Королевство плоти и огня

– И он умер от рук Последователей, которые подчинялись принцу Кастилу? Как ты смогла с этим справиться?

Как? У меня внутри что-то оборвалось. Я с этим и не справилась.

– Не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть.

– И тем не менее ты влюбилась в Кастила? Может, он и не сам держал меч…

– …но они убивали от его имени, – договорила я за него. – Я знаю. И Кастил знает. Он знает, что несет ответственность, и я знаю, что он из-за этого потерял сон. – У меня пересохло во рту, когда я сказала: – Это было тяжело, но на мои чувства к нему никак не повлияло то, что случилось с Виктером.

Ложь довольно легко сорвалась с моего языка. Наверное, слишком легко. Сердце сжалось. В ближайшее окно бился ветер.

– У нас с Кастилом ничего не было легким. Когда мы познакомились, я считала его совершенно другим человеком, но даже тогда начала в него влюбляться. – Боги, это правда. – И вот мы здесь.

– Да, вот мы здесь.

Аластир улыбнулся сомкнутыми губами и, убрав мою руку с локтя, взял за кисть.

– Я знаю Кастила с рождения, как и его брата. А до того знал его отца и мать еще дольше. Я помню, как королева была замужем за другим королем, – тихо произнес он, и одно это сказало, что он гораздо старше, чем я предполагала. – Кастил мне как сын. Он и в самом деле был бы мне сыном, если бы судьба не рассудила иначе.

– Что вы имеете в виду?

Морщины вокруг его глаз стали глубже, а мой дар внезапно стал давить на кожу, реагируя на неожиданную перемену его эмоций. Страдание было таким сильным и свежим, что дар вырвался. Я открылась, не в силах его удержать, и напряглась от смятения, которое клубилось в вольвене и перешло ко мне. Его горе ранило так глубоко, что стало трудно дышать. Я пустила в ход другую сторону дара, уменьшая боль.

– Ты знаешь, что Кастил уже был влюблен?

Вопрос так меня поразил, что я оборвала связь, но все равно ощущала в горле резкую горечь.

– Да, знаю.

Это и все, что я знаю. Что он был влюблен.

– Он говорил тебе, что когда-то был помолвлен?

Я потеряла дар речи и просто покачала головой.

На лице Аластира появилась слабая, печальная улыбка.

– Я не удивлен. Он редко о ней говорит, как бы я ни пытался завести о ней речь. И, если честно, я не помню, когда он в последний раз даже произносил ее имя. Я не могу его за это винить, как не должна и ты. Она – рана, которая зажила, но все равно это рана. Он… – Аластир посмотрел в сторону, его плечи напряглись и снова расслабились. – Он будет сильно недоволен, если узнает, что я говорил с тобой о Ши. Честно говоря, я сейчас перешел черту. Но тебе нужно знать, почему я так удивился, узнав о вашем обручении. Я не думал, что Кастил когда-нибудь еще позволит себе такие чувства. – Он встретился со мной взглядом. – И тебе нужно знать, почему я надеюсь, что он искренне заинтересован в этом браке и его мотивы идут из сердца, а не от отчаянного стремления найти брата.

Даже не знаю, что в его рассказе больше всего меня потрясло. То, что Кастил был помолвлен – с вольвенкой, что он был влюблен в девушку, которой совершенно очевидно нет в живых, или что Аластир хочет, чтобы наш брак оказался настоящим.

Я прочистила горло.

– Ши была вашей дочерью?

Он кивнул.

– Да. И, как ни странно, я тебя едва знаю, но ты напоминаешь мне ее. Она тоже часто говорила откровенно, вызывая гнев окружающих. И она была способна при необходимости защитить себя. – Он усмехнулся. – Я бы предположил, что это одна из черт, которая привлекла в тебе Кастила. Которая, так сказать, позволила ему видеть сквозь вуаль.

Понятия не имею, что об этом думать.

– Когда она… умерла? Как?

– Это было довольно давно, за много лет до твоего рождения. – Его слова в очередной раз напомнили, сколько лет Кастилу. – Она моя дочь, но ее смерть – не моя история, не мне ею делиться. Это история Кастила. – Он поймал и удержал мой взгляд. – И я очень надеюсь, что однажды он поделится с тобой этой историей.

Я считала, что горе Кастила связано с пленением его брата, но уже обнаружила, что отчасти его источником было и то, что с ним делали. А теперь задалась вопросом, сколько в этой печали связано с дочерью Аластира.

– Мне жаль, что так вышло с вашей дочерью, – сказала я совершенно искренне. – И я ничего не скажу.

– Я не возражаю, если скажешь. Откровенно говоря, я надеюсь, что он поговорит с тобой… поговорит с кем-нибудь о ней.

Я – последний человек, которому стоит говорить с ним о Ши.

– А почему вы рассказываете мне об этом? Эта тема не из тех, которые я могу с ним обсуждать.

– Да. По крайней мере, сейчас. Я надеюсь, что однажды он откроется и поговорит с кем-нибудь, даже если не со мной. А рассказал я потому, что Ши не была изнеженной барышней. И я вижу, что ты тоже не такая. Но я надеюсь, что ты не настолько похожа на нее, чтобы не просить помощи или отказываться, когда в ней нуждаешься. – Он похлопал меня по руке. – Я всегда буду верен моему королевству, богам и Да’Нирам, но даже если бы у меня никогда не было дочери, я бы не смог просто стоять и смотреть, как молодую женщину используют против ее воли. Война жестока. На ней всегда бывают потери. Но в брачных делах нет нужды в жестокости, и я этого не потерплю.

Мое сердце опять заколотилось. Может ли он это уловить?

– Пенеллаф, Кастил не одно десятилетие решительно настроен найти брата. Это целая жизнь для смертного. И хотя я надеюсь, что он наконец двинулся дальше и что он примет роль, в которой отчаянно нуждается королевство, я хочу, чтобы он наконец позволил себе жить. Хочу в это верить. Но тем не менее не могу.

Я напряглась.

Аластир посмотрел мне в глаза.


– Поэтому я предлагаю помощь. Если тебя втянули в это насильно, я помогу сбежать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасный проезд. Я не отошлю тебя в Солис. Не отдам в руки тех, кто хочет помыкать тобой другим способом. Но я спрячу тебя так, что ни Кастил, ни Вознесшиеся не смогут до тебя добраться. Достаточно только сказать, и для тебя все это закончится.

Затаив дыхание, я обдумывала его слова – его предложение. Это свобода. Такая же, как та, что обещал Кастил, но без брака и всего связанного с ним притворства. И я верила в искренность его предложения. Этот мужчина, едва меня зная, рискнет помочь мне и тем навлечь на себя гнев принца или, возможно, гораздо более серьезные последствия. Все потому, что он…

Потому что он хороший человек.

Так бы поступил Виктер. Он хотел иметь возможность так поступить, когда понял, что положение Девы убивает меня. По крупицам, день за днем.

Слезы опять обожгли глаза.

– Боги милостивые, – вымолвил Аластир. – Думаю, слезы сказали все, что нужно знать. Я прошу прощения…

– Нет. Дело не в этом. – Я сжала его руку. – Просто ваше предложение так неожиданно. Вы хороший человек, а… а хороших людей так мало. Я знаю, что так мог бы поступить Виктер, и я просто подумала о нем.

– И это все?

Он пристально посмотрел на меня, уложив другую руку поверх моей.

– Да, – сказала я, удерживая его взгляд. – Я ценю ваше предложение. Ценю то, что вы желаете сделать для меня. Но он меня не использует. Не таким способом.

– Значит, тебе не нужна моя помощь?

– Нет, клянусь.

И это правда. Сейчас – нет.

Если бы он пришел на день раньше, мой ответ, возможно, был бы другим. Я бы сказала «да». Я бы убежала. Но Аластир не даст мне то, что может дать Кастил. Йена. И я не могу уйти сейчас, зная, что могу помочь изменить положение народа Солиса. Мне нужна не та свобода, которую предложил Аластир.

Он вздохнул и, как мне показалось, решил, что я сделала неразумный выбор. Может, это означает, что он не верит Кастилу. Или что переживает за меня, потому что поверил мне. Не знаю.

– Если ты передумаешь, – произнес он, и глаза его были полны печали, – то только скажи. Обещаешь?

Я в самом деле готова расплакаться.

– Обещаю.

– Хорошо.

Он улыбнулся, и я…

Не сознавая, что делаю, я бросилась вперед и обхватила Аластира руками. Я его обняла. Мой поступок его ошеломил. Мгновение он не двигался, а потом тоже обнял.

– Простите, – промямлила я, отстраняясь. Мое лицо горело.

Он улыбнулся, и в уголках глаз появились морщинки.

– Никогда не извиняйся за объятия, Пенеллаф. Честно говоря, меня очень давно никто не обнимал. Ни Кастил, ни Киеран не любители обниматься.

Я хрипло рассмеялась.

– Думаю, если я попытаюсь обнять Киерана, он увернется.

– Скорее всего. Ладно, полагаю, я узнал все, что нужно. – Голос его по-прежнему печален. Наверное, из-за дочери, из-за Кастила или даже из-за меня. – Нужно отвести тебя к принцу.

Я повернулась было, но остановилась. Не знаю, когда нам еще представится возможность поговорить наедине.

– Можно вас кое о чем спросить?

Аластир кивнул, и я продолжила:

– Вы когда-то помогали атлантианцам и их потомкам уезжать из Солиса?

– Да.

– Я думала о своих родителях – о том, почему они уехали из столицы. Возможно, они узнали, что замышляют Вознесшиеся, или обнаружили, что сами потомки атлантианцев, по крайней мере один из них. Еще кто-нибудь занимался тем же, что и вы?

– Да, были и другие. Не слишком много. И, что печально, большинство не вернулись домой. – Он погладил подбородок большим пальцем. – Мы полагаем, что они попали в плен, так что ты мало с кем можешь поговорить.

Я не смела даже надеяться, что найдется кто-то, с кем можно поговорить.

– Мне просто интересно, могли ли мои родители знать, что существуют люди вроде вас.

– Конечно, могли. Король с королевой знали, что мы активно разыскиваем наших людей, – подтвердил Аластир. – Возможно, один из твоих родителей узнал о нас от Вознесшихся. – Он склонил голову. – То есть ты думаешь, что так и было?