Королева брильянтов
Часть 6 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Официант поклонился и не посмел далее утруждать даму разговором.
В зале появился статный, высокий мужчина такой красоты, что без подготовки дамам лучше не смотреть. Оглянулся, будто кого-то искал. Полный господин, заметив его, стал яростно махать.
– Костя! Алексеев! Иди к нам! – кричал он на весь зал.
Господин, названный Алексеевым, заметив махания, поклонился, жестами показал, что чрезвычайно занят, и тут же вышел. Как будто не хотел иметь дело с шумным субъектом.
– Эх, такая досада, вот бы с кем выпить не грех.
– Это кто, тот самый Станиславский? – с робким восторгом спросила его жена.
Господин строго постучал пальцем по столу.
– Он – Алексеев! И никто другой. Промышленник, канительной фабрикой управляет, дельный и толковый. Бабы замутили ему голову театральными кружками, того гляди человек с пути собьется, тьфу, мерзость!
Сцена вызвала у дамы живой интерес. В зале появился новый посетитель, проживающий, видимо, в гостинице и спустившийся на завтрак. Казалось, он только проснулся, под глазами имелись следы кутежа. Он бесцеремонно плюхнулся на стул рядом со столиком толстяка, запрокинул голову и выпустил струю папиросного дыма.
– Ну и что? – вопрос был задан брезгливым тоном.
Толстяк развел руками над накрытым столом.
– Как видишь, братец.
– Я так и знал. Пустая болтовня. Зачем ему понадобилось?
– Спросим, строго спросим.
– Здравствуй, Викоша, – робко сказала блондинка.
Ей ответили небрежным кивком.
Дама, заказавшая кофе, видела все. Она наблюдала старательно, сама не зная зачем. Впрочем, было в этих незнакомых господах нечто, что сильно ее интриговало. Настолько сильно, что она немного позабыла, для чего здесь находится.
8
Карта была развернута. Эфенбах склонился, сосредоточив на лице всю мудрость, на какую был способен. Чтоб всем было понятно, что он не имеет ни малейшего представления, зачем это делает. Лелюхин с Кирьяковым последовали его примеру. Даже Актаев нашел щелочку, чтоб протиснуться. Со стороны происходящее удивительно напоминало знаменитую картину «Совещание в Филях». Правда, Эфенбах на Кутузова не претендовал, а у Пушкина, как лучшей кандидатуры на роль полководца, не имелось черной повязки на глазу. В остальном же…
– Начнем, господа, отсюда, – палец Пушкина уперся в черный квадратик в Охотном Ряду с надписью «Большая Московская». – Две недели назад здесь был ограблен купец из Нижнего. Вот этой красоткой, – Пушкин не поленился предъявить первый рисунок из блокнота.
– Хороша, – сказал Лелюхин.
– Стерва, – заметил Кирьяков.
Эфенбах ничего не сказал, только зло шикнул. Он по-прежнему не понимал, что происходит.
– Десять дней назад, вот здесь, – Пушкин указал на угол Лоскутного переулка и Тверской улицы, – в гостинице «Лоскутной» лишился брильянтового перстня и кошелька с наличностью купец из Казани…
– Обвели, как ребенка, – вставил Лелюхин.
Пушкин показал следующий эскиз.
– Стараниями вот этой барышни. Неделю назад вот здесь, на Театральной площади в гостинице «Континенталь», купец из Киева расстался со шкатулкой драгоценностей, которую вез домой. «Помогла» ему вот эта дама, – Пушкин перекинул очередной лист.
– Откуда они только берутся?! – не удержался Кирьяков.
– Со мной бы такой фокус не прошел! – вдруг отчаянно заявил Актаев. Все дружно глянули на него. Юноша зарделся, ему стало стыдно.
– Ничего, Васенька, послужишь – привыкнешь, – примирительно сказал Лелюхин.
– А я вот думаю… – начал было Кирьяков.
– Не отвлекайтесь, раздрагоценные мои! – не выдержал Эфенбах, которого вся эта болтовня чиновников, не имевшая отношения к делу, начала раздражать. – Алексей, не вижу связи.
– Связь прямая, – сказал Пушкин. – Вечером вот здесь, в Театральном проезде в гостинице «Дюссо», почтенный господин лишился полного кошелька денег. В этот раз потрудилась вот эта милая барышня.
Эфенбах уставился на свежий рисунок.
– Откуда вы знаете? – строго спросил он.
– Утром приходил пострадавший, снял с него допрос, – ответил Пушкин.
Тут только большая часть смысла дошла до Михаила Аркадьевича.
– Четвертое дело в клювике принесли? В такой-то момент?! Вот благодарю.
– Это еще не все.
– Не все?! – вскрикнул Эфенбах. – Нет, это волшебно!
– Будет пятое ограбление. Я знаю где.
– Ну и где же?
Пушкин уверенно показал на точку недалеко от Кремля.
– Вот здесь.
Михаил Аркадьевич понял, что его провели, над ним посмеялись, и вообще только зря он потратил драгоценное время. Он потерял интерес к карте и плюхнулся в кресло.
– Раздрагоценный Пушкин мой, это ерунда! – строго сказал он.
– Наоборот, математически все сходится.
– Ма… те… ма… ти… чески? – по слогам повторил Эфенбах. – Да неужели?!
– Смотрите: все гостиницы первого класса, большие, много народу, во всех проживают богатые гости. Все находятся в небольшом круге, – для наглядности Пушкин очертил его на карте. – В него как раз попадает «Славянский базар». Где и будет следующее ограбление.
– Свежи фантазии, да верится с трудом.
– Предположу, что сегодня или завтра.
– Ну, это еще бабушка пополам наломала, – веско заметил Михаил Аркадьевич. – Оставьте свою математику, Пушкин. Ну, поймаем мы одну воровку. А остальные?
– Нет остальных, – ответил Пушкин. – Она одна.
– Да как же одна?! У вас даже рисунки разные!
– Это одно лицо, Михаил Аркадьевич. Только разные прически и цвет волос. Гипотезу проверил и доказал сегодня утром: зарисовал описание прически, а к нему все то же лицо. Пострадавший, не опознав предыдущие рисунки, сразу же узнал обманщицу.
– Может, он к себе домой уедет? – с надеждой спросил Эфенбах.
– Он чиновник городской управы.
Лелюхин только присвистнул.
– До наших добралась. Нехорошие дела, ой, нехорошие.
Между тем Эфенбах стремительно думал. Умения молодости, которые помогли ему в раскрытии «тридцати трех выдающихся дел», включая кражу из Государственного банка ста двадцати тысяч рублей, работали на полную катушку.
– Пушкин, Пушкин вы мой, – вдруг сказал он. – Выходит, что у нас под носом не мелкие воровки, а одна умная и талантливая аферистка?!
– Гений в своем роде, – добавил Лелюхин.
Пушкин выразил согласие молчанием.
– Если же поймать талант в юбке и с разными париками… – продолжил Эфенбах, ощущая с радостью, как луч спасения блеснул в кабинете, – ее вполне можно счесть за Королеву брильянтов!
– Да уж, лучшей кандидатуры не сыскать, – сказал Кирьяков, чтобы не выпасть из такой интересной дискуссии.
– Тогда и карты на руки! – радостно закончил Эфенбах. – Ловите ее, Пушкин, ловите!
– Пусть Василий Яковлевич или Леонид Андреевич в засаде посидят, – Пушкин опять зевнул. – Портрет есть, место мы определили, деться ей некуда.
– А вы чем так заняты? – ласково поинтересовался Михаил Аркадьевич.
– Мне что-то лень.
Эфенбах одобрительно кивнул, готовясь обрушить порцию молний на голову ленивого гения. Но молнии остались в колчане. В дверь заглянул запыхавшийся городовой.
– Прошу прощения, господин Эфенбах, господина Пушкина срочно требуют.
– Куда требуют, Макаров?
– В «Славянский базар».
В зале появился статный, высокий мужчина такой красоты, что без подготовки дамам лучше не смотреть. Оглянулся, будто кого-то искал. Полный господин, заметив его, стал яростно махать.
– Костя! Алексеев! Иди к нам! – кричал он на весь зал.
Господин, названный Алексеевым, заметив махания, поклонился, жестами показал, что чрезвычайно занят, и тут же вышел. Как будто не хотел иметь дело с шумным субъектом.
– Эх, такая досада, вот бы с кем выпить не грех.
– Это кто, тот самый Станиславский? – с робким восторгом спросила его жена.
Господин строго постучал пальцем по столу.
– Он – Алексеев! И никто другой. Промышленник, канительной фабрикой управляет, дельный и толковый. Бабы замутили ему голову театральными кружками, того гляди человек с пути собьется, тьфу, мерзость!
Сцена вызвала у дамы живой интерес. В зале появился новый посетитель, проживающий, видимо, в гостинице и спустившийся на завтрак. Казалось, он только проснулся, под глазами имелись следы кутежа. Он бесцеремонно плюхнулся на стул рядом со столиком толстяка, запрокинул голову и выпустил струю папиросного дыма.
– Ну и что? – вопрос был задан брезгливым тоном.
Толстяк развел руками над накрытым столом.
– Как видишь, братец.
– Я так и знал. Пустая болтовня. Зачем ему понадобилось?
– Спросим, строго спросим.
– Здравствуй, Викоша, – робко сказала блондинка.
Ей ответили небрежным кивком.
Дама, заказавшая кофе, видела все. Она наблюдала старательно, сама не зная зачем. Впрочем, было в этих незнакомых господах нечто, что сильно ее интриговало. Настолько сильно, что она немного позабыла, для чего здесь находится.
8
Карта была развернута. Эфенбах склонился, сосредоточив на лице всю мудрость, на какую был способен. Чтоб всем было понятно, что он не имеет ни малейшего представления, зачем это делает. Лелюхин с Кирьяковым последовали его примеру. Даже Актаев нашел щелочку, чтоб протиснуться. Со стороны происходящее удивительно напоминало знаменитую картину «Совещание в Филях». Правда, Эфенбах на Кутузова не претендовал, а у Пушкина, как лучшей кандидатуры на роль полководца, не имелось черной повязки на глазу. В остальном же…
– Начнем, господа, отсюда, – палец Пушкина уперся в черный квадратик в Охотном Ряду с надписью «Большая Московская». – Две недели назад здесь был ограблен купец из Нижнего. Вот этой красоткой, – Пушкин не поленился предъявить первый рисунок из блокнота.
– Хороша, – сказал Лелюхин.
– Стерва, – заметил Кирьяков.
Эфенбах ничего не сказал, только зло шикнул. Он по-прежнему не понимал, что происходит.
– Десять дней назад, вот здесь, – Пушкин указал на угол Лоскутного переулка и Тверской улицы, – в гостинице «Лоскутной» лишился брильянтового перстня и кошелька с наличностью купец из Казани…
– Обвели, как ребенка, – вставил Лелюхин.
Пушкин показал следующий эскиз.
– Стараниями вот этой барышни. Неделю назад вот здесь, на Театральной площади в гостинице «Континенталь», купец из Киева расстался со шкатулкой драгоценностей, которую вез домой. «Помогла» ему вот эта дама, – Пушкин перекинул очередной лист.
– Откуда они только берутся?! – не удержался Кирьяков.
– Со мной бы такой фокус не прошел! – вдруг отчаянно заявил Актаев. Все дружно глянули на него. Юноша зарделся, ему стало стыдно.
– Ничего, Васенька, послужишь – привыкнешь, – примирительно сказал Лелюхин.
– А я вот думаю… – начал было Кирьяков.
– Не отвлекайтесь, раздрагоценные мои! – не выдержал Эфенбах, которого вся эта болтовня чиновников, не имевшая отношения к делу, начала раздражать. – Алексей, не вижу связи.
– Связь прямая, – сказал Пушкин. – Вечером вот здесь, в Театральном проезде в гостинице «Дюссо», почтенный господин лишился полного кошелька денег. В этот раз потрудилась вот эта милая барышня.
Эфенбах уставился на свежий рисунок.
– Откуда вы знаете? – строго спросил он.
– Утром приходил пострадавший, снял с него допрос, – ответил Пушкин.
Тут только большая часть смысла дошла до Михаила Аркадьевича.
– Четвертое дело в клювике принесли? В такой-то момент?! Вот благодарю.
– Это еще не все.
– Не все?! – вскрикнул Эфенбах. – Нет, это волшебно!
– Будет пятое ограбление. Я знаю где.
– Ну и где же?
Пушкин уверенно показал на точку недалеко от Кремля.
– Вот здесь.
Михаил Аркадьевич понял, что его провели, над ним посмеялись, и вообще только зря он потратил драгоценное время. Он потерял интерес к карте и плюхнулся в кресло.
– Раздрагоценный Пушкин мой, это ерунда! – строго сказал он.
– Наоборот, математически все сходится.
– Ма… те… ма… ти… чески? – по слогам повторил Эфенбах. – Да неужели?!
– Смотрите: все гостиницы первого класса, большие, много народу, во всех проживают богатые гости. Все находятся в небольшом круге, – для наглядности Пушкин очертил его на карте. – В него как раз попадает «Славянский базар». Где и будет следующее ограбление.
– Свежи фантазии, да верится с трудом.
– Предположу, что сегодня или завтра.
– Ну, это еще бабушка пополам наломала, – веско заметил Михаил Аркадьевич. – Оставьте свою математику, Пушкин. Ну, поймаем мы одну воровку. А остальные?
– Нет остальных, – ответил Пушкин. – Она одна.
– Да как же одна?! У вас даже рисунки разные!
– Это одно лицо, Михаил Аркадьевич. Только разные прически и цвет волос. Гипотезу проверил и доказал сегодня утром: зарисовал описание прически, а к нему все то же лицо. Пострадавший, не опознав предыдущие рисунки, сразу же узнал обманщицу.
– Может, он к себе домой уедет? – с надеждой спросил Эфенбах.
– Он чиновник городской управы.
Лелюхин только присвистнул.
– До наших добралась. Нехорошие дела, ой, нехорошие.
Между тем Эфенбах стремительно думал. Умения молодости, которые помогли ему в раскрытии «тридцати трех выдающихся дел», включая кражу из Государственного банка ста двадцати тысяч рублей, работали на полную катушку.
– Пушкин, Пушкин вы мой, – вдруг сказал он. – Выходит, что у нас под носом не мелкие воровки, а одна умная и талантливая аферистка?!
– Гений в своем роде, – добавил Лелюхин.
Пушкин выразил согласие молчанием.
– Если же поймать талант в юбке и с разными париками… – продолжил Эфенбах, ощущая с радостью, как луч спасения блеснул в кабинете, – ее вполне можно счесть за Королеву брильянтов!
– Да уж, лучшей кандидатуры не сыскать, – сказал Кирьяков, чтобы не выпасть из такой интересной дискуссии.
– Тогда и карты на руки! – радостно закончил Эфенбах. – Ловите ее, Пушкин, ловите!
– Пусть Василий Яковлевич или Леонид Андреевич в засаде посидят, – Пушкин опять зевнул. – Портрет есть, место мы определили, деться ей некуда.
– А вы чем так заняты? – ласково поинтересовался Михаил Аркадьевич.
– Мне что-то лень.
Эфенбах одобрительно кивнул, готовясь обрушить порцию молний на голову ленивого гения. Но молнии остались в колчане. В дверь заглянул запыхавшийся городовой.
– Прошу прощения, господин Эфенбах, господина Пушкина срочно требуют.
– Куда требуют, Макаров?
– В «Славянский базар».