Королевская школа. Часть 1. Пария
Часть 16 из 30 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дыша через раз, я молилась чтобы в кабинет вошел директор или кто-нибудь, кто смог бы прервать эту муку, но понимала, что никто не войдет. Хорна боялись все.
– Впервые я увидел Элизу на ее первом балу, ей было тогда почти столько же, как и тебе, – глаза Хорна затуманились, губы изогнулись в непристойной ухмылке, – она была так невинна, прелестна и чиста… Как ты сейчас.
Он провел большим пальцем по моим губам, я дернулась, чуть не сорвав с себя скальп. По-моему, Хорн даже не видел сейчас меня, он видел мою мать и вспоминал минувшие года. Но сколько бы он ни говорил, я никогда не поверю, чтобы моя замечательная мама позволила этому мерзавцу дотронуться до себя.
– Конечно, она отказала мне, – продолжил он с той же недвусмысленной улыбочкой на губах, – я уже был к тому времени женат, и Элиза отказалась становиться любовницей. Сказала, что лучше умрет, – его тихий жуткий смех заставил меня содрогнуться от отвращения, – но я всегда добиваюсь своего.
Я с ненавистью смотрела на верховного судью, страшась и желая услышать продолжение.
– После первого же бала, ее завалили предложениями руки и сердца герры, богатые и не очень, – продолжал он предаваться воспоминаниям, – я всех разогнал. Даже заплатил ее опекунам, чтобы они отдали Элизу мне, если она в первый сезон не выйдет замуж. Моего влияния хватило, чтобы сбежали все ее поклонники, но увы, не хватило на Крея… Твой отец был молод, богат, влиятелен и плевал на условности. Он мог себе это позволить. Фредерик увел у меня Элизу из-под носа, – судья склонился и прошипел сквозь зубы, – ты не представляешь, как я был тогда зол.
Через секунду его настроение опять поменялось. Он весело рассмеялся и произнес:
– Что ж, в итоге я остался в выигрыше. Элиза стала моей любовницей и умерла, как и обещала, оставив тебя мне, цветочек, – его губы потянулись к моим, я отвернулась голову, застонав от боли. Хорн жестко дернул за косу, поворачивая к себе.
– Вы все врете, – прохрипела я сдавленно, – мама никогда…
– Ты еще так молода, детка, – Хорн отодвинулся, и я смогла вздохнуть свободно, – и не знаешь, что у каждого есть цена, даже у твоей несравненной матери она была.
Хорн выдержал длинную паузу, мне почему-то вспомнилась лекция профессора Шанти о юридическом праве. Лекция была о том, как ведется судебное дело и как адвокаты защищают своих подзащитных. Так вот, Шанти отдельно подчеркнула о важности пауз в репликах. Прокуроры и адвокаты специально вставляют их в свою речь, в зависимости от того, чего они хотят добиться от слушателей. Хорн был профессионалом, и он добился того, чего хотел – я сжалась от страха, каждая моя мышца закаменела, в желудке образовалась тошнотворная тяжесть, а кожа покрылась холодным потом.
– Она пришла ко мне после суда и молила оставить Фредерика в живых. Заменить казнь на ссылку или каторгу. Я предложил свою цену – ночь в своей постели, она согласилась, – произнес Хорн вкрадчиво.
– И что произошло? – прошептала испуганно.
– Элиза все-таки увидела своего любимого мужа живым, – ухмыльнулся Хорн, – утром, после бурной ночи, она стояла на балконе моей спальни и смотрела, как его вели на казнь.
– Вы обманули ее, – я чувствовала, как горячие слезы катятся по щекам, – вы чудовище.
– Да, – легко согласился со мной Хорн, – и тебе не стоит забывать об этом.
Я хорошо помнила, в каком состоянии мама возвратилась со столицы. Она стала мертвой, безжизненной, пустой оболочкой. Я думала, что так на нее повлияла смерть отца, оказывается, было еще и это, в ее понимании, предательство. Она изменила ему в день его смерти. Бедная мамочка, как же тебе было тяжело.
– Я послал своих людей вслед гвардейцам, – продолжил Хорн, – надеялся перехватить вас и увезти в свой охотничий замок, – одной рукой он держал меня за волосы, другая обнимала за талию. Я отклонилась так, что казалось, еще немного, и у меня или слетит скальп, или сломается позвоночник. «И что же мы делали бы в вашем замке?» – хотела спросить, но не рискнула. И так ясно, что мама стала бы его игрушкой, а я кем? Ручным магом?
– Надо было ехать самому, – продолжил он, – тупые недоумки приехали обратно ни с чем. Лишь привезли сообщение, что Элиза умерла. А ты пропала, и никто не знал куда. Я думал, ты ушла вслед за матерью. И какая же удача встретить тебя здесь!
– Я не брошу школу, – рискнула произнести я дрожащим голосом, я держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться от страха, – мне еще три года учиться, и вы не сможете меня забрать. Закон один для всех.
– Смогу, моя красавица, смогу, – он развлекался, играл, и эта чудовищная игра ему нравилась больше, чем само действие. Ужас в моих глазах забавлял его. – Я могу поиметь тебя прямо здесь, на столе, и никто не придет тебе на помощь, – Хорн наклонился и больно укусил меня за нижнюю губу. Я вскрикнула и забилась в его руках, рыдая уже в голос, – просто не хочу портить твою нежную шкурку сейчас. Ты же еще девственница, правда? Ваша игра с наследником меня забавляет.
Вдруг из приемной послышался шум. Два голоса о чем-то спорили. Хорн с неудовольствием повернул голову, в ту же секунду дверь распахнулась, и в кабинет директора влетел взъерошенный Торус Хорн. Он мазнул быстрым взглядом по мне и остановился на Велире.
– Отец, мне нужно с тобой поговорить, – напряженным голосом произнес он.
– Выйди вон, не видишь, я занят, – отрезал верховный судья, не отпуская меня.
– Это срочно, – не обращая внимания на слова отца продолжил молодой Хорн, – на счет моей помолвки. Дело не терпит отлагательства.
– Потом! – рявкнул арий.
– Я согласен, – старший Хорн повернулся и с удивлением уставился на сына, – но у меня есть условие.
– Ладно, говори.
– А эта плебейка будет слушать нас? – Тор не смотрел на меня, его голос излучал холодное презрение. Но сейчас я этому презрению была рада, как никогда.
– Она не плебейка, у нее кровь получше твоей, сын. Но ты прав, здесь не место.
Судья уже догадался, что момент испорчен. Он резко убрал руку с талии, я едва удержалась, чтобы не упасть. Но уйти не дал, так как моя коса еще была в руке. Ее кончиком он медленно провел по своим губам. Раз, второй, третий. Я молча, глотая слезы, ждала, пока он наиграется.
В конце концов, арий отпустил косу, я тут же рванулась к выходу. «Подстригусь, – сгоряча пообещала себе мысленно, – налысо».
– Мы еще встретимся, Дениза, – промурлыкал Хорн мне в спину.
Я даже не обернулась, чувствуя себя так, словно меня изваляли в грязи. В голове было одно желание – смыть с себя всю эту мерзость, его касания, укусы, поцелуи. Проходя мимо Торуса, я на мгновенье задержалась.
– Я ошибалась, – обращаясь исключительно к молодому Хорну, произнесла я. Тот надменно изогнул бровь, – вы не самый мерзкий человек на свете. Ваш отец гораздо хуже. Гордитесь. Вы достойный его приемник.
Голос почти не срывался. Держа спину ровно, я прошла мимо окаменевшего Хорна и закрыла за собой дверь. Остановилась у стола секретаря. Что такого было в моем взгляде, что женщина съежилась, словно хотела съехать под стол?
– За что вы меня так ненавидите? – холодно поинтересовалась я. – Что я вам сделала?
– Моего младшего брата казнили вместе с вашим отцом, – хрипло ответила она.
– Я-то в чем провинилась?
– Ваш отец втянул его в это!
– И вы решили, что, если меня изнасилует арий Хорн, это воскресит вашего брата? – грустно улыбнулась я.
– Вам ничего не грозило, – буркнула она, – он не стал бы.
– Ну-ну… Верьте в его благородство дальше.
Спотыкаясь на каждой ступеньке, я поднялась на четвертый этаж. Ноги дрожали так, что, казалось, не дойду до своей комнаты. Содрав с себя шкуру в душе и надев новую одежду, упала на кровать. До сих пор я ощущала руки судьи на своем теле, из-за этого меня передергивало от отвращения. Как же ужасно чувствовать себя беспомощной и слабой! Самое интересное, я даже не вспомнила о том, что могу как-то защититься, расплавить его пуговицы или еще что… Я так боялась этого человека, что отупела от страха. Да и не помогло бы это. Только разозлило.
Бедная мамочка. Я всхлипнула, вспомнив, какой она была в последние дни. Я ни секунды не осуждала ее. Неизвестно, как бы я поступила в той ситуации, но знаю точно, что сделала бы все, чтобы спасти отца.
У каждого есть своя цена, сказал арий Велир Хорн? Надеюсь, и у вас она есть.
***
Наследник ждал меня за «нашим» столиком. Два огромных нетронутых куска торта лежали в центре на тарелках.
– Ты долго, – внимательно смотря в мои глаза, произнес он.
Скорее всего, он заметил, что они красные и опухшие.
– Встречалась с верховным судьей, – не стала скрывать причину, мы же друзья, – испортил настроение на год вперед.
– Это он может, – согласно кивнул принц и улыбнулся, словно через силу. – Так испортил, что даже кусочка торта не сможешь съесть?
– Не до такой степени, – включилась в игру я, и рывком притянула к себе тарелку.
Торт на вкус был похож на туалетную бумагу. У меня во рту еще стояла кислая горечь ужаса после встречи с судьей. Но я прилежно отрезала кусочек и клала в рот, закатывая, словно от наслаждения, глаза. Мы болтали о разных глупостях, вспоминали награждения, лебезящих перед судьей студентов. Вдруг Эдвард резко замолчал. Я подняла голову.
– Не хочу уезжать, – он смотрел на меня серьезно и сосредоточенно, – у меня плохое предчувствие.
Я вздохнула и отложила недоеденный кусок.
– Не переживай, ничего со мной не случится. В кузнице я в безопасности. Там столько металла. Да и друзья не дадут меня в обиду.
Принц неуверенно улыбнулся.
– А защитные заклинания ты знаешь?
– Знаю, несколько, – кивнула я, вспоминая решетку и разогрев, – я не беспомощна, не думай.
Вдруг к нашему столику подлетел Гехард. Телохранители принца мгновенно вышли вперед, заслоняя наследника. Сын адмирала был в бешенстве. Он что-то орал про то, что мы еще пожалеем, что он нам отомстит и все такое прочее. Я вспомнила, он же не сдал весенние экзамены, и директор школы подписал приказ о его отчислении.
– Да, – произнесла я насмешливо, видя, как два охранника выводят брыкающего Гехарда за дверь, – ума у него немного. Грозить и кому? Будущему королю.
– Еще неизвестно, буду я королем или нет, – вдруг тихо произнес принц. Я недоуменно уставилась на парня.
– Моего старшего брата убили, – продолжил он, – и я очень сомневаюсь, что доживу до престола.
– Э… – неуверенно промямлила я. – Конечно, мой отец…
Наследник взмахнул рукой, прерывая.
– Я почти уверен, что твой отец здесь ни при чем! – рявкнул он раздраженно.
На меня словно обрушилась неподъемная тяжесть, несколько секунд я не могла вздохнуть. Закружилась голова, затошнило, и я сильно сжала зубы, прокусывая до крови губу, сдерживая приступ рвоты.
Мой отец… ни при чем? Кожа покрылась мурашками, подбородок задрожал, глазам стало горячо.
Ни при чем? А как же казнь? Лишение дворянства, земель, богатства? Позор, унижение, заклеймение? Как же смерть мамы? Моя исковерканная жизнь? Вечные ночные кошмары? Тоже ни при чем?
Видя мое состояние, Эдвард побледнел, протянул через стол руку и накрыл мою ладонь.
– Прости, прости меня, – зашептал он искренне, – надо было не так сказать. По-другому.
Я ничего не могла ответить, глотала и глотала комок, стоящий в горле, и никак не могла проглотить. Было больно. Дышать, сидеть, даже смотреть на своего друга, который только сейчас, спустя полгода нашей душевной близости смог мне сказать, что мой отец невиновен. Обидно и горько, но я не имею права дуться. Может быть, у него были причины?
– Мне было двенадцать лет, Ромул погиб, – быстро начал говорить принц, словно стараясь успеть до того, как я сорвусь, – я не слишком хорошо знал старшего брата, у нас огромная разница в возрасте. Мать уехала в Толебу сразу после его смерти и больше не появлялась во дворце.
Я слушала принца, но многое, о чем он говорил, пролетало мимо ушей. Я могла думать лишь об одном – мой отец невиновен, его осудили несправедливо.
– Впервые я увидел Элизу на ее первом балу, ей было тогда почти столько же, как и тебе, – глаза Хорна затуманились, губы изогнулись в непристойной ухмылке, – она была так невинна, прелестна и чиста… Как ты сейчас.
Он провел большим пальцем по моим губам, я дернулась, чуть не сорвав с себя скальп. По-моему, Хорн даже не видел сейчас меня, он видел мою мать и вспоминал минувшие года. Но сколько бы он ни говорил, я никогда не поверю, чтобы моя замечательная мама позволила этому мерзавцу дотронуться до себя.
– Конечно, она отказала мне, – продолжил он с той же недвусмысленной улыбочкой на губах, – я уже был к тому времени женат, и Элиза отказалась становиться любовницей. Сказала, что лучше умрет, – его тихий жуткий смех заставил меня содрогнуться от отвращения, – но я всегда добиваюсь своего.
Я с ненавистью смотрела на верховного судью, страшась и желая услышать продолжение.
– После первого же бала, ее завалили предложениями руки и сердца герры, богатые и не очень, – продолжал он предаваться воспоминаниям, – я всех разогнал. Даже заплатил ее опекунам, чтобы они отдали Элизу мне, если она в первый сезон не выйдет замуж. Моего влияния хватило, чтобы сбежали все ее поклонники, но увы, не хватило на Крея… Твой отец был молод, богат, влиятелен и плевал на условности. Он мог себе это позволить. Фредерик увел у меня Элизу из-под носа, – судья склонился и прошипел сквозь зубы, – ты не представляешь, как я был тогда зол.
Через секунду его настроение опять поменялось. Он весело рассмеялся и произнес:
– Что ж, в итоге я остался в выигрыше. Элиза стала моей любовницей и умерла, как и обещала, оставив тебя мне, цветочек, – его губы потянулись к моим, я отвернулась голову, застонав от боли. Хорн жестко дернул за косу, поворачивая к себе.
– Вы все врете, – прохрипела я сдавленно, – мама никогда…
– Ты еще так молода, детка, – Хорн отодвинулся, и я смогла вздохнуть свободно, – и не знаешь, что у каждого есть цена, даже у твоей несравненной матери она была.
Хорн выдержал длинную паузу, мне почему-то вспомнилась лекция профессора Шанти о юридическом праве. Лекция была о том, как ведется судебное дело и как адвокаты защищают своих подзащитных. Так вот, Шанти отдельно подчеркнула о важности пауз в репликах. Прокуроры и адвокаты специально вставляют их в свою речь, в зависимости от того, чего они хотят добиться от слушателей. Хорн был профессионалом, и он добился того, чего хотел – я сжалась от страха, каждая моя мышца закаменела, в желудке образовалась тошнотворная тяжесть, а кожа покрылась холодным потом.
– Она пришла ко мне после суда и молила оставить Фредерика в живых. Заменить казнь на ссылку или каторгу. Я предложил свою цену – ночь в своей постели, она согласилась, – произнес Хорн вкрадчиво.
– И что произошло? – прошептала испуганно.
– Элиза все-таки увидела своего любимого мужа живым, – ухмыльнулся Хорн, – утром, после бурной ночи, она стояла на балконе моей спальни и смотрела, как его вели на казнь.
– Вы обманули ее, – я чувствовала, как горячие слезы катятся по щекам, – вы чудовище.
– Да, – легко согласился со мной Хорн, – и тебе не стоит забывать об этом.
Я хорошо помнила, в каком состоянии мама возвратилась со столицы. Она стала мертвой, безжизненной, пустой оболочкой. Я думала, что так на нее повлияла смерть отца, оказывается, было еще и это, в ее понимании, предательство. Она изменила ему в день его смерти. Бедная мамочка, как же тебе было тяжело.
– Я послал своих людей вслед гвардейцам, – продолжил Хорн, – надеялся перехватить вас и увезти в свой охотничий замок, – одной рукой он держал меня за волосы, другая обнимала за талию. Я отклонилась так, что казалось, еще немного, и у меня или слетит скальп, или сломается позвоночник. «И что же мы делали бы в вашем замке?» – хотела спросить, но не рискнула. И так ясно, что мама стала бы его игрушкой, а я кем? Ручным магом?
– Надо было ехать самому, – продолжил он, – тупые недоумки приехали обратно ни с чем. Лишь привезли сообщение, что Элиза умерла. А ты пропала, и никто не знал куда. Я думал, ты ушла вслед за матерью. И какая же удача встретить тебя здесь!
– Я не брошу школу, – рискнула произнести я дрожащим голосом, я держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться от страха, – мне еще три года учиться, и вы не сможете меня забрать. Закон один для всех.
– Смогу, моя красавица, смогу, – он развлекался, играл, и эта чудовищная игра ему нравилась больше, чем само действие. Ужас в моих глазах забавлял его. – Я могу поиметь тебя прямо здесь, на столе, и никто не придет тебе на помощь, – Хорн наклонился и больно укусил меня за нижнюю губу. Я вскрикнула и забилась в его руках, рыдая уже в голос, – просто не хочу портить твою нежную шкурку сейчас. Ты же еще девственница, правда? Ваша игра с наследником меня забавляет.
Вдруг из приемной послышался шум. Два голоса о чем-то спорили. Хорн с неудовольствием повернул голову, в ту же секунду дверь распахнулась, и в кабинет директора влетел взъерошенный Торус Хорн. Он мазнул быстрым взглядом по мне и остановился на Велире.
– Отец, мне нужно с тобой поговорить, – напряженным голосом произнес он.
– Выйди вон, не видишь, я занят, – отрезал верховный судья, не отпуская меня.
– Это срочно, – не обращая внимания на слова отца продолжил молодой Хорн, – на счет моей помолвки. Дело не терпит отлагательства.
– Потом! – рявкнул арий.
– Я согласен, – старший Хорн повернулся и с удивлением уставился на сына, – но у меня есть условие.
– Ладно, говори.
– А эта плебейка будет слушать нас? – Тор не смотрел на меня, его голос излучал холодное презрение. Но сейчас я этому презрению была рада, как никогда.
– Она не плебейка, у нее кровь получше твоей, сын. Но ты прав, здесь не место.
Судья уже догадался, что момент испорчен. Он резко убрал руку с талии, я едва удержалась, чтобы не упасть. Но уйти не дал, так как моя коса еще была в руке. Ее кончиком он медленно провел по своим губам. Раз, второй, третий. Я молча, глотая слезы, ждала, пока он наиграется.
В конце концов, арий отпустил косу, я тут же рванулась к выходу. «Подстригусь, – сгоряча пообещала себе мысленно, – налысо».
– Мы еще встретимся, Дениза, – промурлыкал Хорн мне в спину.
Я даже не обернулась, чувствуя себя так, словно меня изваляли в грязи. В голове было одно желание – смыть с себя всю эту мерзость, его касания, укусы, поцелуи. Проходя мимо Торуса, я на мгновенье задержалась.
– Я ошибалась, – обращаясь исключительно к молодому Хорну, произнесла я. Тот надменно изогнул бровь, – вы не самый мерзкий человек на свете. Ваш отец гораздо хуже. Гордитесь. Вы достойный его приемник.
Голос почти не срывался. Держа спину ровно, я прошла мимо окаменевшего Хорна и закрыла за собой дверь. Остановилась у стола секретаря. Что такого было в моем взгляде, что женщина съежилась, словно хотела съехать под стол?
– За что вы меня так ненавидите? – холодно поинтересовалась я. – Что я вам сделала?
– Моего младшего брата казнили вместе с вашим отцом, – хрипло ответила она.
– Я-то в чем провинилась?
– Ваш отец втянул его в это!
– И вы решили, что, если меня изнасилует арий Хорн, это воскресит вашего брата? – грустно улыбнулась я.
– Вам ничего не грозило, – буркнула она, – он не стал бы.
– Ну-ну… Верьте в его благородство дальше.
Спотыкаясь на каждой ступеньке, я поднялась на четвертый этаж. Ноги дрожали так, что, казалось, не дойду до своей комнаты. Содрав с себя шкуру в душе и надев новую одежду, упала на кровать. До сих пор я ощущала руки судьи на своем теле, из-за этого меня передергивало от отвращения. Как же ужасно чувствовать себя беспомощной и слабой! Самое интересное, я даже не вспомнила о том, что могу как-то защититься, расплавить его пуговицы или еще что… Я так боялась этого человека, что отупела от страха. Да и не помогло бы это. Только разозлило.
Бедная мамочка. Я всхлипнула, вспомнив, какой она была в последние дни. Я ни секунды не осуждала ее. Неизвестно, как бы я поступила в той ситуации, но знаю точно, что сделала бы все, чтобы спасти отца.
У каждого есть своя цена, сказал арий Велир Хорн? Надеюсь, и у вас она есть.
***
Наследник ждал меня за «нашим» столиком. Два огромных нетронутых куска торта лежали в центре на тарелках.
– Ты долго, – внимательно смотря в мои глаза, произнес он.
Скорее всего, он заметил, что они красные и опухшие.
– Встречалась с верховным судьей, – не стала скрывать причину, мы же друзья, – испортил настроение на год вперед.
– Это он может, – согласно кивнул принц и улыбнулся, словно через силу. – Так испортил, что даже кусочка торта не сможешь съесть?
– Не до такой степени, – включилась в игру я, и рывком притянула к себе тарелку.
Торт на вкус был похож на туалетную бумагу. У меня во рту еще стояла кислая горечь ужаса после встречи с судьей. Но я прилежно отрезала кусочек и клала в рот, закатывая, словно от наслаждения, глаза. Мы болтали о разных глупостях, вспоминали награждения, лебезящих перед судьей студентов. Вдруг Эдвард резко замолчал. Я подняла голову.
– Не хочу уезжать, – он смотрел на меня серьезно и сосредоточенно, – у меня плохое предчувствие.
Я вздохнула и отложила недоеденный кусок.
– Не переживай, ничего со мной не случится. В кузнице я в безопасности. Там столько металла. Да и друзья не дадут меня в обиду.
Принц неуверенно улыбнулся.
– А защитные заклинания ты знаешь?
– Знаю, несколько, – кивнула я, вспоминая решетку и разогрев, – я не беспомощна, не думай.
Вдруг к нашему столику подлетел Гехард. Телохранители принца мгновенно вышли вперед, заслоняя наследника. Сын адмирала был в бешенстве. Он что-то орал про то, что мы еще пожалеем, что он нам отомстит и все такое прочее. Я вспомнила, он же не сдал весенние экзамены, и директор школы подписал приказ о его отчислении.
– Да, – произнесла я насмешливо, видя, как два охранника выводят брыкающего Гехарда за дверь, – ума у него немного. Грозить и кому? Будущему королю.
– Еще неизвестно, буду я королем или нет, – вдруг тихо произнес принц. Я недоуменно уставилась на парня.
– Моего старшего брата убили, – продолжил он, – и я очень сомневаюсь, что доживу до престола.
– Э… – неуверенно промямлила я. – Конечно, мой отец…
Наследник взмахнул рукой, прерывая.
– Я почти уверен, что твой отец здесь ни при чем! – рявкнул он раздраженно.
На меня словно обрушилась неподъемная тяжесть, несколько секунд я не могла вздохнуть. Закружилась голова, затошнило, и я сильно сжала зубы, прокусывая до крови губу, сдерживая приступ рвоты.
Мой отец… ни при чем? Кожа покрылась мурашками, подбородок задрожал, глазам стало горячо.
Ни при чем? А как же казнь? Лишение дворянства, земель, богатства? Позор, унижение, заклеймение? Как же смерть мамы? Моя исковерканная жизнь? Вечные ночные кошмары? Тоже ни при чем?
Видя мое состояние, Эдвард побледнел, протянул через стол руку и накрыл мою ладонь.
– Прости, прости меня, – зашептал он искренне, – надо было не так сказать. По-другому.
Я ничего не могла ответить, глотала и глотала комок, стоящий в горле, и никак не могла проглотить. Было больно. Дышать, сидеть, даже смотреть на своего друга, который только сейчас, спустя полгода нашей душевной близости смог мне сказать, что мой отец невиновен. Обидно и горько, но я не имею права дуться. Может быть, у него были причины?
– Мне было двенадцать лет, Ромул погиб, – быстро начал говорить принц, словно стараясь успеть до того, как я сорвусь, – я не слишком хорошо знал старшего брата, у нас огромная разница в возрасте. Мать уехала в Толебу сразу после его смерти и больше не появлялась во дворце.
Я слушала принца, но многое, о чем он говорил, пролетало мимо ушей. Я могла думать лишь об одном – мой отец невиновен, его осудили несправедливо.