Королева под снегом

– Да, сэр. Мы всегда проводим выходные всей семьей. Кстати, в тот день соседка заходила к нам выпить чаю.

Найджел записал имя и фамилию соседки.

– Это будет легко проверить, – заметил он, с облегчением узнав, что она живет в квартире напротив.

– Вы Шандар, не так ли? – вмешалась, в свою очередь, Гарди, сверяясь со своими записями. – Бывшая ученица миссис Биглет уверяла нас, что вы блестящий исполнитель, просто виртуоз.

Молодой человек опустил глаза на свои длинные руки с гибкими нервными пальцами.

– Музыка – вся моя жизнь.

– Вы играете здесь? Я не вижу инструмента.

– Он в соседней комнате.

– Можно посмотреть?

Шандар провел их в комнату, полностью обитую пробкой для звукоизоляции. Гарди заметила матрас, брошенный прямо на пол в углу, накрытый простым одеялом, раскрашенный деревянный сундук и маленькую этажерку с книгами. Целую стену занимали диски. Напротив стояло пианино и электронная клавиатура с наушниками.

– Вы занимаетесь здесь?

– Еще три раза в неделю хожу репетировать на настоящем концертном рояле.

– Можно спросить, сколько вам лет?

– Пятнадцать.

Они вернулись в гостиную.

– Шандар болезненно робок, – объяснил его отец. – Мы готовы были предпринять любые усилия, чтобы он смог исправить этот недостаток с миссис Биглет. Говорят, она лучший коуч для подготовки к конкурсам. Ее отказ нас глубоко разочаровал.

– Шандар совсем пал духом, – тихо сказала миссис Сингх.

– По какой причине она отказала?

– Она утверждала, что боится обрезать крылья его таланту…

Гарди пролистала свой блокнот назад до беседы с мисс Травимор.

– По словам одного из наших свидетелей, вы сильно поссорились с миссис Биглет, – сказала она, повернувшись к Сингху.

– У нас было серьезное объяснение, да. Но без перехода на личности. Я никогда не позволяю себе оскорблять людей.

– Вы рассердились?

– Скорее, очень огорчился.

– Вы пытались ее уговорить? Приходили еще?

– Нет. Миссис Биглет недвусмысленно дала мне понять, что ее решение окончательное и обжалованию не подлежит.



Найджел хлопнул дверцей и рванул с места.

– Побереги нервы, – посоветовала Гарди. – Подумаешь, сели в галошу.

– Кроме шуток! – фыркнул Найджел самым нелюбезным тоном из своего репертуара.

– Даже если это Аман Сингх, – заметила Гарди, – во что я абсолютно не верю, – остается слишком много вопросов. Как он ухитрился проникнуть в дом, не оставив следов на снегу, и, главное, как смог выйти, если дверь и окно были заперты изнутри? Эта версия просто тупиковая.

– Надо бы всё-таки копнуть эту историю с запахом хищника, – буркнул Найджел.

– Ты о своих носках? – прыснула Гарди.

– Как ты думаешь, можно синтезировать запах большой кошки? – продолжал Найджел, пропустив насмешку мимо ушей. – Тигра, льва, пантеры, не важно. Так пахло в гостиной миссис Биглет.

– Ты хочешь сказать, как духи?

– Ну да, чтобы распылять. Типа спрея.

– Мне это ничего не говорит. Где ты думаешь найти что-то подобное? В магазине шуток? Нас заносит не в ту степь, тебе не кажется? И ты не мог бы ехать не так быстро?

Стиснув зубы, Найджел затормозил так, что взвизгнули шины.


– Садись за руль, так будет лучше.





32




Элиот и Фергюс назавтра после первой попытки усовершенствовали свой аттракцион – это оказалось очень просто, достаточно было подумать. Теперь они предлагали, с хронометром в руке и всего за один фунт, не довольствоваться селфи, а снимать себя на видео в течение минуты молчания с машущей рукой королевой. Результаты были куда трогательнее. Некоторые не могли продержаться минуту, их разбирал смех, но большинство сохраняли серьезность, граничащую с печалью. Они стояли, невозмутимые, застыв по стойке «смирно», как часовые у ограды дворца. Дети, бессознательно подражая, имитировали движение взад-вперед маленькой ручки в перчатке.

Элиот боялся, что их деятельность не вполне законна, и время от времени озирался, поглядывая на оба конца аллеи, не появятся ли полицейские.

– Кончай, Элиот! – тихо сказал ему Фергюс. – Распугаешь клиентов. Где написано, что мы не имеем права? Нигде! И знаешь почему? Потому что мы это только что придумали!

Элиот вынужден был с ним согласиться. Его отчасти заразила профессия матери, которая никогда не переходила улицу в неположенном месте.





* * *


Усатый денди в твидовом пиджаке и шотландском килте представился и предложил платить мальчикам сорок фунтов в день сверх их заработка, если они будут оставлять каждому клиенту его карточку и просить прислать видео.

Он настаивал на том, чтобы это были ролики на одну минуту, а не просто селфи. И сам тоже снялся с величайшей серьезностью: торжественно позировал с телефоном в вытянутой руке, другой держа у груди фигурку. Он был похож на египетского жреца повадкой и на офицера колониальных войск – усами.

– Я не против, – сказал Фергюс, косясь на банкноты, – но ничего не могу обещать. Откуда нам знать, что люди будут делать с этими роликами.

– Молодой человек, я готов рискнуть. А вы ведь ничего не теряете, насколько я понимаю?

– Ладно, я за. А ты, Элиот?

– Я тоже, – ответил Элиот, но не так уверенно.

Тем временем заработки их росли сверх всяких ожиданий. Они по очереди отпускали друг друга съесть сандвич с кока-колой и заканчивали день в сумерках, пересчитывая на скамейке у Серпентайна монеты и банкноты и каждый раз не веря своим глазам при виде вырученной суммы.

Фергюс ликовал.

Они считали последнюю выручку, которая оказалась больше всех предыдущих.

– Элиот, что я тебе говорил? Разве это не лучше, чем таскать мебель на вонючем складе? Пойдем поедим?

Элиот поморщился.

– Если ты не против, я лучше не буду трогать мою долю. Мне придется некоторое время экономить.

– Зайдем всё-таки выпить к Тому?

– Ладно, – вздохнул Элиот.

В метро Фергюс пытался уговорить Элиота продолжить аттракцион и после похорон, но Элиот, насупившись, сухо отказался.

– Для меня и так уже слишком. Если мы будем продолжать, я не отмоюсь.

– Ты невыносим, Элиот. Продолжим хотя бы завтра?

– Нет! Завтра я хочу увидеть похороны вживую. Такое бывает только раз в жизни. Люди ехали за тысячи километров, чтобы побывать на похоронах, мы будем полными дебилами, если не пойдем, когда живем здесь, разве не так?

– Окей, старина, но с тобой становится тяжко. Ты оставишь мне королеву?

Элиот отошел, потом вернулся, указывая на статуэтку пальцем.

– Нет проблем, только занеси ее мне завтра вечером.



Самолет Сэм вылетел из Амстердама. В ушах у нее еще стояли прощальные слова маленького Тео, который взял с нее обещание скоро приехать еще и читать ему сказки. Она склонилась к иллюминатору, глядя, как удаляется сотканный из огней ковер города с его магистралями и созвездия дорог, прошитые светящимися точками. Подумать только, что эти мерцающие абстракции населены тысячами наших маленьких жизней…

Она задумалась, увидит ли еще однажды Элиота, печального юношу с лучезарной улыбкой. Решила, что да, обязательно, и уснула.