Королевство плоти и огня

– Для Девы было бы неслыханно возиться в снегу.

Мы вступили под деревья, и я нахмурилась. Снег припорошил большие участки земли, а в просветах между деревьями намело высокие сугробы.

– Но я несколько раз видела его, когда удавалось выбраться ночью. Пару раз с Йеном. Один раз с Тони.

Тони.

Я почти пожалела, что подумала о ней, – так защемило сердце. Боги, я по ней скучаю. Она – вторая дочь преуспевающего торговца, ее в тринадцать лет во время Ритуала отдали ко двору герцога. Ее приставили ко мне в качестве своего рода компаньонки, но она была для меня гораздо больше, чем камеристка. Я часто беспокоилась, что наша дружба для нее – не более чем обязанность. Но теперь я знаю: она любила меня искренне.

– Когда выпадал снег, похоже, из замка выходили все до единого, – продолжала я. – Поэтому выбраться незамеченной не всегда получалось.

– Жаль. Нет ничего более мирного, чем прогулка по снегу.

Кастил замедлил шаги, а затем остановился и выпустил мою руку.

Ладонь еще покалывало от прикосновения. Я сложила руки на груди, а он наклонился.

– В Атлантии бывает снег?

– В горах бывает.

Он поднял тяжелую ветку и смел небольшой слой снега с какой-то деревянной двери в земле.

– Мы с братом частенько выбирались в горы, когда знали, что там выпал снег. С нами ходил Киеран, а иногда… и другие. – Он потянул за железный крюк и поднял дверь. – Я неплохо играю в снежки.

Я уставилась в тускло освещенную яму. В полумраке проступили каменные стены и земляные ступени.

– Йен учил меня лепить снежки, но я уже много лет их не кидала.

Он посмотрел на меня с легкой улыбкой.

– Спорим, ты из тех, кто лепит такие тугие снежки, что после них остаются синяки.

Я скривила губы и отвернулась, думая о том, что маска принца немного треснула и под ней показался либо Кастил, либо еще одна маска.

– Знаешь… – Он прочистил горло. – Я встретил Аластира, когда шел в пиршественный зал. Он сказал, что поговорил с тобой.

– Да. Недолго. – Я бросила на него взгляд. – С нами был Киеран.

– Знаю. Что ты скажешь об Аластире?

Я ненадолго задумалась.

– Он кажется хорошим, но я его не знаю. – Я подняла взгляд. – Киеран сказал, что вы с ним близки.

– Я знаю его всю жизнь. Он нам с Маликом как второй отец. И Киерану тоже. Когда я хотел что-нибудь сделать, а мама говорила «нет», а отец спрашивал, что говорит мама… – Он слегка улыбнулся. – Что, разумеется, обычно означало «нет». Тогда я шел к Аластиру.

– И что говорил он?

– Обычно – «да». А если это было что-то безрассудное или он думал, что я попаду в неприятности, то следовал за мной. Аластир нашел тебя очень… неожиданной.

– Я думала, ты предупредил его о том, что я бываю остра на язык.

– Видимо, этого оказалось недостаточно.

Я сделала глубокий вдох.

– Я все еще в опасности рядом с ним?

– Надеюсь, ненадолго. – Кастил повернулся к земляным ступеням. Прошло еще одно долгое мгновение. – Я знаю, что ты терпеть не можешь сидеть взаперти. Я не хотел оставлять тебя там так надолго.

Я не сказала ничего из того, что хотела, и уставилась на его плечо.

– Я должен был поговорить с госпожой Тулис насчет ее мужа, – продолжал он негромко. – О том, почему пришлось так поступить.

У меня вдруг пересохло во рту. Я встретилась с ним взглядом.

– Она возмущена. Неудивительно. Она не могла поверить, что он принял в этом участие. Не думаю, что она вообще мне поверила. – Он откинул назад голову и прищурился на снег, падающий между деревьями. – Не могу винить ее за сомнения в моих словах – ей столько лгали Вознесшиеся. Разговор с ней занял больше времени, чем я предполагал.

Я почувствовала легкий укол вины.

– Как?.. С ней сейчас все хорошо?

Я поморщилась. Конечно, с ней сейчас ничего хорошего. Ее муж мертв.


– Я предложил ей остаться в Новом Пристанище и пообещал, что ей не причинят вреда. А если она пожелает уехать, то я обеспечу ей безопасное путешествие в другой город. – Он опустил подбородок. – Она сообщит мне ответ.

– Надеюсь, она предпочтет остаться, – прошептала я.

– Я тоже. – Он тяжело вздохнул. – Видишь ступеньки?

Я кивнула.

– Я провожу тебя вниз.

Я замешкалась и тяжело вздохнула. Темноты или туннелей я не боюсь, но…

– Я никогда не была под землей.

– Там почти так же, как и на поверхности.

Я холодно глянула на него.

– Правда?

Он усмехнулся. Этот звук был таким мягким и настоящим.

– Ладно. Там вовсе не так, как на поверхности, но мы быстро пройдем по узкому туннелю, а потом ты забудешь, что находишься под землей.

– Я ничего об этом не знаю.

– Узнаешь, – сказал он тихо и напряженно.

Я поймала его взгляд и со вздохом кивнула. Понятия не имею, что мы делаем, но я любопытна. Я всегда была любопытной.

Осторожно начала спускаться по ступеням, опираясь ладонями о сырые холодные стены. Добравшись до дна, я постаралась не думать о том, что нахожусь под землей, и сделала пару робких шагов вперед. Развешанные на расстоянии нескольких футов друг от друга факелы освещали каменные стены, земляной пол и низкий потолок. Ряд факелов тянулся вдаль настолько, насколько я могла видеть. Здесь оказалось не так холодно, как я думала.

Дверь со щелчком закрылась, и Кастил приземлился позади меня. Неужели он спрыгнул? Я повернулась.

Он стоит прямо передо мной. Внезапно мы оказались вплотную друг к другу. Под насыщенным запахом почвы я уловила его аромат – хвои и специй. Он поймал мой взгляд, и я быстро отвернулась, в замешательстве от… всего.

– Что это? – спросила я, надеясь, что мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую.

– Для всех разное.

Кастил обошел меня, задев плечом. Я знаю, что пробежавший по мне трепет не имеет ничего общего с тем, что меня окружает.

Он опять взял меня за руку, и от его кожи до самого моего плеча пробежала искра. Мы пошли вперед по туннелю, и мне стало интересно, ощутил ли и он этот заряд энергии.

– Для некоторых это место для размышлений, – сказал он. – Для других это место показывает то, что многие хотели бы забыть.

Тени впереди рассеялись, и туннель окончился тупиком. Несколько ступенек вели вниз, в какой-то круглый зал с высокими потолками и… милостивые боги, должно быть, он размером с саму крепость. Из камня торчали десятки, сотни факелов, бросающих свет на стены. В тени тонула только середина зала; из мрака проступало нечто похожее на скамьи.

– А для кого-то это просто усыпальница. Священная земля. – Кастил отпустил мою руку. – Одно из немногих мест во всем Солисе, где могут предаваться скорби те, кто потерял членов семьи из-за Вознесшихся.

Я двинулась вперед прежде, чем сама это поняла. Спустилась по ступеням на пол зала. Через каждую пару футов располагались постаменты, на которых лежали тонкие зубила и молотки. Я двинулась направо, осматривая стену – то, что было высечено на камне. Это были слова. Имена. Возраст. Некоторые надписи с эпитафиями. Другие – без. Подойдя ближе, я заметила вырезанные в камне рисунки. Портреты, исполненные умелой рукой художника. Судорожно вздохнув, я пошла вдоль изгиба стены. Имена… их так много. Они покрывают всю поверхность от пола до потолка, но у меня сжалось сердце из-за дат, отмечающих рождение и смерть. К горлу подступил ком, когда я обнаружила, что у многих одна и та же дата смерти. Я узнала эти даты, и иссеченные стены начали расплываться перед моими глазами.

Только немногие даты смерти случайны, некоторые отстоят на сотни лет назад. Другие же обозначают даты всего десять или пять лет назад, или прошлый год, или… или пару месяцев назад. Но многие другие даты совпадают с прошедшими Ритуалами.

И возраст…

Я схватилась за сердце. Два года от роду. Семь месяцев от роду. Четыре года и шесть месяцев от роду. Десять лет от роду. И так далее. Их было так много. Тысячи. Тысячи и тысячи детей. Младенцев.

– Они… они с Ритуалов, – нарушила я тишину, мой голос прозвучал хрипло и невнятно.

– Да, многие, но остальные – убитые Последователи, – ответил Кастил откуда-то сзади. – Некоторые умерли от того, что Вознесшиеся называют изнурительной болезнью, но на самом деле – от бесконтрольного кормления.

Я зажмурилась, и перед моим мысленным взором возник образ господина и госпожи Тулис. Они так потеряли двоих детей. Двоих.

– Ты заметила имена без дат смерти? – Теперь он подошел ближе. – Это пропавшие без вести. Предположительно, они стали Жаждущими или умерли.

Я открыла глаза и сморгнула слезы. Шагнув ближе, протянула руку, чтобы потрогать бороздки, формирующие очертания щек и глаз, но резко остановилась. Внизу у стены стояли старые, засохшие цветы. И немного свежих. В свете факелов блестели драгоценности. Ожерелье. Браслет. Перстень. Два обручальных кольца, одно наложено на другое. Моя рука затряслась, и я опять прижала ее к груди.

Я остановилась перед чучелом животного. Старый медведь с бледной лентой в виде короны. У меня саднило горло.

– Это лишь малая часть жизней, которые забрали Вознесшиеся. Есть огромные залы, в которых не осталось места больше ни для одного имени. И это только имена смертных, которых забрали. – Каждое его слово звучало отрывисто и горько. – В Атлантии есть стены с именами наших павших: они тянутся так далеко, насколько хватает глаз.

Не сводя взгляда с медведя, я тяжело сглотнула и провела пальцами по щекам, стирая влагу.