Королевская отравительница

– Ладно, мой господин. Позвольте мне найти няньку для младенца, – саркастически произнес он.

Оуэн уже не был младенцем, но, к его ужасу, на глазах его выступили слезы, и он начал тихо плакать. Он только начал доверять Хорвату, и теперь этот человек уезжал на Север. Отныне опека над ним будет в руках Рэтклиффа, который принадлежал к тем нетерпеливым, яростным типам, которых Оуэн боялся больше всего. Его собственные родители отдали его в заложники королю, способному в одно мгновение наброситься даже на своих ближайших союзников.

– Он плачет? – с отвращением сказал Рэтклифф. – Ну, еще слезы, чтобы заполнить фонтаны. Вытри глаза, парень. Давай… прекрати это немедленно!

Маленькое сердце мальчика разрывалось на части, и он мог остановить слезы не лучше, чем водопад, ревущий снаружи.

– Прекрати! – рявкнул Рэтклифф, топнув ногой.

В зале раздался женский голос. Он был нежен и в то же время властен.

– Что нужно прекратить, милорды, так все эти вопли. Вы напугали бедняжку до безумия.

Оуэн обернулся, чтобы взглянуть на даму, но его глаза слишком опухли от слез, чтобы видеть лицо за ее длинными золотыми волосами. Она опустилась на колени перед ним и достала кружевной платок, которым вытерла глаза Оуэна. Затем убрала руку Хорвата с плеча Оуэна и на ее место положила свою маленькую руку. Расплывчатая картина стала более четкой, он увидел девушку немногим старше его сестры Джессики. У нее были зеленые глаза с голубыми крапинками и самое прелестное лицо, что он когда-либо видел.

Из всех мифов Кередигиона самым распространенным был миф о Владычице Потока. Девушка ласково улыбнулась, с сочувствием и теплом глядя ему в глаза. Она была воплощением легенды о Владычице – Госпоже мудрости, сострадания и непревзойденной доброты, способной повергнуть даже закаленного в боях рыцаря на колени силой своего присутствия. Как и в легенде, пришелица, казалось, усмирила бурю, которая бушевала всего несколько минут назад.

– Дядя, – сказала леди, глядя на человека на троне. – Позволь мне отвести мальчика на кухню и угостить медовым печеньем, пока лорд Рэтклифф занимается его обустройством. Ты разрешишь?

Когда Оуэн случайно взглянул на короля, он был потрясен произошедшими с ним переменами. Буря гнева миновала, и мрачный взгляд смягчился, когда он посмотрел на племянницу. Его рука по-прежнему лежала на рукояти кинжала, но не пыталась его вытащить. Хмурое выражение сменилось легкой спокойной улыбкой.

– Если хочешь, Элиза, – сказал он, затем жестом показал, что отпускает их.

– Давай свою руку, – сказала леди, медленно поднимаясь и предлагая свою. Оуэн принял предложение с жадностью. Пальцы ее были восхитительно мягкими. Она была в платье из нежнейшего лавандово-голубого шелка и широком белом сюрко, схваченном золотым поясом.

Оуэн оглянулся на герцога, желая поблагодарить его, но все еще не мог говорить. Сохранять молчание было так больно!

Герцог смотрел в глаза Оуэна, выражение лица старика было нечитаемым для столь маленького мальчика. Из-за бороды нельзя было разглядеть очертания рта. Герцог кивнул Оуэну, словно извиняясь за свой отъезд. Оуэн отцепился от его плаща, служившего убежищем, и последовал за леди.





Глава четвертая

Кухарка и дворецкий





Вид дворцовой кухни вызвал улыбку на лице Оуэна – впервые после того, как он покинул дом. Точно так же, как на кухне в Таттон-Холле, здесь было шумно, многолюдно и интересно. Со вбитых в стены крюков свисали кольца колбас. Скамьи и столы были завалены лоснящейся рыбой и заставлены корзинами с зеленью. Была выгородка, где развешаны пучки специй. Потолки были сводчатыми, по всей кухне расставлены стулья, скамейки и столы. Повсюду сновали слуги – тащили фляги с вином, блюда с хлебом и сыром. Даже на пол, выложенный маленькими плитками, было интересно смотреть. На пороге хрустели охапки сосновых веток, но пол внутри был ровным и гладким, и Оуэн подумал, что здесь он сможет набрать плитки для своих игр.

– Ты улыбаешься! – восторженно произнесла Элиза, нежно сжимая его руку. – Тебе нравится кухня?

Он энергично кивнул, уставившись на женщину, которая вынимала из печи хлеб. Кухня была на нижнем этаже дворца, поэтому здесь были мощные опоры, способные поддерживать гигантский замок, но были и высокие окна, и они были открыты, впуская свет и воздух. Они придавали кухне яркий и веселый вид, совершенно отличный от большого зала.

Элиза провела его через толпу поварят и служанок, подведя к женщине возле очага, которая поставила поддоны и выкладывала хлеб. Женщина была низенькая, с рыжевато-каштановыми волосами, выбивавшимися из-под чепца, и носила фартук до самого пола. На щеке у нее был небольшой шрам. Когда она увидела принцессу, ее глаза блеснули радостью.

– Что за счастье, принцесса! Вы украсили мой день. Ваша матушка сияла красотой в свое время, но вы сияете еще ярче. А теперь глянем на тебя, мальчик. Чем порадуешь старую кухарку?

Принцесса Элиза была гораздо выше кухарки, но ласково обняла ее, прежде чем опуститься на колени рядом с Оуэном. Провела по его голове, что было немного щекотно, а затем взяла за плечи, словно представляя всем вокруг.

– Лиона, это Оуэн Кискаддон. Он гость во дворце и останется здесь.

Выражение лица кухарки стало еще радостней.

– Младший брат лорда Йорганона! Такой взрослый молодой человек! – весело сказала она. Задумчиво огладила подбородок. – Вам должно быть десять лет!

Оуэн разрумянился от удовольствия и покачал головой:

– Мне всего восемь.

– Восемь! Удивительно. Я бы не догадалась. Хотите медовое печенье, мастер Оуэн?

Он улыбнулся, осторожно кивнув. Она подмигнула ему, указывая следовать за ней. Подняла крышку с глиняной крынки и вытащила круглое плоское печенье с рифлеными полосками. Торжественно предложила ему, а затем поднесла другое печенье принцессе, также подмигнув ей.

Оуэн откусил кусочек и сразу понял, что захочет еще. Печенье было тонким, хрустящим снаружи и нежным внутри. Чувствовался вкус и меда, и патоки, и еще чего-то странного, ароматного, он не мог определить чего. Он жадно ел, наблюдая, как вокруг них кипит жизнь кухни – на плитах большие чаны с супом, куски сырого мяса, слуги режут соломкой морковь, картофель, тыкву и лук.

– Как поживает королева, ваша матушка? – тихо спросила Лиона у Элизы, понизив голос.

– С ней все хорошо, спасибо, – сказала Элиза, любезно улыбаясь. – Я видела ее вчера в святилище.

Лиона помрачнела.


– Я скучаю по ее величеству, – призналась она. – Какой это был великий дворец. Сколько пиров и балов, сколько дней рождения здесь праздновали! Замок стал совсем мрачным с тех пор, как король прибыл с Севера. Вот почему я отказываюсь закрывать окна. Нам нужно больше света. Даже цветок увядает без солнца.

Ее слова заставили Оуэна взглянуть на ближайшее окно, высоко над ними. Через него он видел, как поднимается один из шпилей замка. Это была стройная башня… та, которая навела его на мысль о кинжале. Он задумался, где ночует король. Легкий холодок пробежал по его спине при виде башни, возвышающейся над ними.

Он знал ответ прежде, чем доел медовое печенье.

– Ну у вас и аппетит! – сказала Лиона. Она была не намного выше его, и ему нравилось, что она такая маленькая. Она взъерошила его волосы. – Посмотрите на себя, Оуэн. Что это за полоса в волосах? Это мука? – Она коснулась белой пряди на его голове, и он наклонился к ней.

– Я тоже это заметила, – сказала принцесса. – Просто небольшая прядь… белая как снег. Я полагаю, когда волосы отрастут, это будет незаметно.

Сам Оуэн не особо задумывался о своих волосах, но люди всегда обсуждали эту метку. Волосы и волосы. Ну и что в этом странного?

Принцесса коснулась руки кухарки.

– Можно ли ему побыть здесь немного? Когда я вошла в зал, там все кричали, и, как я могу судить, он был испуган.

Кухарка неодобрительно покачала головой.

– Кричать перед таким молодым человеком – что за ужасные манеры! Оуэн, вы можете приходить ко мне на кухню так часто, как захотите. Ваш брат всегда был здесь желанным гостем. Если кто-то решит обругать вас, я его сама обругаю, будь то сам король! Никогда не серди кухарку, иначе молоко скиснет! Приходите сюда, когда вам будет страшно или одиноко. Ну же, Оуэн? Составите мне компанию?

Он улыбнулся, глядя на балки и висящие на колышках горшки.

– Мне здесь нравится, – сказал он застенчиво, чувствуя себя намного спокойнее теперь, когда он был вдали от ярости короля. Оуэн не хотел встречаться с ним снова, но знал, что ему каждый день придется делить с ним завтрак.

Принцесса снова опустилась на колени рядом с Оуэном. Ее глаза были серьезными, и она ласково коснулась его, как будто знала его всегда.

– Лиона тебя всегда приветит. Пойду помогу мастеру Рэтклиффу выбрать тебе гувернантку. – Она погладила его по руке. – Я буду с тобой, Оуэн. И Лиона тоже. Здесь еще много… верных. – Она помедлила, прежде чем произнести последнее слово. Затем выпрямилась. Ее платье переливалось на свету, а лучи сияли в золотых волосах. Она выглядела как королева.

– Спасибо, – пробормотал Оуэн, не отрывая от нее взгляда.

Ноздри Лионы сжались.

– Следующая порция хлебов готова. По запаху слышу. Я буду присматривать за мальчиком, принцесса. Не бойтесь. Нас здесь много. Он не окажется без пригляда. – Она бросила на Оуэна интригующий взгляд. – Мой муж – лесоруб замка, – загадочно сказала она. – Он знает, где здесь лучшие места, и не будет против спутника в походах по окрестностям. Он решает, какое из королевских деревьев оставить, а какое срубить и пустить на дрова. Сейчас он в лесу, иначе бы сидел здесь, с кружкой пива в руках, положив ноги на бочку. Но, как вы видите, я держу кухню в чистоте, чтобы он знал, что грязные башмаки следует оставлять снаружи. Позвольте мне угостить вас еще! – Она снова подмигнула и быстро подошла к глиняной крынке с печеньем.

Подошла другая девушка, чтобы вынуть хлеб из духовки.

– Спасибо, Лиона, – сказала принцесса.

– Все, что угодно для семьи вашего высочества, – ответила Лиона. Ее взгляд был мрачным и серьезным. Она снова обняла Элизу.

– Теперь я должна позаботиться о том, чтобы найти подходящую гувернантку, – сказала принцесса, напоследок взъерошив волосы Оуэна.

Кухарка с тоской посмотрела на принцессу, когда та выходила из кухни, но, как только она ушла, выражение лица кухарки изменилось с задумчивого на раздраженное. Сердце Оуэна упало. Все это было притворством?

– А вот и он пришел, – ехидно сказала Лиона. – Достаточно, чтоб пудинг скис. Это королевский дворецкий, мастер Бервик. Он с Севера, Оуэн. Тамошним людям нельзя доверять. Мне жаль вашего лорда отца. Честно-честно. Я дала обещание, и я сдержу его. Я позабочусь о вас, молодой человек. На кухне вам всегда будут рады. – Она улыбнулась ему, чтоб подбодрить.

Стук сапог привлек внимание Оуэна. Быстро приближался, хрипя на ходу, морщинистый старик с дочерна загорелой кожей – высокий, толстый, с лысой макушкой, испещренной коричневыми пятнами, но его уши и шею окружали густые курчавые волосы. Он носил королевскую ливрею, черную с золотом, с эмблемой вепря.

– Глянь на ся, – насмешливо сказал он Лионе. – Стоишь бездельно пред ужином?

Оуэн всегда напрягался, чтобы понять людей с сильным северным акцентом. Как будто они слишком спешили, чтобы произнести все слоги в словах.

– Когда пирог с перепелиных яйц для хозяина приготовишь? Иль не начала?

Глаза Лионы сузились.

– У тебя нет дел, Бервик, что ты лезешь ко мне на кухню?

– Вмешался б, если б он осерчал. Хозяин нетерпелив и лентяев не любит.

– Называешь меня лентяйкой? – спросила она, ее голос стал жестче. – Ты представляешь, сколько нужно времени, чтобы накормить обитателей дворца такого размера? Сколько хлебов мы выпекаем за день?

– Пятьсот шесть, – сказал он с усмешкой и щелкнул пальцами. – Я подсчитываю мешки с мукой. Учитываю яйца и дрожжи. Я дворецкий короля и управлял его замком на Севере…

– Который был намного меньше этого, могу напомнить тебе, Бервик!

Оуэн уставился на высокого дворецкого. От него пахло чем-то странным – возможно, капустой.

Его взгляд привлек внимание старика.

– А это что за щенок? Еще чей-то папаша провалил дело?

– Это сын герцога Кискаддона, – сказала Лиона, притягивая Оуэна к фартуку. – И он не щенок, грубиян эдакий, а благородной крови.