Корона двух королей

Инто и Марций тщетно пытались её успокоить — Вечера их не слышала и разносила в щепки всё, что попадалось ей под руку.

Каждый раз, взбираясь Гневу на спину, она молила богов о благосклонности и просила их усмирить бурю в душе этого животного. Иногда это помогало, иногда нет.

Второй причиной для волнения служил недавний разговор, к которому всё шло ещё со дня свадьбы.

Самрат сразу понял, для чего король учтиво пригласил его на аудиенцию в Комнату советов и для чего туда пришли Вечера и Согейр.

Он смерил их хитрым взглядом и прошёл к столу с фруктами, чтобы взять и разломить голыми руками сочное яблоко. Он ел его, пока Осе говорил о касарийском оружии, которое было найдено в утонувшем в крови Негерде, и сок тёк по его рукам. Бурая шкура медведя на его плечах пахла пыльным мехом и вином, а стеклянные глаза побеждённого хищника смотрели на короля. Всем присутствующим было не по себе при виде этого животного, накинутого на плечи другого животного.

Осе окольными путями и как можно тактичнее намекнул владыке Касарии на то, что, возможно, в доспехах армии Теабрана и оружии, которое было найдено в Негерде, угадывается колчедан, и аккуратно поинтересовался, бывали ли в Касарии случаи грабежей оружейных, которые, как известно, расположены близ Пепельного перевала, служившего дорогой через Частокол.

Никто из присутствующих не испытывал гордости за добровольное унижение короля перед северным самодуром, и даже Согейра тошнило от самодовольной щетинистой рожи своего дяди. Тонгейр волком глядел на Осе, и рот его кривился в ухмылке.

— Иными словами, — прервала короля Вечера, — король высказывает мнение, что наши подданные были убиты вашим оружием, а часть нашей армии столкнулась с армией, одетой в доспехи из касарийского колчедана.

— Покажите, — произнёс Тонгейр, и слуга положил перед ним свёрток. Самрат развернул ткань и обнажил сверкающий жёлтый клинок.

— Хм, — хмыкнул он и взял золотой меч. — Такие ковались в моих кузницах около трёх лет назад. Теперь мои люди такие не делают. Они слишком лёгкие — рука теряет управление во время быстрого маха. Нет противовеса. Значит, его нашли в Негерде?

— Да, у сожжённых монастырских ворот, — подтвердил Влахос.

— Уж не хотите ли вы сказать, что я снабжаю армию Теабрана оружием?

— Мы говорим, что ваши подданные, возможно, верны не тому правителю, — замялся Осе. — А это, в свою очередь, значит нарушение установленного мира и фактическое объявление войны. Едва ли этот клинок был единственным в руках Теабрана. Но нельзя снабдить целую армию оружием незаметно — арсеналы пришлось бы грабить слишком часто. Но банальная продажа, легальная или нет, значительно упрощает задачу. Вполне возможно, что вашим людям есть смысл проверить Частокол на наличие тайных торговых троп.

— Да, — снова перебила короля Вечера, — мы считаем, что Касария снабжает армию Ложного короля мечами и доспехами, что весьма сложно сделать у вас за спиной.

— Хоть кто-то здесь говорит, как мужик. — Тонгейр впился зубами в яблоко. — Значит, ты, — он ткнул мизинцем в принцессу, — и вы оба, — та же участь постигла Согейра и короля, — считаете, что я продаю оружие Теабрану, перед армией которого у вас всех трясутся поджилки, как у овец, которых ведут на заклание?

— Мы можем только предполагать, — проглотил оскорбление король. — Но из слов Иларха следует именно такой вывод. Ни одна другая сталь не похожа на касарийский колчедан, а доспехи армии у Аранских холмов не мог пробить ни один клинок.

— Вы обвиняете моих подданных или меня?

— Мы не хотим никого обвинять, — ответил Согейр, — но вывод напрашивается сам собой.

— У вас есть личная причина мстить Ангенору, — твёрдо заявила Вечера. — Ангенорец стал причиной самоубийства вашей сестры.

— Пожалуй, я буду вести переговоры с ней. — Тонгейр показал подбородком на кронпринцессу. — Хочешь правду, красавица? Год назад Теабран предлагал мне весьма выгодные условия торговли. Даже давал авансом сундук золота, так у него руки чесались прикарманить мои клинки, но я отказался от сделки.

— Неужели?

— Мне не понравилась рожа человека, которому ваш Ложный король заглядывает в рот. Настоящий король никогда не стал бы вилять хвостом перед чужаком, тем более с такой сомнительной биографией. — Он перевёл взгляд на Осе.

— Вы знаете Кукольника?

— У вас его тоже так кличут?

— Нам известны только слухи.

— Мы не утверждаем, что оружие Теабрану продаёте именно вы, — снова подал голос король в очередной попытке обойти острый угол. — Но факт остаётся фактом — касарийские клинки находятся у вражеской армии. Если это не ваших рук дело, помогите нам разобраться. Вполне может статься, что вы, как и мы, стали жертвой нападений Волков ночей.

— Касария находится далековато от Вильхейма, — заметил Тонгейр.

— Но Частокол и север Приграничья никто не патрулирует с тех пор, как Корбелы перешли на сторону Ложного короля. А баладжеры не мыслят так же, как мы с вами. У них свои законы и понятия о том, кто друг, а кто враг. Они воруют нашу соль ради наживы, почему бы им не ограбить и вас ради оружия, чтобы продать его Ложному королю?! — Осе не ожидал, что осмелится крикнуть на сына трона Касарии.

— Допустим, мои люди проверят Частокол, — спокойно ответил Тонгейр. — Что дальше?

— Найдите тайную тропу — поймайте торговцев, выдайте их нам, и корона не останется в долгу.

— Хотите меня купить?

— Отблагодарить.

С минуту никто не говорил ни слова — все следили за Тонгейром. Самрат не спешил нарушать молчание, но в лице его будто что-то изменилось. Глубокая морщина разрезала его лоб между бровями.

Тонгейр протянул руку за вторым яблоком.

— Ладно, сознаюсь, — наконец, обронил он и сломал яблоко пополам, не приложив к этому особенных усилий. — Был один случай некоторое время назад. Никому об этом знать, разумеется, было незачем. Однажды ночью кто-то напал на одну из моих оружейных у Гаты и вынес всё, что там было. — Самрат сжал кулак и раздавил половинку яблока, будто это была голова одного из воров. Зубы его оскалились, как у зверя, а лицо исказила злоба. — Двести клинков, около сотни мечей, полторы сотни полных комплектов обмундирования — всё, что мои кузнецы сносили туда несколько месяцев. Всё было украдено! — И он размозжил о столешницу вторую половину фрукта. — Мои люди тогда прочесали всю округу — заглянули под каждый куст, под каждый камень залезли, будто искали Серебристый ручей, но не нашли ни единого следа моего оружия — оно будто в воздухе растворилось. Тогда я решил, что Волки ночей добрались и до моих границ и увезли награбленное в Дикие горы, но, по всей видимости, путь их оказался более близким.

Осе воспрял духом:

— Почему вы не сообщили об этом мне? Я бы мог распорядиться и созвать отряд, который напал бы на их гнездо и вернул оружие…


— Да неужели?! — бесцеремонно оборвал его взбесившийся самрат. — Тогда почему ты раньше этого не сделал?! — выкрикнул Тонгейр. — Баладжеры нападают на Соляную башню каждый месяц, и никто из вас не спешит созывать отряд головорезов, чтобы выследить это проклятое ворьё! Хотите ко мне в доверие втереться? По всей видимости, вам очень нужна моя армия, если у вас хватает наивности полагать, что такими подачками вам удастся подкупить меня!

— Этот союз был бы взаимовыгоден, — попытался умерить его пыл Согейр.

— Чем? — Косматое лицо Тонгейра в ту же секунду оказалось в сантиметре от его лица, но легат совладал с отвращением.

— Тем, что соседним государствам во все времена было лучше дружить. К чему вам быть с нами в ссоре, если мы можем стать друзьями? А что до нападок на Вильхейм, то до тех пор, пока Теабран жив, в Паденброге каждый солдат на счету. Помогите разобраться с ним — мы разберёмся с баладжерами. Ни мы, ни ангенорские воины вам не враги.

— Враги? — изумился Тонгейр. — Да ваши кирасиры и пальца на ноге моих воинов не стоят. А знаешь почему, племянничек? Потому что ваши воины изнежены бабами.

— Ангенорские воины должны быть женатыми, — подтвердила традицию Ангенора Вечера, обратив на себя перекошенное гневом лицо самрата, — потому что в этом случае им будет что защищать помимо короля. Воин дерётся более яростно, когда война касается его лично, и…

— Кто тебе это сказал?

— Так говорил мой отец.

— Осе, отбери книги у этой дуры! Она слишком много читает про своего папашу и верит всему, что о нём пишут!

Вечера едва сдержалась, чтобы не кинуть Тонгейру в голову блюдо.

— Касарийские воины — кадерхан, — прорычал Тонгейр. — Знаете, что значит это слово? Оно значит — «обречённые». В мою армию могут вступить только те, кто обрёк себя на жизнь без души. Воры, убийцы, насильники — на руках моих людей больше крови женщин, стариков и детей, чем вашим пастухам может присниться. В их сердцах нет места такой ерунде, как любовь и сострадание, — для них это всего лишь пустые слова, существующие в лексиконе слабаков, как вы. Сила, кровь, убийство — вот, что такое кадерхан. Рядом с моими людьми вся ваша армия — сборище безруких детей! Им не страшно умирать. У них ничего нет. Им нечего терять. И потому они сильнее.

— П-потому мы и просим о помощи, — заикаясь ответил Осе. — Тем более что мы теперь родственники.

— Она — баба, с которой спит внук женщины, которая когда-то была мне сестрой! — самрат ткнул пальцем в Вечеру, затем его колючий взгляд устремился с неё на легата. — Но Идалира перестала ею быть в тот момент, когда покончила с собой из-за тебя! Мне симпатична твоя Има, Согейр. Она похожа на касарийку даже больше, чем ты, но этого мало, чтобы я отправил своих людей умирать ради королевства того, кто когда-то отобрал у меня сестру!

— Тогда получается, что затея со свадьбой Вечеры и Альвгреда была лишней? — Лицо Осе побагровело.

Тонгейр пожал плечами:

— Могу поблагодарить за вкусного молочного поросёнка, король. Хотя бы ваша стряпня стоила того, чтобы тащиться в Туренсворд по вашим поганым дорогам.

— Так, значит, ты, — встал с места Согейр, — с самого начала не собирался нам помогать? Почему сразу не сказал?

— Чтобы упустить возможность посмотреть, как сам король Ангенора будет ползать у меня в ногах, умоляя о военной поддержке? Я бы заплатил за то, чтобы увидеть это снова.

— Паршивый ублюдок! — вскочила с места Вечера.

— Вечера! — воскликнул Осе.

— Прочь из Туренсворда!

— Вечера, замолчи! — Согейр всей душой жалел, что не успел вставить кляп в рот принцессы, хотя ему самому не терпелось дождаться, когда же самрат, наконец, уберётся из замка.

— Не замолчу! — ответила она. — Мой отец бы никогда не замолчал! В этом замке последнее слово всегда остаётся за королями! — Она перевела гневный взгляд на Тонгейра. — Вы здесь всего лишь гость, самрат, и вы осмелились плюнуть нам в лицо! Два часа! Даю вам два часа, чтобы собрать свои вещи и убраться из Паденброга!

Комната советов погрузилась в тишину — было слышно, как за окном завывает ветер, а потом Тонгейр засмеялся, и от его плотоядного смеха у растерянного короля похолодела кровь. И он смеялся так долго и громко, что казалось, стены залы покроются трещинами.

Наконец, он замолчал и вытер пальцами накатившие слёзы.

— Нет, это просто поразительно, что из всех присутствующих здесь мужчин только у ангенорской бабы оказалась пара яиц.

Вечера стиснула зубы.

— Ты не сдаёшься. Хотя что я говорю девице, которая смогла оседлать бешеного быка? Слабые мужики, которым ты должна бы подчиняться, хотят моих людей? Так тому и быть, Алмазный Эдельвейс, — сказал Тонгейр и ударил себя по коленкам, — я оставлю вам своих людей. В конце концов, должен же хоть кто-то в Паденброге драться как мужик. Не одной же тебе за всех отдуваться?

— Оставите? — пролепетал король, и лицо его просияло. — Оставите нам людей?

Тонгейр играючи подбросил в воздухе персик.

— Я оставлю вам орду. Орда касарийцев, говорят, тысяч кирасиров стоит. Чего стоят те семеро, что сторожат ваши Столпы, а? — Тонгейр ободряюще похлопал Осе по плечу. — Мимо них, говорят, и вошь не проскочит, а? Надеюсь, этим я заслужил благодарность его величества?

У Согейра даже сил не хватило растянуть губы в лживой улыбке.

— Конечно, — ответил Осе. — Ангенор в лице короля благодарит самрата за щедрость.

— Щедрость, — прохрипел самрат сквозь смех. — Щедрость! — И с этими словами он ушёл, хлопнув дверью.

Осе шумно выдохнул и снял тяжёлую корону.

— Орда касарийцев тысячи кирасиров стоит? Разве так говорят? — спросил он, повернувшись к Согейру.

— Нет, — ответил Согейр, — не говорят.

— Но касарийцы хорошие воины?