Королева Бедлама
Часть 18 из 93 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ты кем работаешь? Никак попрошайничаешь? Почему у тебя дорогие серебряные часы, а в кошельке ветер свистит?
— Так уж сложилось, — ответил Мэтью. — Часы не мои.
Разбойник смерил его равнодушным взглядом, заглянул напоследок в седельную сумку и с размаху шлепнул Сьюви по крупу, отчего та взвизгнула, как дитя, и диким галопом кинулась вперед, выпучив глаза и прижав уши к голове, — в сторону имения Деконти. Гнедой разбойничий конь при этом прыснул, и Мэтью явственно услышал в этом звуке злорадный смешок.
Мэтью медленно выпустил воздух, давно застрявший в легких. Он прекрасно понимал, что вновь очутился по самые уши в той же субстанции, куда его сунули лицом двое суток назад.
— Расстегивай сюртук, — прозвучала очередная команда.
Пальцы Мэтью инстинктивно взлетели к тому карману, где у него лежал конверт. Он поморщился и уронил руку — словно ее ожгло неземным пламенем.
— Расстегивай, я сказал.
Разбойник подошел к нему почти вплотную. Смоляные ямы глаз блеснули, и дуло пистолета легло на плечо.
— У меня больше ничего нет…
В следующий миг одна ручища схватила его за грудки, вторая — рванула сюртук в стороны, и тут же изнутри отлетела пуговица, а конверт был извлечен наружу быстрее, чем пуговица упала в траву. Разбойник поискал на одежде Мэтью еще карманы, но маленький кармашек жилета оказался пуст, равно как и карман бриджей. Тогда головорез сделал два шага назад, взглянул на конверт и повернул его сургучной печатью вверх.
— Послушайте, — едва ли не срывающимся голосом затараторил Мэтью, — вас это не касается! Это официальный документ, поправки к договору, вам от них никакого толку. Прошу вас, верните конверт и отпустите меня с ми…
Коварно ухмыляясь и глядя ему в глаза, разбойник сломал печать — кусочки красного сургуча брызнули в траву — и сделал еще шесть шагов назад. Дуло его пистолета по-прежнему смотрело на Мэтью. Разбойник извлек из конверта документ, развернул и какое-то время изучал. С обратной стороны пергамента ничего не было, а вот спереди, по всей видимости, обнаружилось нечто интересное, — Мэтью это понял по волчьей ухмылке бандита, различимой даже под платком.
— Надо же, какие тут подписи любопытные стоят! Знать, они придутся по вкусу моим бостонским друзьям-каллиграфам!
Мэтью прикрыл глаза ладонью. Затем ладонь медленно сползла на губы, а взгляд похолодел.
Разбойник смял конверт и бросил его на дорогу, а сам документ сложил и спрятал за пазуху:
— Благодарю вас, молодой человек. Вы изрядно скрасили хмурый день сему скромному путнику.
Он сунул пистолет в кобуру и, взявшись за поводья, легким и отточенным движением запрыгнул на пегого коня. На западе вновь зарокотал гром, и бандит навострил уши.
— Я бы на твоем месте долго тут не торчал, — посоветовал он. — Небезопасно это.
Он выехал на почтовый тракт и галопом поскакал в направлении Бостона. Мэтью бросил взгляд в ту сторону и подумал: надо же, два конских зада, один на другом.
Он прислушался к птичьему пению. Воздух был напоен теплом и ароматами прекраснейшего летнего дня.
Ну и денек, черт подери!
Спустя несколько мгновений он отер пот галстухом и уставился на смятый конверт. Поглядел на юго-запад, в сторону Нью-Йорка, и снова на конверт.
Хм, любопытно.
Конверт он подбирать не стал — что толку? Смятая бумажка теперь казалась ему трупом.
Мэтью повернул на северо-восток и пустился в путь — поначалу неспешно, затем все быстрее. Идти, конечно, далеко, и выматываться раньше времени не стоит, но и медлить нельзя. Быть может, он даже нагонит Сьюви, если та остановилась попастись на какой-нибудь полянке.
Шагая по дороге, он не только смотрел вперед, но и назад тоже поглядывал — чтобы при необходимости в любой миг нырнуть в кусты.
Да, он шел один, однако собственное стремление к цели составило ему отличную компанию.
Глава 11
Предвечерние тени легли на Манхэттен, расписав лесистые холмы темно-зеленым и золотым.
Уставший, но по-прежнему не растерявший решимости, Мэтью одолел последнюю четверть мили по извилистой лесной дороге и наконец разглядел за деревьями невысокий каменный забор имения Деконти. Кованые ворота преграждали путь к дому, которого было не видно за густой листвой. Мэтью повел Сьюви с дороги в лес. Какое счастье, что она пробежала каких-то полмили и остановилась поесть яблок в саду! И что после столь грубого обращения — шлепка по крупу — все же милостиво согласилась принять наездника.
Что ж, пора кое с кем поквитаться.
Мэтью тихо сказал: «Тпру, девочка!» — и натянул поводья. Затем спешился и повел лошадь вглубь леса, где ее никто не заметит с дороги. Там он накрепко привязал ее к дереву, угостил яблочком из седельной сумки и двинулся дальше.
Ворота лучше обойти стороной, решил он. Все равно они наверняка заперты; надо поискать другой способ пробраться в имение. Мэтью пошел вдоль стены, памятуя, что дом стоит вдали от дороги и окружен садом с тюльпанами — детищем и гордостью миссис Деконти.
Спустя несколько минут он перелез через стену, помяв свой лучший сюртук, и спрыгнул в тщательно подстриженные кусты. Присев на корточки, Мэтью подумал, что если владения мистера Хадсона Грейтхауса охраняет какой-нибудь мастиф или волкодав, то измятым сюртуком не отделаешься… Впрочем, никакого звериного рыка или лая не последовало, никто не примчался отгрызать ему голову, поэтому Мэтью встал и — тихонько, крадучись — пошел по зеленому раю, где бабочки порхали средь цветочных морей и гравийная дорожка вела к каменному колодцу. Поразительно ухоженное имение, подумал Мэтью, а потом заметил на холме четырех пасущихся овец. Ах вот почему трава такая невысокая!
Поднявшись мимо овец еще выше, Мэтью увидел, что отходившая от основной дороги тропинка ведет к дому, стоявшему в окружении громадных дубов. Дальняя сторона дома, насколько он помнил, выходила на реку. Сам двухэтажный особняк — судя по стенам из темно-коричневого и бежевого камня и кровле из серого сланца — явно был построен зажиточным хозяином каменоломни. Крышу венчал коричневый купол с медным флюгером в виде петуха. Входная дверь представляла собой глыбу из толстой цельной доски чайного цвета, а дверной молоток был размером с кулак того верзилы-разбойника.
Мэтью вспомнил, что за домом есть амбар и каретный двор, а вдоль реки имеется еще один сад, где в минувшем году проходил торжественный прием. На ту сторону выходили также высокие стеклянные двери кабинета мистера Деконти, где он пространно рассказывал всем желающим о различных сортах древесины. Оный зал просвещения и стал теперь предметом интереса Мэтью. Обходя дом, он услышал отдаленный металлический лязг: кто-то открыл ворота.
Так, надо торопиться. Мэтью быстро миновал коновязь в тени заросшего зеленым мхом дуба и сделал себе мысленную заметку: если впредь ему предстоят подобные вылазки, надо обзавестись обувью покрепче. Каблуки и подошвы его нынешних ботинок стерлись почти до дыр.
Внизу, у подножия довольно высокого холма, мерцала речная гладь, за которой расстилался бескрайний лес. Мэтью обнаружил те самые двойные двери кабинета. Они были закрыты, да. Но не заперты на замок. Медные ручки легко поддались. Вход оказался задернут тяжелыми бордовыми портьерами, сквозь которые ничего было не разглядеть. Мэтью оставалось лишь надеяться, что в кабинете никого нет. Он раздвинул портьеры, вошел в пустую комнату и тихонько затворил за собой двери.
Внутри, вдоль обшитых темным деревом стен, стояли книжные шкафы, письменный стол с перьями и чернильницей, подле — стул и еще два стула в сторонке. На спинке одного из них висела в кожаных ножнах шпага с белой костяной рукоятью, металлической гардой и навершием без намека на резьбу или иные украшения. Оружие для дела, а не для пустых угроз, подумал Мэтью. На крючке в дальнем конце комнаты, рядом с закрытой дверью, висел мужской плащ.
Тут из-за двери раздались голоса, и Мэтью счел разумным спрятаться за шторы и стоять там настолько тихо, насколько позволят рассудок и нервы.
— …Даже досадно, право, — сказал приглушенный мужской голос. — Он так легко с ним расстался! — Тут дверь открыли, и голос зазвучал отчетливо: — Практически сам указал, куда его спрятал.
— Это как же? — спросила женщина, вошедшая в кабинет следом за мужчиной.
Мэтью не сумел сдержать легкой улыбки. Похоже, миссис Герральд и сама не поспеет в гостиницу к семи часам.
— Дотронулся до кармана сюртука, — ответил разбойник, чей голос теперь звучал совсем не по-разбойничьи. Скорее, так мог говорить английский аристократ. — Снаружи, вот так. — Он изобразил упомянутое движение. — А стоило мне взять конверт в руки, как он тут же выдал, что именно лежит внутри. Начисто лишился самообладания.
У Мэтью едва не вырвалось: «Это лучше, чем лишиться коленной чашечки», однако в последний миг сделал выбор в пользу более эффектного выхода. Он распахнул шторы, шагнул вперед, и… тут почти одномоментно случилось две вещи.
Миссис Герральд, снявшая к тому времени шляпку-амазонку, испуганно вскрикнула. А предполагаемый бандит — такой же высоченный, даром что без разбойничьего костюма, — с нечеловеческой скоростью метнулся к шпаге. Зашипели ножны, выплевывая стальной клинок, дугой мелькнуло по стенам отраженное от металла солнце, и почти сразу Мэтью почувствовал у себя на горле — в том самом месте, где ощущалось биение жизни, — острие тридцатидюймовой шпаги.
Он окаменел. Человек со шпагой тоже превратился в статую, равно как и миссис Герральд, однако острие клинка не дрогнуло ни на волосок.
— Сдаюсь! — выдавил Мэтью, медленно поднимая руки.
— Господи! — прогремел хозяин дома так, что задрожали стекла в дверях. — Вы с ума сошли? Я едва не проткнул вам шею!
— Сердечно благодарю вас за промедление. — Мэтью хотел сглотнуть слюну, но понял, что это не сулит ничего хорошего его кадыку. — У меня письмо для мистера Хадсона Грейтхауса.
— Письмо? Да вы…
— Мистер Грейтхаус, — тихо произнесла миссис Герральд. — Пожалуйста, уберите клинок от горла нашего посыльного.
Она была еще бледна, однако в глаза уже вернулся озорной огонек: что бы там ни рассказывал ей Грейтхаус, она раскусила трюк Мэтью.
Хозяин дома опустил шпагу, однако не спешил прятать ее в ножны. Мэтью принял это за комплимент. На суровом и морщинистом лице Грейтхауса с крючковатым носом застыло недоуменное и растерянное выражение, каковое порой искажает лица пассажиров, сходящих с борта корабля на твердую землю после полугодового путешествия по морю.
— Позволите вручить вам конверт? — спросил Мэтью.
— Да я уже его взял! — прорычал Грейтхаус.
— Да, сэр, но… нет, сэр. То была подделка. — Мэтью скинул сюртук, сунул руку за спину под жилет и вытащил из-за пояса бриджей требуемый конверт. — Прошу меня извинить, он слегка влажный от пота.
Грейтхаус повертел конверт в руках и увидел нетронутую сургучную печать с оттиснутой буквой «Г».
— Не может быть! Я своими руками взломал печать, когда выудил конверт у него из кармана!
— Верно, сэр, печать вы взломали. Оттенок красного у этого сургуча на пару тонов светлее, чем у того, которым пользуются в конторе мирового судьи Пауэрса, куда я заглянул, прежде чем отправиться в путь. Но я рассудил, что это не имеет большого значения. Полагаю, миссис Герральд, что вы покупаете конверты там же, где ратуша, — то есть в канцелярской лавке мистера Эллери на Куин-стрит. А даже если нет, конверты практически одного размера. — Он перевел взгляд с миссис Герральд на Хадсона Грейтхауса и обратно. — Разумеется, подделать оригинальную печать я не мог, — сказал Мэтью, смакуя их молчание. — Поэтому мне пришлось слегка отвлечь мистера Грейтхауса, когда он изучал конверт, — не позволить ему рассмотреть печать как следует. Впрочем, даже если бы он увидел, что там нет буквы «Г», и выразил бы свое недовольство, этим бы он сразу выдал ваш замысел — еще прежде, чем якобы разглядел подписи важных лиц на совершенно чистом листе.
— Неужели? — Глаза миссис Герральд вспыхнули: она явно получала большое удовольствие от происходящего.
— Да, мадам. Пусть он и сделал шесть шагов назад, дабы я не увидел чистого листа, я уже и без того знал, что он чист.
Когда «разбойник» увидел «подписи» и похвастался «друзьями-каллиграфами из Бостона», Мэтью стало так смешно, что ему пришлось прикрыть ладонью ехидную улыбку. Это ж каким каллиграфом надо быть, чтобы подделать несуществующую подпись!
— А как вы поняли, что я не настоящий разбойник? — спросил Грейтхаус. — Откуда вы знали, что я не пробью вам башку, обнаружив в конверте чистый лист?
Мэтью пожал плечами:
— Я этого не знал. Но вы уже отобрали у меня кошелек и часы — с чего бы вам яриться из-за каких-то документов?
Миссис Герральд кивнула:
— Стало быть, вы подготовились заранее — нашли конверт и запечатали его сургучом. Умно! Затем направили вора по ложному следу, дотронувшись до кармана. Тоже умно! А мистеру Грейтхаусу, конечно, следовало разгадать ваш приемчик, он ведь стар как мир. Скажете нам еще что-нибудь?
— Да, мадам. Я сразу понял, что вы скоро прибудете в имение. Мистер Грейтхаус бросил смятый конверт на дорогу — то был сигнал для вас на тот случай, если я забреду слишком далеко в поисках лошади и разминусь с вами.
— Верно. Все верно. Но у нас осталось одно важное дело, молодой человек. Мистер Грейтхаус, будьте так добры, откройте доставленный вам конверт.
Он взломал печать и открыл конверт. В уголках его рта заиграла улыбка.
— А! Смотрю, дополнения к договору подоспели.
— Так уж сложилось, — ответил Мэтью. — Часы не мои.
Разбойник смерил его равнодушным взглядом, заглянул напоследок в седельную сумку и с размаху шлепнул Сьюви по крупу, отчего та взвизгнула, как дитя, и диким галопом кинулась вперед, выпучив глаза и прижав уши к голове, — в сторону имения Деконти. Гнедой разбойничий конь при этом прыснул, и Мэтью явственно услышал в этом звуке злорадный смешок.
Мэтью медленно выпустил воздух, давно застрявший в легких. Он прекрасно понимал, что вновь очутился по самые уши в той же субстанции, куда его сунули лицом двое суток назад.
— Расстегивай сюртук, — прозвучала очередная команда.
Пальцы Мэтью инстинктивно взлетели к тому карману, где у него лежал конверт. Он поморщился и уронил руку — словно ее ожгло неземным пламенем.
— Расстегивай, я сказал.
Разбойник подошел к нему почти вплотную. Смоляные ямы глаз блеснули, и дуло пистолета легло на плечо.
— У меня больше ничего нет…
В следующий миг одна ручища схватила его за грудки, вторая — рванула сюртук в стороны, и тут же изнутри отлетела пуговица, а конверт был извлечен наружу быстрее, чем пуговица упала в траву. Разбойник поискал на одежде Мэтью еще карманы, но маленький кармашек жилета оказался пуст, равно как и карман бриджей. Тогда головорез сделал два шага назад, взглянул на конверт и повернул его сургучной печатью вверх.
— Послушайте, — едва ли не срывающимся голосом затараторил Мэтью, — вас это не касается! Это официальный документ, поправки к договору, вам от них никакого толку. Прошу вас, верните конверт и отпустите меня с ми…
Коварно ухмыляясь и глядя ему в глаза, разбойник сломал печать — кусочки красного сургуча брызнули в траву — и сделал еще шесть шагов назад. Дуло его пистолета по-прежнему смотрело на Мэтью. Разбойник извлек из конверта документ, развернул и какое-то время изучал. С обратной стороны пергамента ничего не было, а вот спереди, по всей видимости, обнаружилось нечто интересное, — Мэтью это понял по волчьей ухмылке бандита, различимой даже под платком.
— Надо же, какие тут подписи любопытные стоят! Знать, они придутся по вкусу моим бостонским друзьям-каллиграфам!
Мэтью прикрыл глаза ладонью. Затем ладонь медленно сползла на губы, а взгляд похолодел.
Разбойник смял конверт и бросил его на дорогу, а сам документ сложил и спрятал за пазуху:
— Благодарю вас, молодой человек. Вы изрядно скрасили хмурый день сему скромному путнику.
Он сунул пистолет в кобуру и, взявшись за поводья, легким и отточенным движением запрыгнул на пегого коня. На западе вновь зарокотал гром, и бандит навострил уши.
— Я бы на твоем месте долго тут не торчал, — посоветовал он. — Небезопасно это.
Он выехал на почтовый тракт и галопом поскакал в направлении Бостона. Мэтью бросил взгляд в ту сторону и подумал: надо же, два конских зада, один на другом.
Он прислушался к птичьему пению. Воздух был напоен теплом и ароматами прекраснейшего летнего дня.
Ну и денек, черт подери!
Спустя несколько мгновений он отер пот галстухом и уставился на смятый конверт. Поглядел на юго-запад, в сторону Нью-Йорка, и снова на конверт.
Хм, любопытно.
Конверт он подбирать не стал — что толку? Смятая бумажка теперь казалась ему трупом.
Мэтью повернул на северо-восток и пустился в путь — поначалу неспешно, затем все быстрее. Идти, конечно, далеко, и выматываться раньше времени не стоит, но и медлить нельзя. Быть может, он даже нагонит Сьюви, если та остановилась попастись на какой-нибудь полянке.
Шагая по дороге, он не только смотрел вперед, но и назад тоже поглядывал — чтобы при необходимости в любой миг нырнуть в кусты.
Да, он шел один, однако собственное стремление к цели составило ему отличную компанию.
Глава 11
Предвечерние тени легли на Манхэттен, расписав лесистые холмы темно-зеленым и золотым.
Уставший, но по-прежнему не растерявший решимости, Мэтью одолел последнюю четверть мили по извилистой лесной дороге и наконец разглядел за деревьями невысокий каменный забор имения Деконти. Кованые ворота преграждали путь к дому, которого было не видно за густой листвой. Мэтью повел Сьюви с дороги в лес. Какое счастье, что она пробежала каких-то полмили и остановилась поесть яблок в саду! И что после столь грубого обращения — шлепка по крупу — все же милостиво согласилась принять наездника.
Что ж, пора кое с кем поквитаться.
Мэтью тихо сказал: «Тпру, девочка!» — и натянул поводья. Затем спешился и повел лошадь вглубь леса, где ее никто не заметит с дороги. Там он накрепко привязал ее к дереву, угостил яблочком из седельной сумки и двинулся дальше.
Ворота лучше обойти стороной, решил он. Все равно они наверняка заперты; надо поискать другой способ пробраться в имение. Мэтью пошел вдоль стены, памятуя, что дом стоит вдали от дороги и окружен садом с тюльпанами — детищем и гордостью миссис Деконти.
Спустя несколько минут он перелез через стену, помяв свой лучший сюртук, и спрыгнул в тщательно подстриженные кусты. Присев на корточки, Мэтью подумал, что если владения мистера Хадсона Грейтхауса охраняет какой-нибудь мастиф или волкодав, то измятым сюртуком не отделаешься… Впрочем, никакого звериного рыка или лая не последовало, никто не примчался отгрызать ему голову, поэтому Мэтью встал и — тихонько, крадучись — пошел по зеленому раю, где бабочки порхали средь цветочных морей и гравийная дорожка вела к каменному колодцу. Поразительно ухоженное имение, подумал Мэтью, а потом заметил на холме четырех пасущихся овец. Ах вот почему трава такая невысокая!
Поднявшись мимо овец еще выше, Мэтью увидел, что отходившая от основной дороги тропинка ведет к дому, стоявшему в окружении громадных дубов. Дальняя сторона дома, насколько он помнил, выходила на реку. Сам двухэтажный особняк — судя по стенам из темно-коричневого и бежевого камня и кровле из серого сланца — явно был построен зажиточным хозяином каменоломни. Крышу венчал коричневый купол с медным флюгером в виде петуха. Входная дверь представляла собой глыбу из толстой цельной доски чайного цвета, а дверной молоток был размером с кулак того верзилы-разбойника.
Мэтью вспомнил, что за домом есть амбар и каретный двор, а вдоль реки имеется еще один сад, где в минувшем году проходил торжественный прием. На ту сторону выходили также высокие стеклянные двери кабинета мистера Деконти, где он пространно рассказывал всем желающим о различных сортах древесины. Оный зал просвещения и стал теперь предметом интереса Мэтью. Обходя дом, он услышал отдаленный металлический лязг: кто-то открыл ворота.
Так, надо торопиться. Мэтью быстро миновал коновязь в тени заросшего зеленым мхом дуба и сделал себе мысленную заметку: если впредь ему предстоят подобные вылазки, надо обзавестись обувью покрепче. Каблуки и подошвы его нынешних ботинок стерлись почти до дыр.
Внизу, у подножия довольно высокого холма, мерцала речная гладь, за которой расстилался бескрайний лес. Мэтью обнаружил те самые двойные двери кабинета. Они были закрыты, да. Но не заперты на замок. Медные ручки легко поддались. Вход оказался задернут тяжелыми бордовыми портьерами, сквозь которые ничего было не разглядеть. Мэтью оставалось лишь надеяться, что в кабинете никого нет. Он раздвинул портьеры, вошел в пустую комнату и тихонько затворил за собой двери.
Внутри, вдоль обшитых темным деревом стен, стояли книжные шкафы, письменный стол с перьями и чернильницей, подле — стул и еще два стула в сторонке. На спинке одного из них висела в кожаных ножнах шпага с белой костяной рукоятью, металлической гардой и навершием без намека на резьбу или иные украшения. Оружие для дела, а не для пустых угроз, подумал Мэтью. На крючке в дальнем конце комнаты, рядом с закрытой дверью, висел мужской плащ.
Тут из-за двери раздались голоса, и Мэтью счел разумным спрятаться за шторы и стоять там настолько тихо, насколько позволят рассудок и нервы.
— …Даже досадно, право, — сказал приглушенный мужской голос. — Он так легко с ним расстался! — Тут дверь открыли, и голос зазвучал отчетливо: — Практически сам указал, куда его спрятал.
— Это как же? — спросила женщина, вошедшая в кабинет следом за мужчиной.
Мэтью не сумел сдержать легкой улыбки. Похоже, миссис Герральд и сама не поспеет в гостиницу к семи часам.
— Дотронулся до кармана сюртука, — ответил разбойник, чей голос теперь звучал совсем не по-разбойничьи. Скорее, так мог говорить английский аристократ. — Снаружи, вот так. — Он изобразил упомянутое движение. — А стоило мне взять конверт в руки, как он тут же выдал, что именно лежит внутри. Начисто лишился самообладания.
У Мэтью едва не вырвалось: «Это лучше, чем лишиться коленной чашечки», однако в последний миг сделал выбор в пользу более эффектного выхода. Он распахнул шторы, шагнул вперед, и… тут почти одномоментно случилось две вещи.
Миссис Герральд, снявшая к тому времени шляпку-амазонку, испуганно вскрикнула. А предполагаемый бандит — такой же высоченный, даром что без разбойничьего костюма, — с нечеловеческой скоростью метнулся к шпаге. Зашипели ножны, выплевывая стальной клинок, дугой мелькнуло по стенам отраженное от металла солнце, и почти сразу Мэтью почувствовал у себя на горле — в том самом месте, где ощущалось биение жизни, — острие тридцатидюймовой шпаги.
Он окаменел. Человек со шпагой тоже превратился в статую, равно как и миссис Герральд, однако острие клинка не дрогнуло ни на волосок.
— Сдаюсь! — выдавил Мэтью, медленно поднимая руки.
— Господи! — прогремел хозяин дома так, что задрожали стекла в дверях. — Вы с ума сошли? Я едва не проткнул вам шею!
— Сердечно благодарю вас за промедление. — Мэтью хотел сглотнуть слюну, но понял, что это не сулит ничего хорошего его кадыку. — У меня письмо для мистера Хадсона Грейтхауса.
— Письмо? Да вы…
— Мистер Грейтхаус, — тихо произнесла миссис Герральд. — Пожалуйста, уберите клинок от горла нашего посыльного.
Она была еще бледна, однако в глаза уже вернулся озорной огонек: что бы там ни рассказывал ей Грейтхаус, она раскусила трюк Мэтью.
Хозяин дома опустил шпагу, однако не спешил прятать ее в ножны. Мэтью принял это за комплимент. На суровом и морщинистом лице Грейтхауса с крючковатым носом застыло недоуменное и растерянное выражение, каковое порой искажает лица пассажиров, сходящих с борта корабля на твердую землю после полугодового путешествия по морю.
— Позволите вручить вам конверт? — спросил Мэтью.
— Да я уже его взял! — прорычал Грейтхаус.
— Да, сэр, но… нет, сэр. То была подделка. — Мэтью скинул сюртук, сунул руку за спину под жилет и вытащил из-за пояса бриджей требуемый конверт. — Прошу меня извинить, он слегка влажный от пота.
Грейтхаус повертел конверт в руках и увидел нетронутую сургучную печать с оттиснутой буквой «Г».
— Не может быть! Я своими руками взломал печать, когда выудил конверт у него из кармана!
— Верно, сэр, печать вы взломали. Оттенок красного у этого сургуча на пару тонов светлее, чем у того, которым пользуются в конторе мирового судьи Пауэрса, куда я заглянул, прежде чем отправиться в путь. Но я рассудил, что это не имеет большого значения. Полагаю, миссис Герральд, что вы покупаете конверты там же, где ратуша, — то есть в канцелярской лавке мистера Эллери на Куин-стрит. А даже если нет, конверты практически одного размера. — Он перевел взгляд с миссис Герральд на Хадсона Грейтхауса и обратно. — Разумеется, подделать оригинальную печать я не мог, — сказал Мэтью, смакуя их молчание. — Поэтому мне пришлось слегка отвлечь мистера Грейтхауса, когда он изучал конверт, — не позволить ему рассмотреть печать как следует. Впрочем, даже если бы он увидел, что там нет буквы «Г», и выразил бы свое недовольство, этим бы он сразу выдал ваш замысел — еще прежде, чем якобы разглядел подписи важных лиц на совершенно чистом листе.
— Неужели? — Глаза миссис Герральд вспыхнули: она явно получала большое удовольствие от происходящего.
— Да, мадам. Пусть он и сделал шесть шагов назад, дабы я не увидел чистого листа, я уже и без того знал, что он чист.
Когда «разбойник» увидел «подписи» и похвастался «друзьями-каллиграфами из Бостона», Мэтью стало так смешно, что ему пришлось прикрыть ладонью ехидную улыбку. Это ж каким каллиграфом надо быть, чтобы подделать несуществующую подпись!
— А как вы поняли, что я не настоящий разбойник? — спросил Грейтхаус. — Откуда вы знали, что я не пробью вам башку, обнаружив в конверте чистый лист?
Мэтью пожал плечами:
— Я этого не знал. Но вы уже отобрали у меня кошелек и часы — с чего бы вам яриться из-за каких-то документов?
Миссис Герральд кивнула:
— Стало быть, вы подготовились заранее — нашли конверт и запечатали его сургучом. Умно! Затем направили вора по ложному следу, дотронувшись до кармана. Тоже умно! А мистеру Грейтхаусу, конечно, следовало разгадать ваш приемчик, он ведь стар как мир. Скажете нам еще что-нибудь?
— Да, мадам. Я сразу понял, что вы скоро прибудете в имение. Мистер Грейтхаус бросил смятый конверт на дорогу — то был сигнал для вас на тот случай, если я забреду слишком далеко в поисках лошади и разминусь с вами.
— Верно. Все верно. Но у нас осталось одно важное дело, молодой человек. Мистер Грейтхаус, будьте так добры, откройте доставленный вам конверт.
Он взломал печать и открыл конверт. В уголках его рта заиграла улыбка.
— А! Смотрю, дополнения к договору подоспели.