерами. Он любил свою законную жену Нилу и относился к ней с уважением, но эта женщина занимала в сердце легата особое место, а Нила всегда догадывалась, что делит сердце мужа с кем-то ещё, но кем была её соперница, она не хотела знать.

Слуга сообщил о визите легата, и королева разрешила ему войти.

Суаве в свои сорок лет в глазах Согейра была всё так же красива, как и тогда, когда он впервые увидел её семнадцатилетней наречённой невестой Эдгара, которую король привёз из Мраморной долины погостить у него год до её совершеннолетия. Тогда эта девушка — миниатюрная, со светлыми, отливающими лёгкой рыжиной волосами, амазонитовыми глазами и тонкой костью — создавала впечатление чего-то хрупкого, до чего было страшно неаккуратно дотронуться. Она сидела в карете, украшенной перламутром и жемчугом, между отцом и матерью, и готовилась быть отданной королю на берегу озера Траунмер, что служило границей между Мраморной долиной и Ангенором.

Юная Суаве и её старшая сестра Юрире выросли с внушённым им чувством постоянного ожидания того дня, когда весьма практичные и не склонные к лишним сантиментам родители продадут их чужакам, чтобы положить личное счастье обеих дочерей на алтарь семейного престижа. Оллан и Ванора Ферро сами когда-то женились на деньгах друг друга и потому не видели в этом ничего предосудительного. Супруги Ферро были богаты, и богаты настолько, что даже их имена на территории Мраморной долины являлись олицетворением богатства и успеха, чему также в своё время немало поспособствовало их дальнее родство с династией Роксбургов. Всё, к чему прикасались их холёные, напудренные эвдонскими белилами руки, мгновенно начинало отливать золотом и звенеть, как монеты в шёлковом кошельке, и потому, когда старшей дочери, Юрире, исполнилось восемнадцать, у порога Эквинского замка сразу начали толпиться женихи из знатных родов. Родителям был важен лишь капитал их семей, и потому без особых размышлений они отдали свою дочь за старшего сына графа южных земель, Эрнана Монтонари — разумеется, за солидные отступные его отца Коррадо. Их даже не смутил тот факт, что жених был на несколько лет младше невесты. Суаве на свадьбе не присутствовала — родители опасались, что, выйдя за порог Эквинского замка, дочь могла влюбиться в первого встречного, и если это вдруг станет взаимным, данное обстоятельство могло слишком усложнить её выгодный брак с тем, кого выберут ей они. Все семнадцать лет она томилась в замке, и мир её был ограничен террасой на крыше с видом на безлюдный залив. С отъездом сестры она потеряла единственного друга и собеседника и осталась просто ждать, когда ей объявят, что она выходит замуж, а когда этот день настал, Суаве узнала, что её мужем станет не сын графа или наследник фамильного состояния, а сам король Ангенора.

Когда Оллан и Ванора Ферро отдавали дочку чужаку, кирасиры увидели, как из кареты вышла худенькая девочка, завёрнутая в золотую и рубиновую ткани. Волосы её на западный манер были забраны наверх и закреплены перламутровой заколкой, а шею закрывало колье из бесчисленных жемчужных нитей. Восточные красавицы редко украшали себя жемчугом, предпочитая носить натуральные камни, а эта девочка больше походила на морскую раковину, чем на ангенорскую невесту. Король Эдгар, с гордой осанкой сидя на спине Сумрака, что-то шепнул сопровождавшему его Хранителю ключей, и тот выступил вперёд.

Корвен объявил, что по закону, в случае брака между ангенорцем и невестой из других земель, жених берёт полную опеку над девушкой и ручается беречь её и обеспечивать, а потому она не имеет права забрать из родного дома даже моток ниток. Услышав это, Суаве испугалась и едва не заплакала, но вынуждена была подчиниться. Конечно, она знала об этом законе, но пока он был написан на пергаменте, это был лишь набор слов, а когда совсем юная девушка оказалась перед целым взводом взрослых мужчин, всё внутри неё сжалось до размеров горошины.

Суаве раньше видела короля только на золотых монетах, и во плоти Эдгар произвёл на неё впечатление сильного, решительного, но совершенно неспособного на ласку человека, привыкшего сперва думать, а потом действовать, но в любую минуту готового перерезать глотку врагу. Он её напугал. Так напугал, что она даже не пыталась оценить, красив ли её будущий муж или нет. А его серый бык с подведёнными чёрным глазами и вовсе внушал ей ужас. Ангенорцы в глазах дочери торговцев представали дикарями, как те, что седлали волков.

Эдгар заметил, как она побледнела, и приказал всем всадникам отвернуться, а двух служанок послал помочь девушке. Невидимая глазу Согейра нагота Суаве смутила юного воина, хотя он уже знал женщин и был женат. Служанки помогли ей снять всё до последнего браслета, даже жемчужные серёжки, и закутали юную леди в шаль из белоснежного шенойского шёлка. Всю одежду и украшения они отдали матери и отцу, и те попрощались с дочерью, а потом Суаве села в запряжённую двумя рыжими быками карету короля, откуда весь путь до Паденброга пугливо взирала на чужие ей земли.

Известный своей свирепостью в бою Эдгар также отличался редкой способностью весьма холодно смотреть на многие вещи. Например, на брак и семью. Его отец, король Эссегрид, всегда слыл знатным сластолюбцем, в чём старший сын его упрекал, так как из-за его невозможности удержаться от соблазна при виде хорошенького личика на севере теперь может стать неспокойно. Эдгар же всегда следил, чтобы ни одна из его любовниц не понесла незаконного ребёнка, а став королём, и вовсе решил быть в отношении женщин более практичным. В отличие от своих предков он не собирался жениться сразу после коронации, решив повременить до тех пор, пока не наведёт порядок в королевстве, которое рвали на части междоусобицы, но когда его мать, будучи уже при смерти, благословила его на брак, Эдгар занялся поисками невесты. Ни на какие портреты, предоставленные благородными семьями Ангенора, он не смотрел — в будущей жене ему было важно лишь то, что её семья сможет дать короне, а она — наследнику.

Суаве была наследницей Мраморной долины, края, где испокон веков занимались торговлей. Самое большое количество рынков, площадей, банков — вот чем была та долина, а потому была нужна короне как воздух. Родители будущей королевы происходили из древнейшего рода торговцев мрамором и украшениями из перламутра и жемчуга и считались хозяевами долины. И поскольку семья Ферро уже находилась в дальнем родстве с королями, ведь жена короля Эссегеретта Роксбурга Нуэва была из рода Ферро, Эдгар уделил Суаве особое внимание. Повторно соединив род Роксбургов с её, Эдгар укреплял как своё финансовое положение, так и обеспечивал выход на морские торговые пути через Бронзовое море. А сама Суаве, помимо прекрасного образования, манер и здоровья, обладала ещё одним неоспоримым преимуществом — её старшая сестра была супругой наследника Кантамбрии, а сам глава династии из Альгарды являлся главнокомандующим огромной армией, — и этого человека лучше всего было сделать своим другом, чем держать на нейтральной политической территории. Вдобавок ко всему, известный своей политикой в отношении эвдонцев граф Монтонари-старший как никто требовал к себе пристального внимания, а брак с юной леди Ферро давал королю замечательный повод всегда держать южан на виду.