Корона двух королей

— Ты догадлива.

— Чего вы хотите?

— Буду говорить прямо. Полагаю, и в твоих, и в моих интересах, чтобы сыночек Элботов перестал путаться у нас под ногами, я прав?

— Весьма прямолинейно. — Вечера откинулась в кресле. Эрнан развёл руками. — Вы предлагаете его убрать?

Мужчина сделал невинное лицо.

— Нет, — возразил он голосом, полным притворной обиды. — Я бы никогда не выбрал подобное выражение. Отставить в сторону. Так моё предложение звучит немного приятней.

Вечера подозрительно прищурилась.

— Так-так, — протянула она. — Так вот в чём истинная причина вашего визита в Эквинский замок. А я думала, вы здесь ради семьи.

— Ради её интересов.

— И в чём же ваш интерес?

— Ты знаешь о моём давнем желании породнить два наши рода. А что для этого годится лучше, чем свадьба? Ангенору нужны кантамбрийцы, и мне бы не хотелось подводить Паденброг под удар, уводя из Туренсворда свои войска, если ситуация на границе с Шеноем накалится, и мне придётся решать её на языке мечей и рапир.

— В Альгарде находится достаточно солдат, чтобы отразить любую атаку Шеноя.

— Любая поддержка будет нелишней.

— Вы ставите мне ультиматум?

— Скорее предлагаю выбор. Я слышал о размере армии Теабрана и о том, что в случае смерти Осе он будет первым в очереди на престол.

— Это спорно.

— А вот я так не считаю. Как не считают и многие графы. Ложный король силён и вцепится в возможность захвата власти. Самрат и вся его хвалёная рать вам помогут едва ли. Тонгейр уже много лет не высовывается за пределы Касарии, и ему глубоко наплевать на Согейра и Альвгреда, а мои войска — прекрасная альтернатива его воинам, но я нуждаюсь в условиях, которые позволят мне оставить часть моих людей в Паденброге.

Его слова отдавались горечью во рту Вечеры.

— Уверена, если бы вы не получили титул протектора по наследству, вы бы сделали это с помощью шантажа. И почему вы уверены, что корона достанется Ясне, а не мне?

— Потому что, в отличие от тебя, мне известны действия Огасовара на несколько шагов вперёд. Ты будешь предназначена наследнику самратского трона, что, кстати, весьма недальновидный поступок, учитывая неприязнь Тонгейра ко всему ангенорскому. Король, разумеется, ничего этим не добьётся, но самрат получит великое удовольствие, оставив короля Ангенора с носом — опальная принцесса в качестве невестки весьма сомнительный повод для гордости. Но если я прав, то меньше чем через полгода Осе вернёт тебя из изгнания для скорой свадьбы.

Вечера вскочила с места.

— Откуда вы можете это знать?

— О, для этого не нужно быть пророком, Аматина. — Эрнан подпёр голову кулаком. — Достаточно немножко разбираться во внешней политике. Альвгред неплохой юноша. Он будет тебе славным супругом: он хороший воин, смелый и даст любимой женщине собой помыкать.

Вечера со злостью смахнула свой бокал со столешницы, и красная лужа залила каменный пол.

— Полагаю, ты немного разозлилась.

— Почему всем так не терпится надеть на свою голову корону? А если не надеть, то оказаться рядом? Вы зять королевы. Разве вам этого мало?

— Амбиции, Аматина, здоровые амбиции. — Эрнан осушил свой бокал и со звоном поставил его у корзины с фруктами. — Тебе ли не знать, что это такое?

— А, по-моему, вами движет обычная прихоть.

— Называй как хочешь. Я высказал свои условия. Если у тебя есть что-то, чем можно меня заинтересовать, кроме этого, я готов выслушать.

— И как вы хотите, чтобы я это сделала? Просто подошла и перерезала Роланду глотку?

— Уверен, ты жаждешь это сделать и вполне можешь, подвернись удобный случай, но мне не нужна кровь этого борова на руках.

— Так мне действовать уговорами?

— Ты умная девочка, вот и подумай.

— Вы такой же подлый, как Элботы.

— Я забочусь о благосостоянии своей семьи. Заведёшь свою, поймёшь, что ради неё ты пойдёшь на что угодно. В том числе и на не самые честные вещи.



Эрнан Монтонари с семьей прибыл в Паденброг за день до намеченного срока, к чему никто в замке не оказался готов. И это не было случайностью, Осе знал, что Эрнан специально приехал, когда его никто не ждал.


Они прибыли ровно в полдень, с боем колоколов в часовне замка. Хранитель казны не хотел встречать брата, но Корвен уговорил его отложить бумаги и, дабы соблюсти приличия, выйти к гостям.

Братья не виделись несколько лет, но Сальдо встретил Эрнана со свойственной ему прохладой. Он намеревался ограничиться учтивым рукопожатием и вернуться к делам насущным, но получил горячие объятия и традиционные кантамбрийские поцелуи в обе щёки, которые застали казначея врасплох и заставили беспомощно повиснуть в тугих объятиях брата, как тряпичная кукла.

Они были удивительно похожи: оба высокие с одинаковыми гордыми профилями и осанистые, однако в Сальдо работника закрытых помещений выдавала молочная бледность кожи, а хищный нрав — тонкие, будто подведённые кровью губы. Кислое выражение лица, с которым он встретил родню, не оставляло сомнений, что младший Монтонари был не рад снова видеть брата, из чьего душного опаляющего света ему удалось вырваться не без облегчения. Но всё же Сальдо нашёл в себе силы и клюнул в щёки племянников.

— Четта. — Он едва поклонился невестке.

— Сальвадор. — Четта Ферро-Монтонари ответила ему учтивым реверансом.

Он не стал её целовать и будто даже совсем помрачнел лицом, когда она подошла, но женщина тепло улыбнулась, словно совсем не обиделась.

— Как вы перенесли дорогу? — спросил Сальдо.

За время, проведённое на юге, старшая сестра королевы превратилась в пышную женщину с кожей вкусного цвета горячей карамели, оттенённой голубыми с золотой вышивкой одеждами. Как все кантамбрийские красавицы, она носила украшения из изумрудов и жадеитов, и от неё веяло южной жарой, спокойствием и негой, а чёрные глаза светились любовью.

— Тебе действительно интересно? — также с улыбкой спросила она.

— Нет, я соблюдаю приличия.

— Как ты? — Четта положила обе руки Сальдо на плечи.

— Не стоит. — Он мягко убрал её руки.

— Всё такой же недотрога.

— Мой сюртук уже достаточно помят.

— Всё тот же хмурый грозный взгляд.

— Не всем дано смотреть на мир с щенячьим восторгом, как Лаэтан. Прошу простить, мне пора идти.

Одёрнув помятый братом ворот, Сальдо уже собрался уходить, как вдруг Эрнан остановил его:

— Куда же ты? — Он придержал брата за руку, попав большим пальцем в особенно чувствительное к боли место над локтем.

— Дела. — Казначей поёжился от неприятного прострела в руке.

— Твои дела подождут. — Эрнан незаметно для окружающих чуть сильнее надавил на локоть. — Мы собираемся отдохнуть с дороги, посиди с нами.

Сальдо не подал виду, что ему стало больно.

— В отличие от вас я всё ещё на работе.

Однако безмолвный взгляд брата снова заставил Сальдо вспомнить себя, когда-то живущего на Вилле де Валента в его полном подчинении.

— Хорошо, — выдернул он свой рукав. — Я останусь. Но недолго. Я слишком занят для бесед.

— По рукам. — Эрнан опустил свою тяжёлую руку на плечо брату.

Сальдо не изнывал от желания общаться, хотя и скрыл своё раздражение. Он погладил ноющий от боли локоть и постарался слиться с белым мрамором стены тронного зала, дожидаясь своей печальной участи.

Четта и Суаве горячо обнимались и болтали в стороне — Сальдо посматривал на них, спрятавшись за колонной. Сестры, некогда похожие друг на друга, теперь, по прошествии нескольких лет, были похожи не больше, чем луна и солнце. Жаркая, румяная Четта что-то возбуждённо шептала сестре и смеялась, и её звонкий порхающий смех дребезжащим эхом отражался от каменных стен. Она была далеко не самой красивой женщиной в Кантамбрии, но, глядя на эту сияющую счастливую графиню, на ум не приходило ничего кроме слова «красавица». Рядом с ней бледная и хрупкая Суаве казалась прохладным лунным светом, гонимым с небосвода палящим кантамбрийским солнцем.

Рядом с Сальдо тихо стояла Золотая Роса и с любопытством глядела на хмурого казначея. Когда он заметил на себе её взгляд, она не отвернулась.

— Что? — Сальдо стал ещё более мрачным.

Девочка широко улыбнулась и протянула мужчине две ягоды крыжовника.

— Благодарю, не надо, — отказался казначей.

Золотая Роса пожала плечами, сунула обе ягоды в рот и убежала за соседнюю колонну, откуда продолжала вести свои наблюдения за Хранителем казны.

Пока две совершенно разные женщины, разделённые годами разлуки, обнимались и вытирали слёзы счастья, Эрнан крепко сжимал в объятиях племянниц жены. Ясна отнеслась к подобной фамильярности осторожно, потому что по правилам этикета обнимать королевских особ разрешалось только с их разрешения, и, приняв щедрые объятия и поцелуи, поспешила отойти в сторону, а позже и вовсе улизнула в конюшни, где её уже ждал Влахос, которого она попросила сопровождать её на прогулке по городу.

Осе косился на южан, и всё его естество бунтовало против их панибратских обычаев. Особенно ему стало не по нутру, когда Эрнан, по традиции, взял в ладони лицо Суаве и крепко поцеловал в обе щеки. Никакого чувственного подтекста в этих поцелуях не было, но король почувствовал, будто что-то царапнуло его изнутри. Этот поцелуй был обычен для Кантамбрии так же, как поцелуй руки в Ангеноре, и всё же Осе было неприятно, что губы чужого мужчины прикасались к его королеве.

Когда они все вместе вышли в сад, Вечере показалось, что Монтонари приставил к её шее кинжал. Она не хотела смотреть, как расплывается в фальшивой елейной улыбке южный граф, и обрадовалась, когда Лаэтан, подгоняемый её намёками, напросился в конюшни. Вечера предложила кузенам покататься по городу, и они, тоже порядком уставшие от шумного отца, согласились.

У конюшен Инто вывел им трёх коней: Велиборку для принцессы и двух лошадей для гостей.

— Это подарок Осе, — сказала Вечера, подводя кузенов к животным. — Этого, — она указала на бурого скакуна с тонкими, как тростинки, ногами, — зовут Виверо, а эта караковая красавица — Сольсе. Они из конюшен Ревущего холма. Хозяин назвал их «Жизнь» и «Солнце». Теперь они ваши.

Слабостью Лаэтана и Аэлис всегда были лошади, и именно по этой причине Вечера уговорила короля купить кузенам этих скакунов, а Нила договорилась с братом, чтобы он выбрал для наследников Кантамбрии лучшую пару. Брат и сестра, обрадованные подарками, уже через минуту скакали верхом по внутреннему двору. Золотой Росе, которую Аэлис уговорила покататься с ними, выдали пегую лошадку.