Королева ходит последней

— Не врите. Вы сами обещали написать ему, забыли?

— Я ничего не забываю, ваше величество.

Мои благие намерения затрещали по швам, но я слишком выдохлась, чтобы начинать следующий раунд.

— Мы не с того начали, лер Вейс. Давайте заключим перемирие, потому что у нас одна цель, и это благополучие моего сына.

Вейс явно хотел что-то съязвить, но не стал. Видимо, тоже выдохся.

— Вы правы, ваше величество, — ответил он. — Его величество — очень впечатлительный и доверчивый ребенок. Он нуждается в защите, вашей, прежде всего.

— И вашей тоже.

— Я выполняю свой долг. И тренировки, против которых вы так восстали, необходимы. Женщина может позволить себе быть слабой. Мужчина — нет. Особенно король.

— Вы правы, лер Вейс. Продолжайте тренировки, если считаете нужным.

— Благодарю за мудрое решение, ваше величество.

— Рада, что мы друг друга поняли, — ответила я. — Доброй ночи, лер Вейс.

— Доброй ночи, ваше величество, — откликнулся Ник, поклонился и вышел.

Я прошла в спальню, позвала служанку, чтобы помогла переодеться ко сну, легла — и поняла, что не смогу и глаз сомкнуть. Почему Илу снится его отец? Хочет мести за свою смерть? Или предвещает беду? Мне было очень страшно. Я провертелась до двух часов ночи, потом встала, накинула домашнее платье и тихонько пошла на половину сына. У его двери дежурила стража. Караульные поклонились, а я приложила палец к губам и скользнула в комнату сына.

Ил спал беспокойно. Он метался по кровати, одеяло почти сползло на пол. Я тихонько подошла, подняла одеяло и укрыла его. Сама же завернулась в сложенный в ногах моего мальчика плед и забилась в кресло. Страх постепенно отступал. Я по-прежнему не понимала, что происходит, но в одном Вейс был прав — Ил не заслужил такого отношения. Он никогда и ничем меня не обидел. Наоборот, всегда был послушным, хоть и очень надоедливым ребенком. И я не хотела, чтобы он ненавидел свою мать. С этой мыслью мне удалось уснуть.





ГЛАВА 12




Ник Вейс



Странно. После нашего разговора мне стало жаль Бранду. Может быть, потому, что под налетом королевского лоска все-таки удалось разглядеть несчастную девушку, которая когда-то приехала в Литонию, чтобы стать заложницей мирного договора? Теперь и я узнал человека, которого видел маленький Илверт. Судя по лицу Бранды, это был его отец. Но почему он являлся сыну? И являлся ли? Что происходит в этом дворце? Я не понимал. Хотелось бы разобраться, но пока не получалось.

На рассвете я заглянул в комнату Илверта и обнаружил там Бранду. Она свернулась в кресле и спала, трогательно подложив ладони под щеку. Вряд ли ей было удобно. Будить королеву не хотелось. Я потоптался на пороге. Дворец еще спал. По крайней мере, его парадная часть. Подумал немного, осторожно поднял Бранду на руки и понес к двери. Она не проснулась. Зато стража уставилась на меня. К счастью, сегодня на посту не было Мартина Фейна, иначе это меня ждал бы кинжал в сердце.

— Проверьте, чтобы никого не было на дороге, — приказал гвардейцам, и они поспешили выполнить приказ. До самой спальни Бранды никто не попался мне на пути. Я опустил ее на кровать. На миг показалось, что она вот-вот проснется, но нет. И я так же тихо вернулся обратно в королевские покои.

Как ни странно, день прошел очень спокойно. Королева сдержала слово, и между нами установился холодный нейтралитет. Будто действительно впервые встретились, и желание выцарапать друг другу глаза осталось в прошлом. Бранда даже предложила Илу вместе прогуляться по саду. Я следовал шагов на десять позади, чтобы не мешать, и отмечал для себя, что мать и сын разговаривали мирно. Да, Бранда не изменилась за одну ночь. В ее голосе все равно слышалась прохладца, но она пыталась. И уже за это ей стоило отдать должное.

Так и потянулись дни до зимних праздников. Я узнал, что зимние королевские балы продолжались ровно неделю. Эту традицию ввела Бранда. В самой Литонии праздник бога Уруна, покровителя метелей и вьюг, отмечали в первый день зимы. Но королева-изельгардка отвела для празднеств первую неделю января. Королевский дворец превратился в огромный улей. Он весь шумел, гудел, бурлил. Я глаз не спускал с Илверта. Более того, затребовал все, что мог, о покушениях на королевскую семью и выяснил, что попытки были, вот только вести о них не дошли до Изельгарда. Три попытки, одна совсем недавно. И после этого Бранда так плохо защищает сына? Нет, я все-таки ее не понимал.

Накануне открытия балов королева вызвала в свой кабинет меня и капитана Сайдена. Она сидела за столом в тяжелом темно-синем платье с серебром, а мы стояли перед ней, как школяры перед директором.

— Леры, вы знаете, что уже завтра начнутся основные зимние торжества, — говорила она. — Я хочу быть уверена, что безопасность дворца в эти дни будет настолько высока, насколько это вообще возможно. Лер Вейс, не спускайте глаз с его величества. Капитан Сайден, еще раз проверьте, чтобы ни один уголок дворца не остался без охраны. Гости уже прибывают, и очень высокопоставленные. Ведь мы с вами не хотим дипломатического скандала?

Мы-то не хотим.

— Будет исполнено, ваше величество.

— Ступайте. Нет, подождите…

В двери постучали, и с поклоном вошел слуга.

— Моя королева, у вас просит немедленной аудиенции лер Айк Эйш, — торжественно объявил он. — И если вы не можете принять его сейчас, лер Эйш просил назначить дату, когда это станет возможным.

Я заметил, как Бранда переменилась в лице. Я сам испытывал непреодолимое желание выхватить из рук слуги прошение об аудиенции и испепелить, потому что Эйш опасен. Когда я покинул Эйшвил, он был одной ногой на грани безумия, а с тех пор прошло вот уже семь лет.

— Скажите леру Эйшу, что я готова принять его завтра. Скажем, в десять, — ответила королева.

Понятно, она хочет подготовиться. Правильное решение.

Слуга поклонился и вышел, а мы остались втроем.

— Что стоите? Ступайте, — приказала Бранда.


Сайден поклонился и вышел, а я замешкался в дверях.

— Хотите что-то сказать, лер Вейс? — спросила королева, комкая в руках лист бумаги.

— Да, если позволите.

Я прикрыл дверь и вернулся к Бранде, раздумывая, не совершаю ли ошибку. Но Эйши были преданы королю Илверту Первому, и вряд ли Айку нравится то, что случилось с его величеством.

— Я всего лишь хотел предупредить, что Айк Эйш опасен, ваше величество, — сказал Бранде.

— Вы знакомы? — удивилась она.

— Да, и не скажу, чтобы это было приятное знакомство.

— Расскажете? — Королева указала на кресло.

Я все-таки присел. Что стоит рассказывать, а что нет? В памяти сохранилось слишком много такого, о чем вспоминать не хотелось, но этот тип… Его появление не сулило ничего хорошего.

— Лер Вейс? — Бранда напомнила о себе.

— Да, расскажу, ваше величество, — решился я. — Вы, думаю, помните семью Эйшей, правда?

Бранда медленно кивнула. Еще бы ей не помнить, если в рабство к Эйшам попал человек, которого она любила. Допустим, что любила.

— Когда армия под предводительством Аттеуса шла на Самарин, я оставался в Эйшвиле, потому что Эрвинг беспокоился о будущей жене. К тому времени старший Эйш, Леонард, уже был при смерти, а о младшем говорили, что он сошел с ума. Эрвинг вернулся с победой, и сразу же назначил день свадьбы. Когда мы выходили из храма, появился Айк Эйш. Он пытался убить Аттеуса, но помешала Эмми. И тогда я убедился, что слухи были верны. Этот человек сошел с ума. Он почти не осознавал, где находится, и выглядел как бродяга с большой дороги. Говорил несвязно, нес какую-то дичь. Эрвинг был сам не свой. И когда они с Эмми вернулись в Изельгард, Айк остался в Эйшвиле. Я представить себе не могу, зачем он прибыл в столицу семь лет спустя. Но хочу предупредить, что его стоит опасаться.

— Я поняла вас, лер Вейс, — тихо ответила Бранда. — И уж, конечно, сама успела сложить мнение об Айке Эйше. Мой муж был влюблен в его покойную сестру Илмару. Так что мы оказались более чем связаны.

Об этом я успел забыть. Точно, Эрвинга винили в том, что он лишил жизни юную провидицу. Но я смутно помнил те дни. Раны были серьезными, и мир раскалывался на части. Если бы не помощь тогда еще лери Амелинды Эйш и Эрвинга, я бы умер.

— Не самые приятные воспоминания, да? — заметила Бранда. — Я не знала, что вы сражались с Эрвингом в последней войне.

— У нас с Аттеусом были общие цели, — ответил я. — Мы оба ненавидели рабство. Поэтому это была и моя война тоже.

Бранда улыбнулась. Я сказал что-то не то?

— Все-таки удивительный вы человек, лер Вейс, — заметила она. — Наверное, я никогда не смогу понять вас до конца.

— К счастью, в этом и нет необходимости, ваше величество, — ответил я. — У меня будет единственная просьба. Позвольте мне присутствовать при вашем разговоре с Айком Эйшем.

— Не слишком ли много вы на себя берете, лер Вейс? — с прохладцей поинтересовалась королева.

— Я всего лишь хочу быть уверен в вашей безопасности. Этот человек несет в себе зло.

— Но, если я правильно помню, он тоже провидец. И мне стоило большого труда, чтобы перебить вред от его видений.

О чем это она?

— Я тоже была в Эйшвиле, — неожиданно разоткровенничалась Бранда. — Сразу после побега Эрвинга, и Айк Эйш рассказал моему покойному супругу, как именно будет атаковать Изельгард. И я согласна с вами, он безумен. Так что нет необходимости меня предостерегать. Однако я благодарна вам за заботу, лер Вейс.

Я склонил голову.

— И все-таки, могу я присутствовать на встрече, ваше величество? — попросил снова.

— Да, — ответила Бранда. — Завтра в десять будьте здесь, в моем кабинете. Думаю, я найду для лера Эйша полчаса.

Я поклонился и вышел. Само появление Эйша мне не нравилось. А еще я не знал, что его предсказания чуть не стоили нам победы. Что бы случилось, если бы слова Эйша не услышала Бранда? Засада и неизбежное поражение Изельгарда. Как же все взаимосвязано…

В эту ночь я почти не сомкнул глаз. Тяготило предчувствие чего-то, что неминуемо приближалось. Возможно, это был Айк Эйш? Эрвинг редко говорил о том, что испытал в рабстве у Эйшей, но все равно иногда проскальзывали фразы, по которым я понимал, насколько прогнившие это были люди. Странно, что Айк еще жив.

На следующий день ровно в десять я был в кабинете Бранды. Ее величество перебирала бумаги, не обращая на меня внимания. Она казалась расслабленной и спокойной, но я не верил этой маске. Нет, все гораздо сложнее. И каждый из нас меняет лица. Увы, такова человеческая природа.

— Он опаздывает, — тихо сказала королева, глядя на часы.

А я втайне понадеялся, что Эйш и вовсе не придет. Однако дверь отворилась, и слуга доложил, что Айк Эйш прибыл для аудиенции.

— Пусть войдет, — величественно ответила королева, а я встал так, чтобы во время разговора Айк не видел меня, зато я прекрасно видел его.

Раздались шаги: тихие, будто крадущиеся. А когда наш гость переступил порог, в первую минуту я его не узнал. Айк изменился. Слишком изменился. Да, я тоже видел его не в лучшие времена, но тогда в нем еще можно было угадать литонского аристократа. Сейчас передо мной стоял старик, которому почему-то досталось молодое лицо и тело. Глаза — вот и все, что выделялось на этом лице. Огромные, темные, с навечно залегшими вокруг тенями. Бескровная кожа, бескровные белые губы и такие же светлые, будто выгоревшие на солнце волосы. Призрак, не человек. Бранда едва заметно вздрогнула.

— Рад приветствовать вас, ваше величество. — Айк поклонился. Его голос напоминал шелест ветра.

— Я также рада снова видеть вас, лер Эйш, — ответила Бранда. — Что привело вас в Самарин? Все ли благополучно в Эйшвиле?

— Благодарю, ваше величество, в Эйшвиле все благополучно. — Айк подался чуть вперед, пристально разглядывая Бранду, и мне захотелось встать между ними. — В моих землях царит покой и благоденствие. Но, вижу, мы не одни.